сниму браслет его брата на красную луну, и мы можем… Не знаю, что мы можем, но без браслета и Звояра за спиной нам точно будет проще объясниться.
В конце концов, я же собиралась избавиться от наивности как крайне опасного ингредиента! Ну и проверить, так ли это хорошо, как рассказывают — тоже было бы интересно. Любознательность и склонность к экспериментам у меня точно в родителей! Хотя они наверняка имели ввиду что-то другое, когда говорили про любознательность.
— Нюхачи до сих пор не разобрались в том, что в доме Гастионов, — процитировала я собственные мысли, оставив другие мысли для себя одной. — Иначе давно бы узнали, что Барбара — дочка Звояра, и прискакали бы сюда. Только что-то ни одного нюхача я не вижу! А ты?
В этот момент книга ярко вспыхнула, а висящее рядом зеркальце словно стало крупнее. Я отвлеклась на книгу — кажется, она хотела дать понять, что кто-то проник на территорию университета, когда мои размышления грубо прервала Клементина.
— Я вижу, что кто-то идет по центральному коридору, — Клементина снова отпустила мою руку и подошла к зеркалу. Взяла его в руки. — Да ты и сама посмотри!
Настроенное показывать рандомно все зеркала замка зеркальце и впрямь сейчас показывало лестницу, ведущую к главному залу университета.
Это было самое роскошное место университета и самое несчастливое. Скольких студентов ловили на этой лестнице за попытками внести свое имя на студенческие скрижали — и не счесть! Кто-то хотел отрезать кусочек ковра, кто-то вырезать что-то на перилах. Некоторые парочки специально пробирались на лестницу ночью, считая это особым шиком. Ловили всех. И наказывали тоже всех.
И вот сейчас по этой лестнице крадучись — иначе и не скажешь, поднимались двое, которых я очень хорошо знала. И мало того, что хорошо знала — в жизни бы не поверила, что они могут куда-то пойти вдвоем, не говоря уж о том, чтобы оказаться летом в университете!
Их обоих летом даже близко в университет не затащишь!
— Не похожи на нюхачей, — прервала наше молчание Клементина. — Молодые больно.
— А это и не нюхачи! — я больно укусила себя за палец. Когда сильно нервничала, всегда так делала, чтобы не грызть ногти. Под ногтями много чего после кладбищ скопиться может! — Только вот зачем они здесь, кто-нибудь знает?
Вопрос ушел в пустоту. Этих двух, с позволения сказать, людей, знала только я. Притом, что один из них человеком не являлся. По главной лестнице университета крались, постоянно оглядываясь и сильнее стискивая в руках изящные эльфийские дубинки, Софи и Викуэль. Моя лучшая подруга и соседка по комнате, а с нею мой несостоявшийся эльфийский жених!
Что такое случилось за тот неполный месяц, что мы не виделись? Они вместе? Софи решила, что эльфийский принц лучше тех многочисленных холеных болванов, что трутся вокруг нее на балах?
А я рассказывала ей про особенность физиологии беременности эльфов или не стала? А Викуэль? Он же не собирался больше иметь дела со студентками, а у нас с ним остались только сугубо деловые отношения!
Мысли в моей голове метались как сумасшедшие, пока я вглядывалась в две крошечные фигурки в зеркале.
— Так кто это? Еще какие-то помощники Звояра? — Клементина устала ждать моего ответа. Я снова больно укусила себя за палец.
— Надеюсь, что нет, — ответила я, вспомнив, что никому до конца нельзя доверять. — Но крайне мала вероятность, что они с ним заодно. Софи — это моя лучшая подруга и тот человек, чьи туфли ты мерила в комнате, алхимичка и с трудом сдала даже азы некромагии, а практика ей вообще не далась — я ей помогла с ингредиентами. А Викуэль — эльф. Эльфы не слишком жалуют некромантов и всяких немертвых тоже.
Наверное, это было связано с тем, что они сами жили очень и очень долго. Смерть им казалось вопросом сложным и несколько интимным. Бегающие же по кладбищам скелеты и упыри интимность этого вопроса нарушали.
Ну и просто Викуэль и Софи были последними моими знакомыми, кого бы я заподозрила в таком. Впрочем, это не отменяло того факта, что и увидеть их здесь я никак не ожидала.
— Я думаю, если они твои друзья, их надо поскорее увести с открытой лестницы в один из переходов и привести сюда, Лисонька, — предположил призрачный ректор.
Я подпрыгнула на месте и заметалась взглядом по ходам, которые вели к разным выходам. Который выведет меня прямо к друзьям, чтобы я успела спасти их от некроманта? Успею ли я? Или будет уже поздно?
— Поздно! — словно на мои мысли откликнулся ректор и горестно заохал, взлетая к потолку.
Я выхватила зеркальце у Клементины и буквально прижалась к нему носом, чтобы увидеть, как на верхних ступенях появился словно из-под земли светящийся в неудобном месте Звояр. Он легко для такой древности сбежал к Софи и Викуэлю и дунул в их лица пылью — по крайней мере, так я догадалась по его движению губ и рук.
Когда же они оба начали опускаться на лестницу, он ухватил их за шкирки и без видимых усилий потащил обратно наверх. Дубинки остались лежать на ступенях.
Куда и зачем он собирался отвести моих друзей, я не знала. Как и зачем они ему вообще. Единственное, что я знала точно — я должна их немедленно спасти.
Глава 12
Провал спасательной экспедиции
'Удивительное дело,
когда совсем перестаешь надеяться на других,
Может оказаться, что имеются те самые другие,
Которым ты совершенно точно не безразличен'
Иссабелия Астаросская
«Здесь будет название трактата, если он будет написан».
— Так, девочка, не пори горячку, — остановил меня уже у тоннеля голос Каньера. — Ну выбежишь ты, роняя свои туфли и размахивая лопатой, и что?
Я обернулась. Он не понимает что ли? Наверное, нет. У старого некроманта небось никогда не было друзей, вот он и мелет чепуху. Что! Главное, я отобью друзей с помощью своей лопаты, вот что!
— Ты не готова убивать, — на сторону Каньера встала Малассеция. — Я таких сразу вижу, ты не из убийц. А эффект неожиданности сработает лишь в том случае, если ты молниеносно уничтожишь противника.
Я посмотрела на Клементину. Она не слышала того, что говорят призраки и беспомощно пожала плечами.
— Я хочу напомнить тебе, что Звояр очень опасен, — даже добряк господин ректор встал на сторону коллег призраков, предатель! — Особенно для тебя. А опасен ли он для твоих друзей — мы пока не знаем.
— Вот именно! — если бы я могла плакать,
