где-то под ребрами было слишком больно. Плакала почти навзрыд, потеряв над собой весь контроль.
Время не лечит, блин! Оно утраивает дозу, только так! Фиговый доктор, никому не рекомендую. Глаза и щеки уже болели, а рыдания превратились в беспомощные всхлипы.
Как же я его ненавижу! Ненавижу и люблю!
– И чего ты ревешь в три ручья, Князева? – От звука голоса парня моих кошмаров по спине бегут мурашки. Он садится на корточки рядом и заправляет за ушко выбившуюся из прически прядь волос. – Пойдем чай пить.
Я подняла на него взгляд, и Ник тут же недовольно покачал головой.
– Малыш, тебе делать нечего? – Он падает на пол впритык ко мне, откидывая голову назад. – О чем рыдаем?
– Ка-ак ты зашел? – смотрю на него недоверчиво. – Там же домофон…
– Замок сломал. – Ник равнодушно ведет плечами и ставит мне на колени коробку с бенто-тортиком. Где достал только! – Чаем угостишь или тут лопать будем?
– Мне кажется, тебе лучше уйти.
– Мир, – он берет меня за руку, – ну, хватит, а? Я хочу тебя, чай и торт. Сплю на диване. Мне лень за тобой завтра тащиться с другого конца города.
– Тарасов!
Даже сейчас он такой очаровательный наглец, что я одновременно и злюсь, и радуюсь.
– Князева! – Ник наклоняется ко мне. – Ты же не так жестока, чтобы выставить меня за дверь?
А вот и нет! Я именно жестока. Да и не в том я состоянии, чтобы Ника терпеть.
Поднявшись, я показательно распахнула дверь как можно шире. Только выметался бы уже к чертовой бабушке.
Никита рассмеялся и встал следом, опершись о стену левым плечом. Смотрел на меня долго-долго, даже как-то неуютно стало от такого внимательного, проникновенного взгляда.
– Глаза красные.
А в воздухе так и повисло незримое: из-за меня…
– Голубые. Ты дальтоник.
Еще шаг, и его губы коснулись моей щеки, а руки потянулись, чтобы обнять, но я своевременно отшатнулась в сторону.
– Может, дашь мне шанс? – В глазах Ника почему-то горит надежда.
Мне так хотелось сказать ему «да». Прямо сейчас!
Но не могла! Просто не могла взять и довериться тому, кто однажды уже меня предал.
Забудь, как я тебя любила…
– Я подумаю.
Глава 14
Делает, что хочет
Между нами пропасть равнодушия,
Между нами лед и тьма,
Ты говоришь, что я самая лучшая,
Что я только твоя.
И хочу тебе поверить,
Дать этот чертов шанс.
Но разве можно тебе доверить
То, чего никогда не было у нас?
Мое сердце от твоего взгляда
взлетает,
Ток по венам и мурашек табун,
Моя душа, как снежинка, тает,
И губы ждут поцелуй.
Любовь – это стоп-слово,
Ты ему научил.
Я хотела жить по-другому,
Чтобы не было сотен причин…
Сказать тебе «да», прямо в глаза,
Не отвернуться и в руках забыться,
Снежные, южные полюса —
Этот парень всегда будет мне
сниться.
Мира
Как итог, утром я проснулась вся опухшая и зареванная. Сама погнала мужика поганой метлой, сама и рыдала после, как не в себя. в общем, очень я самостоятельная личность.
Дьявол, такая рань… только половина шестого. Времени еще вагон и маленькая тележка.
Умывшись и почистив зубы, уверенно избавилась от любимой плюшевой пижамы и натянула на себя утепленный спортивный костюм. Самое то для питерской осени. А дальше – в парк возле дома, где я целый час гоняла себя вокруг искусственного озера, чтобы выветрить из себя все горькие мысли. Больше никакого Тарасова в моей жизни! Нужно только сделать вид, словно мне все равно. Второй круг Ада пугает уже не так сильно, как первый.
Вот только из головы все не выходил этот невозможно наглый гад из моего прошлого.
Зачем он со мной так грязно играет?
К чему давать бессмысленную, пустую надежду и обещания, которые никогда не сможет сдержать? Для него это лишь очередная легкая забава…
Никита знает все про истинную жестокость. Без ножа режет. А мое глупое сердце и радо ему поверить.
Мазохистка, самая настоящая.
Ну как можно было решиться забыться в его объятиях? Позволить ему снова почувствовать себя королем этого мира?
Ничем не отличаюсь от тех глупых и наивных дурочек, которые смотрят на него влажными глазами и мечтают о хотя бы малой толике внимания.
Почему же при одном взгляде на него все это уходит на задний план? Хочется окунаться в изумрудный омут глаз снова, и снова, и снова…
Он – мой персональный космос, в который погружаешься и не знаешь, сможешь ли выбраться оттуда живой и невредимой, целой. Это чертова магия!
На учебу феерически опаздывала, потому что ходила по квартире из угла в угол до самого последнего момента. Быстренько перекусила, приняла душ и переоделась в любимые джинсы и толстовку с капюшоном. Волосы просто расчесала и оставила распущенными. Если совсем мешаться будут, Машку попрошу, чтобы с прической помогла. Она очень красивые французские косы плетет, настоящее загляденье.
Из парадной буквально вылетела словно пробка из-под шампанского и сразу заметила неладное. Выезд преграждал черный матовый «гелик». Бабульки на скамеечке неодобрительно косились на его обнаглевшего вкрай владельца.
Тарасов, чтоб тебя!
Вопрос номер один: что он здесь делает? И номер два: как заставить сердце угомониться и не рваться навстречу к тому, кто этого совсем не стоит?
Осень на дворе, а он солнцезащитные очки нацепил. Выражение физиономии просто умопомрачительное, самоуверенность трехсотого уровня. Ну и какой дорогой мне бежать к канадской границе?
Немного приспустил очки и улыбнулся во все тридцать два зуба. Отсалютовал стаканчиком с кофе. Угу, я же отдамся без разговоров за грушевый латте с карамелью.
– Мирка, это к тебе кавалер, что ли? – привычно недовольно бормочет Римма Семеновна. Ворчливая пенсионерка с десятого этажа. – Ишь какой фрукт!
Вот не могу не согласиться! Прямо в точку описание Ника: «ишь какой фрукт», и ни словом больше.
– Не то что Лидкин хахаль из триста пятнадцатой, – подхватывает дискуссию ее вечная подружка Елена Никитична. – Видела, Семеновна? Павлуша с соседнего дома… наркоман, наверное…
Божечки!
Меня теперь бабульки будут обсуждать, как Лидку из триста пятнадцатой. Если честно, без понятия, кто это.
Ник медленно приблизился ко мне. Сейчас бы помело со ступой очень пригодилось. Улетела бы, и поминай как звали.
– Сбежать собираешься? – Он протягивает стаканчик с
