Через десять минут все вокруг оцепят. Сид дал себе полчаса на то, чтобы избавить Блу от банковского чипа. Разумная оценка времени реагирования службы БОИ. А для него — перспектива совершить невозможное: раздобыть лезвие и анальгетик, извлечь из ее руки имплант величиной в два квадратных миллиметра — притом что сам он на грани белой горячки, плечо в минусе, — и так, чтобы Блу не умерла от кровопотери.
У подножия башни перед переговорным устройством топталась веселенькая четверка. Двое — мужики в шитых на заказ костюмах, возраст определить невозможно из-за седых волос, которые казались крашеными, и в картонных масках Луи Клера. При них две клонированные Анны Вольман в корсетах и париках, судя по лицам — лет двадцать, судя по рукам — пора на кладбище. На шее подвески в виде кристалла с порошком, один угол срезан для понюшки. Одна из маркиз спросила, что это у них за маскарадный костюм.
— Преступники в бегах, — ответила Блу.
Маркизы пришли в восторг.
Лифт привез их прямо на террасу апартаментов. Луч башни «Светлый мир» волной пробегал по лицам — скрытым маской или стертым пластической хирургией до нуля — кучи гнусных старперов, добивавших себя алкоголем и легальной дурью. Апартаменты представляли собой застекленный со всех сторон восьмигранный блок, стоящий на крыше. Наружный бассейн, вид на башни и вертолетную площадку. Салон с белой кожаной мебелью обыгрывал контраст пустоты и жизни. В центре — вольер, в котором кружились голуби. Повсюду куклоиды. Покрытые белой краской и золотом, старшему не больше тринадцати, они стояли на подставках из обсидиана. Не то двадцать, не то тридцать штук: целое состояние. Куклоиды стоили прорву денег, не говоря уж о лицензии на использование и обязательных платежах. Блу отпустила его руку и сказала, что хочет выпить. Сид ответил, что есть дела поважнее. Птицы заорали. Сид, Блу и все пьяные Луи Клеры и все шлюхи-маркизы, и Тевер, как раз разглагольствовавший про искусство гуманизма, посмотрели на вольер и увидели, что птицы взбесились. Они дрались между собой, снова и снова бросались на прутья, теряли перья. Тевер вытащил из кармана пульт и нажал на кнопку. Раздался пронзительный звук, забрызганные кровью стекла дрогнули, и установилось какое-то подобие спокойствия. Тогда Тевер засмеялся и спросил, кто подсыпал птицам амфетаминов.
Сид утащил его с собой на террасу. Над ними пролетел вертолет, подняв настоящее торнадо, мерцающая поверхность бассейна покрылась рябью.
Сид старался перекричать рокот моторов. Он просит убежища. Ему нужно лезвие и морфий. Сорока этажами ниже аллеи «Пандемонии» кишели полицией, прочесывавшей секцию.
Он содрал бинт и посмотрел рану: ровный квадратик, угнездившийся в развилке двух вен. Дал Блу три таблетки легального опия. В раздевалке куклоидов на нижнем этаже им никто не помешает. Помещение находилось под резервуаром бассейна. Бассейн нависал над головой, и вся комната лучилась жидкой голубизной. По металлическим колоннам и широким мраморным плитам сочилась влага. Серии стоек с висящей детской одеждой. Детские кроссовки и маленькие рюкзачки на полу. Угловая душевая кабина. Вдоль дальней стены — ряд гримировальных столов с неоновыми лампочками, масса банок из-под краски и всякого детского барахла. Недоеденные шоколадные батончики, упаковки детских анксиолитиков, игровые приставки, трейсеры с цветными наклейками. Сид смел все в сторону, усадил девушку на стул и прибавил свету. В этой душной гримерке, пахнущей детским шампунем, он приготовился дебютировать в качестве хирурга — вооружившись набором кухонных ножей, принесенных в сумке с надписью «Старбакс». Сид набрал побольше воздуха, взял Блу за руку и сделал надрез.
— Эй, — сказала Блу, — еще не подействовало…
Сид ввел нож глубже. И сказал, скорее утвердительно, чем вопросительно:
— Вы думаете, я кретин.
— Я думаю, — сказала Блу тише, — что вы в детстве резали собак и кошек на каких-нибудь плоских камнях.
— Я имел с ними дело, знаю их методы. Меня запугивали, избивали, но никогда не пытались устранить вот так в открытую.
— Завидуете? — прошелестела Блу.
Сид почувствовал, как нож уперся в имплант.
— Нашел, — сказал он, — так что говорите, что делать. Оставить вас тут под опиумом, при банковском импланте и с выданным на вас ордером на убийство? Либо я вытаскиваю имплант, закидываю подальше и вы мне говорите правду?
Блу сжала зубы и не отвечала. Сид ввел лезвие глубже и повернул. Кровь струйкой потекла на плиту. Сид почувствовал, как неожиданно по животу горячей волной растеклось возбуждение. Девушка бросила на него взгляд, где страдание сменилось презрением. Он выдержал взгляд. Крепче зажал нож, продолжил разрез на несколько миллиметров вверх. Бледные ткани тела раскрывались сами, едва он касался их.
— Я скажу вам правду, — сказала Блу Смит. — Не из-за ваших гнусных приемчиков, просто я не хочу, чтобы вы зашли слишком далеко. Тогда мне придется вас презирать.
Она дышала быстро, зрачки почти исчезли. Ее трясло.
— Из Гиперцентрала брат вернулся не с пустыми руками. Он вынес оттуда одну вещь. Он вынес книгу.
Она замолчала. На лбу выступила испарина. Сид сказал себе, что с нее довольно. Ему стало стыдно. Он поддел имплант, и тот выпал на пол. Он поднял его. Сунул в сумку «Старбакс», а оттуда достал девяностоградусный спирт, бинты и вату. Продезинфицировал рану и тщательно забинтовал ее, пока Блу Смит продолжала свою исповедь.
— Утром, когда мы увиделись, книга была при нем. Он отдал ее мне и попросил сохранить. Я вернулась домой и спалила ее. В кухонной раковине. Кучу времени жгла, полтора часа.
— Зачем вы это сделали?
— Чтобы обезопасить себя.
— И что, теперь БОИ вынесла вам смертный приговор за то, что книга четверть часа была в вашем распоряжении?
— Нет. Они думают, что я ее прочла.
В рекламных панелях были датчики.
Они были в витринах и в автоматах с напитками. В такси. В общественных туалетах. На каждой стойке для вызова проституток в красном квартале. В автоматах с дурью. В телефонных будках. В турникетах метро, в мини-барах гостиничных номеров. На бензоколонках, на пунктах оплаты дорожной пошлины и в автоматах с презервативами.
Вас регистрировали всюду, где принимали оплату. Везде, где вы теоретически могли совершить покупку, вы оставляли свой след, особенно если ничего не покупали, потому что именно в этом случае требовалось вмешаться.
Каждый банковский терминал был потенциальным доносчиком. Слежка или соглядатайство тут были ни при чем. И безопасность тоже, ну или в незначительной степени. Просто сервис.
И кто их просит так стараться, думал Сид, вжимаясь в стенку, чтобы проскользнуть подальше от рекламных панно в крытом переходе на сорок четвертом этаже. Имплант Блу Смит мирно лежал у него в кармане. Время тикало.
«Пандемония»: двадцать четыре башни, соединенные переходами с траволаторами — медленное скольжение в поезде-призраке, где вместо привидений и скелетов — рекламные ролики индивидуального воздействия. Сид бежал вдоль самой стены — в маске Луи Клера, позаимствованной у какого-то делового партнера Тевера. Он направлялся в башню М, на ближайшую станцию транссекционной надземки, рассчитывая избавиться от импланта с первым же поездом. Башня L: пара мужчин и пара женщин в халатах объедаются дичью и пиццами, запивают все коньяком. Считалось, что «Пандемония» никогда не спит. По пути Сиду встретились: вечеринка в бассейне, класс аэробики, приемное отделение местной больницы (где лечили в основном от передозировки и грибка), спортбар, торговый центр, где женщины в ночных рубашках покупали обувь. «Пандемония»: меньше чем в десяти минутах от вашей квартиры либо по вертикали, либо по горизонтали вы могли найти все, что угодно. Квартплата — самая высокая в центре. Чтобы поселиться в одной из башен, надо было иметь поручительство кого-то из жильцов, пройти отбор и беседу с психиатром. «Пандемония» была фабрикой секса. Стены сочились афродизиаками и эйфоризантами. Минеральная вода на всех этажах была приправлена гипнотиками. Дюжины ресторанов, где в любой час можно заказать еду с доставкой, спа-центры, супераптеки, бесчисленные бары. Потрясающий вид на Абсолют-авеню. Настоящая крепость, куда мало кто из Города имел шанс попасть, и в общем-то закольцованное пространство, из которого наружу почти никто и не выходил. Сид с удовольствием воображал, как выродится это место: пандемонийцы будут тупо спариваться друг с другом, и через десять лет все станут родственниками. По роскошным переходам будут ползать полчища уродов и дебилов, прикрывая свои хилые тельца атласными халатами. Сбой хромосом провозгласят привилегией избранных. Такой разгул фантазии случался с Сидом еще при исполнении служебных обязанностей. Профилактике самоубийств приходилось наведываться в «Пандемонию» чуть ли не каждый день.
