вспомнила про свой ушиб Гуля.
– А ты что, ранена?
– Нет, больная. Только больная может пойти пешком в такую даль.
– Тихо, – вдруг сказал Оскар. – Слышишь?
– Что?
– Кажется, машина.
– Ура! – тихо закричала Гуля.
Звук машины становился все громче, скоро было понятно, что это не легковушка.
– Судя по звуку, грузовик, – насторожился Оскар.
– Что, бабку вспомнил с ее одноглазой страшилкой?
Длинный одинокий луч прорезал темноту и достал до самого сердца. У машины была одна фара. Она медленно рассматривала дорогу, чтобы не сбиться с пути.
– Черт.
– Что будем делать? Может, спрячемся от греха подальше?
– Ты дурак или как? Я не собираюсь тут мерзнуть целый день.
– А вдруг бабка правду говорила?
– Какую правду? Хочешь, оставайся здесь, а я домой хочу, – вышла на дорогу Гуля. Одноглазый грузовик смотрел прямо на нее и приближался. Наконец он остановился в нескольких метрах от Гули и стал внимательно изучать девушку:
– Тебе что, жить надоело?
– До города не подбросите?
– Садись.
– Я не одна, нас двое.
– Нас тоже двое, так что в кабину могу взять только одного, – рассмеялся мужской голос. – Или оба залезайте в кузов.
Мы забрались в кузов и устроились у борта на полу, застеленном сеном. Мы ехали в сторону дома и были счастливы, несмотря на то что напряжение все еще не покинуло лица Оскара.
– Расслабься ты уже.
– Неприятный голос и лицо недоброе.
– В такой темени любое лицо будет недобрым. Мы же домой едем, а это главное.
Полная луна светила прямо из космоса будто была той самой недостающей фарой. Ее холодный металлический свет рисовал зловещие картины в ветвях деревьев, которые нависали над дорогой. Машина тревожно и натяжно стонала на подъемах, кузов поскрипывал.
Гуля задремала на плече Оскара, когда тот толкнул ее:
– Мы свернули куда-то с дороги, едем в сторону от города.
– Куда это они нас везут?
– Ясно куда. Надо прыгать, потом будет поздно, – засуетился Оскар.
– Куда прыгать, в эту темень? Охота было ноги ломать.
– А так нам их сломают эти двое.
– Думаешь, мы с ними не справимся?
– Конечно, нет. У них, наверное, и оружие имеется. И связи нет, как назло.
– А мой телефон сел уже давно.
– Стойте, стойте! Куда вы нас везете? Нам в город нужно, – постучала по кабине Гуля.
Машина не останавливалась и уходила все дальше от дороги в горы.
– Ну что, прыгаем, – нервничал Оскар, пытаясь позвонить по телефону. Он то и дело вскакивал и хватался за борт машины.
– Прыгать, с ума сошел. У меня нога вон как распухла. Сам прыгай, если хочешь, я ни ногой.
– Гуля, надо прыгать, давай.
– Я же сказала, что нет. Хочешь, прыгай, я не хочу.
– Ладно, я пошел, я тебе позвоню, – выскочил из кузова Оскар, когда машина замедлилась на повороте
Гуля посмотрела на луну, ее бледно-желтая таблетка успокаивала. Гуля приняла лекарство, которое вселило в нее безмятежность. В кузове действительно стало спокойнее, несмотря на то что машина ехала черт знает куда. Наконец, она заехала во двор одинокого дома и остановилась.
Мертвецкий свет луны не давал разглядеть ничего, кроме дома и сарая. Двое вылезли из кабины. Один из них был лысый. Он постучал по борту:
– Как вы там, не укачало? Можете передохнуть.
– А как же город? – робко спросила Гуля и поднялась со своего места.
– Я забыл вам сказать, тут у малыша температура поднялась, попросили до ближайшей больницы подвезти. А то пока скорая сюда доедет. Так что придется вам в кузове до города трястись, вы уж не обессудьте.
– А, понятно, я уже подумала, что все.
– Еще не все.
– У вас фара одна не горит.
– Знаю, лампочка дальнего света вчера перегорела. Надо поменять. А где муж, спит, что ли? – глянул на меня лысый.
– Нет, он спрыгнул в дороге. И вообще он мне не муж.
– Укачало, что ли?
– Да, укачало, – усмехнулась я.
– Ну, мы его на обратном пути подхватим. Вообще-то здесь тихо, так что не волнуйтесь. Главное, чтобы с дороги не сходил.
– Хорошо, – покачала головой в знак согласия Гуля, она вспомнила своего сына, который остался дома, ей вдруг жутко захотелось ему позвонить, узнать, как у него с температурой, но телефон сел, она тоже села в сено на дно кузова.
Девушка с низкой самооценкой
Метрдотель поднял голову и увидел молодую женщину, которая смотрела на него испытующе.
– Я вам звонила вчера по поводу ночи.
– Да, я помню. Лариса, если не ошибаюсь.
– Да, так и есть, – улыбнулась Лариса.
– Заполните бланк, пожалуйста, – мэтр поправил бабочку.
Некоторое время ручка в руках девушки заполняла пустоты ее личной жизни, потом вдруг зависла, будто слетел интернет.
– Готово? – спросил ее мэтр.
– Да, только одна графа осталась, не могу определить свое желание.
– Девушки часто не знают, чего они хотят. Помните, как в одной пьесе:
– Замуж за меня пойдешь?
– Нет.
– Почему?
– Не хочу.
– Ты сама не знаешь, чего ты хочешь.
– Я хочу выйти за того, кто знает.
– Да, очень похожая история, – рассмеялась девушка. Мэтру захотелось во что бы то ни стало помочь девушке, чтобы эти прекрасные ямочки на ее щеках не стали могилами, где будут похоронены все девичьи надежды. Бабочка на его шее превратилась из капустницы в махаона.
– Она у вас живая?
– Дрессированная.
Изумление заставило девушку продолжить свой рассказ:
– Вы понимаете, моя история – история одной малышки, не подумайте, это не я придумала. Так меня все время называет жених, между тем мне уже тридцать четыре, а кроме надежд – ничего. Мечта детства так и не исполнена. Видите, как я растолстела на обещаниях. Мне необходимо знать, долго ли еще оставаться в малышках, как избавиться от вечного ожидания лучшей жизни? Ведь мне в жизни хочется совсем не этого.
– Я понял, – добавил мэтр. – Не беспокойтесь, желание будет исполнено в лучшем виде. Мой админ проводит вас в ваш номер.
– Вы тоже пытаетесь вселить в меня надежду, а у меня свой отель переполнен. Нет свободных номеров, – улыбнулась девушка. – Понимаете?
– Понимаю. «Не надо делать из своей души гостиницу», – хотел добавить он, но не стал, слишком грубо для такой красоты. Мэтр готов был бесконечно замечать ямочки на ее щеках. Он тоже улыбнулся в ответ, он почувствовал свои ямочки на щеках, которые показались ему оврагами, где мог вырасти только седой сорняк. Сколько девушек погибло в этих оврагах, одному Мефисто известно. Он медленно передал Ларисе ключ, словно это был ключ от своего сердца.
В номере она сразу увидела на столе вазу с красивыми наливными яблоками.
