Ночной клуб, тоже недешёвый. Магазины, расположенные в другом конце города. Туда добираться надо на автобусе, который проходит в трёх кварталах от их дома, да ещё и раз в час!
— Таня, слушай, я перечислю, где делались покупки, — сказала она подруге. — Очень интересные места.
На третьем бутике Таня её перебила:
— «Тоф и Мор»? — переспросила она. — Ах ты засранец малолетний! Юль, это же Сашка, точно он! Я недавно у него куртку видела их фирмы, ещё удивилась, откуда у него деньги, там же дорого. И в клубе вчера, не иначе, он тусовался, больше не кому.
— Вполне мог Иван тусоваться, да и в «Тоф и Мор» мог заглянуть, — возразила Юля. — Что ты сразу на Сашу думаешь?
— Не был Иван вчера ночью в клубе, — уверенно засмеялась Таня.
— Да? А где он был? У тебя?
Юля на секунду не успела задуматься, как вопрос вырвался сам собой. Но Татьяна вдруг подозрительно затихла. Юля тоже молчала, крепко сжимая в ладони телефон. По спине, ровно вдоль позвоночника, от лопаток вниз пробежал острыми мурашками холодок.
Такое бывало, когда Юля вдруг, неожиданно, находила правильное решение. Вроде наугад, пальцем в небо, но точное и единственное.
Так было в замке, когда она сходу испугалась за здоровье хозяина. Поняла диагноз и повезла его в больницу, не позволяя возражать. Или когда ступила на трап самолёта, улетая с Димой из родного города.
И здесь, работая в новой больнице, подобное происходило с ней несколько раз. Последний совсем недавно: она проверила у больного мужчины аппараты, капельницу и вышла. Всё было в норме. Но буквально через несколько минут Юле неудержимо захотелось вернуться. Она посмотрела в сторону палаты и почувствовала, как по спине побежал холод, словно кто-то провёл по позвонкам колючим куском льда. Встала, зашла в палату, включила свет. Интуиция не подвела — не приди Юля вовремя, не подними тревогу, сердце уже выздоравливающего молодого мужчины могло бы остановиться.
— Тань, Иван был у тебя? — переспросила Юля. — Почему ты молчишь?
Юля слышала, как подруга дышит в трубку. Тяжело, неровно.
— Таня… Ответь мне, пожалуйста.
— Да. Я был здесь, — сказал в трубку Иван. — У тебя есть претензии?
— Никаких, — искренне ответила Юля.
Она сама убежала от мужа к другому мужчине, какие у неё могут быть претензии? Жаль, что теперь они не смогут дружить с Татьяной, всё-таки она была её единственной и самой близкой подругой.
— Ты знал, что моя карта у Саши?
— Нет. Откуда? Я к бабкам редко заглядываю, Сашку не контролирую, не маленький.
— Иван, ты же его знаешь, нельзя с ним без присмотра. Это он по паспорту большой, а на самом деле ещё подросток. Вот и с картой — вытащил молча из комода и пользуется. Пинкод он знает, сколько раз с ней в магазин бегал.
— Карту я у Сашки заберу, не волнуйся. Обнаглел совсем, тратит чужие деньги, как свои, — спокойно ответил Иван. — Это ты его разбаловала, ничего тебе доверить нельзя. То на последние гроши вкусности ему покупала, то вообще бросила…
Юля отключила вызов.
Почему, ну почему что бы ни случилось, всегда была виновата она? Ей совсем нечего сказать в своё оправдание. И баловала Сашу она, любила же, как родного сына, как не побаловать? Тем более он рос замкнутым, угрюмым, а Юле хотелось, чтобы Сашенька чаще улыбался, радовался всему в мире, как другие мальчишки.
На следующий день опять позвонила тётя Люда, сказала, что карта у неё. То ли потому, что обрадовалась оставшейся после Сашиных трат ещё приличной сумме, то ли в надежде на Юлино возвращение, тётя была удивительно доброй и вежливой.
Но на карте проблемы не закончились. Вскоре позвонил Иван.
— Юля, выручай. Я понимаю, что ты на нас всех забила, но вспомни, что ты парню мать, хоть и не по крови.
— Что случилось? — испугалась Юля.
— Возьми к себе Сашку. На время, пусть пересидит в безопасности. Понимаешь, они с компанией чужую машину угнали, ещё и сбили кого-то, хорошо не насмерть. Сашка пока вроде как свидетель, он же водить не умеет, но у других парней родаки крутые, боюсь, как бы на него всё дело не повесили. Поможешь?
— Пусть приезжает, — не раздумывая, ответила Юля.
Вечером она рассказала обо всём Диме.
Глава 20
Он выслушал, уточнил Сашины паспортные данные, сделал несколько звонков. Юля не находила себе места. Обида на Сашу давно забылась, и сейчас Юля переживала, чтобы с сыном не случилось беды.
— Юланя, не мечись, пожалуйста, — Дима подошёл, обнял её за плечи. — Саша проходит по делу как свидетель, никто на него ничего не повесит. Убегать и прятаться сейчас крайне глупо, постарайся объяснить это и Ивану, и Саше. Он обязан дать показания.
— Дима, наверное, он боится их давать, — предположила Юля. — Получается вроде как против своих.
— Об этом надо было раньше думать, — жёстко ответил Дима. — Когда весёлое развлечение с угоном поддерживал. Всей компании крайне повезло, что пострадавший отделался синяками, не сбили его, задели только. Теперь все вместе отвечать будут. Юля, не бледней! Я найму ему хорошего адвоката, даже условного срока не получит. Но сразу говорю — это первый и последний раз.
— Что — последний раз? — не поняла Юля.
— Адвокат и моя помощь. Если мозги у парня на место не встанут, он быстро в новую историю впишется, и тогда уж точно не закончится лёгким испугом, — зло сказал Дима.
Юля никогда не видела такого Диму. Резкого, жесткого, быстро и отрывисто выплёвывающего слова. Лоб прорезала продольная глубокая складка, глаза сузились, скулы обострились. Она не знала этого мужчину! Разве он — её Дима? Её спокойный, всегда уравновешенный, немного ироничный и лёгкий в общении Дима?
— Юля, что ты застыла? Я тебя напугал? — Дима потряс её за плечи, прижал к себе, стал быстро-быстро покрывать лицо поцелуями. — Всё хорошо, моя Юланя. У нас всё получится.
У Димы — наверняка, а у неё нет. Почему у неё никогда ничего не получается?
Мечтала поступить в медицинский институт, но подала документы в колледж. Успокаивала себя, что после окончания обязательно будет учиться дальше. И что? Сразу пошла работать, потому что семья нуждалась в деньгах.
Вышла замуж и думала, что создала счастливую семью. Но бабули всегда были недовольны, Иван жил исключительно для себя, а Саша, которого она растила с раннего детства, так и не признал её матерью.
Хотела родить ребёнка, а лучше троих — но не смогла зачать ни одного. Если бы у неё были дети, она бы жила
