если позволишь, мне тоже нужно кое-что сделать. — Я останавливаюсь у двери. — Дядя Гейб, скажи моей маме, что она должна вернуться домой. — Как бы я ни был зол на нее сейчас, я никогда не прощу себе, если с ней что-то случится. — Я сразу же возвращаюсь в спальню и быстро принимаю душ, после чего проскальзываю в постель к жене. Положив руку ей на живот, я возношу безмолвную молитву о том, чтобы мы пережили эту долбаную войну. Может, не я пролил первую кровь, но я, бл*дь, точно пролью последнюю. Я позабочусь о том, чтобы Холли и наш ребенок были в безопасности.
Я просыпаюсь в пустой постели. Снова. Я сразу же вскакиваю, собираясь броситься на поиски Холли, как вдруг слышу, что она в ванной. Я открываю дверь и вижу ее бледное лицо, склонившееся над унитазом. Сажусь рядом с ней и откидываю ее волосы с лица.
— Знаешь, это твоя вина. Это ты со мной сделал, — говорит она, прислонившись к моей груди.
— Да, прости. — Я снова мысленно даю себе пять. Я сделал Холли ребенка. — Что я могу сделать? Как я могу помочь?
— Ты не можешь. — Она снова склоняется над унитазом и опустошает то немногое, что осталось у нее в желудке.
— Я должен позвонить Доку. Это же нехорошо, верно? Что, если что-то не так? — Я начинаю паниковать.
— Ти, я знаю, что со мной не так. Это называется беременность. Со мной все будет хорошо. Я уверена, что это пройдет. Не мог бы ты принести мне воды и зубную щетку?
Я целую ее в лоб, не обращая внимания на запах рвоты, исходящий от нее. В моей жизни бывало и похуже. Я наливаю стакан воды и выдавливаю немного зубной пасты на ее зубную щетку.
— Вот, открой, — говорю я, поднося зубную щетку к ее рту.
Она корчит мне рожицу и выхватывает щетку у меня из рук.
— Ты не будешь чистить мне зубы. Я не инвалид.
— Нет, но ты моя. Если я захочу помочь тебе почистить зубы, я помогу.
— Не-а, этого не произойдет. — Она встает и опирается на стойку, пока чистит зубы. Я спускаю воду в унитазе и закрываю крышку, чтобы присесть и понаблюдать за ней.
— Ты действительно самое красивое создание, которое я когда-либо видел. Ты знаешь это? — честно говорю я ей. Она стоит рядом, одетая только в одну из моих футболок. Я вижу, как вздымается ее грудь, как соски натягивают хлопок. Длинные рыжие локоны разметались по спине.
— Правда, прямо сейчас? Ты так думаешь? Я потная и воняю, как ведро креветок на солнце.
— Это неважно. Ты все равно самая красивая из всех, кого я когда-либо видел.
— Спасибо? — спрашивает она.
— Давай, надень штаны. — Я оглядываю ее. — И лифчик. Тебе нужно попытаться что-нибудь съесть.
— Ну почему я должна одеваться, чтобы пойти позавтракать? — капризничает она.
— Потому что мне не хочется вырывать глаза каждому гребаному солдату под моим началом, когда они не смогут не пялиться на тебя, а они точно будут пялиться, если ты выйдешь в одной только футболке.
Холли закатывает глаза.
— Ты не вырвал бы им глаза за то, что они смотрят на меня. Это слишком драматично и психованно, Ти.
— Ну, Dolcezza, я думаю, ты замужем за драматичным и психопатичным мужчиной. — Я шлепаю ее по заднице и вывожу из ванной.
Глава восемнадцатая
Холли
Мы с Ти входим в столовую, рука об руку. Я все еще чувствую себя отвратительно и предпочла бы остаться в постели. Там полно народу. Анжелика и Изабелла, Нео и его отец, а также Глория. Я вытаращиваю глаза. Мама Ти здесь. Она вскакивает и практически бежит к нам. Я выпускаю его руку, думая, что она направляется к нему, но, к моему удивлению, она обхватывает меня руками. Она говорит что-то на итальянском языке, который я не могу понять.
— Ма, по-английски, — делает резкое замечание Тео.
— Все в порядке. Мне нравится, как это звучит. — Я пожимаю плечами, когда Глория отстраняется.
— Спасибо. — Она целует меня в обе щеки, а затем переходит к сыну и делает то же самое. — Тео, ты выглядишь худым. Тебе нужно поесть. Иди, садись, — говорит она.
Приятно быть в кругу семьи, хотя я не могу не пожелать, чтобы Райли была здесь. Было бы здорово, если бы она помогла мне с выбором мебели для нового дома. Ей бы это понравилось.
— Какие у тебя планы на сегодня, Холли? Мы должны пойти в спа-салон. Ты заслуживаешь того, чтобы расслабиться и побаловать себя.
— Пусть спа-салон приедет к нам домой, мама. Сегодня вам нельзя выходить, — отвечает Ти, прежде чем я успеваю ответить.
— Почему я не могу выйти? — возмущаюсь я. Можно подумать, он уже знает, что когда он мне что-то запрещает, это только заставляет меня хотеть сделать это еще больше.
— Потому что я так сказал. Сегодня никто не выйдет из дома. — Тео оглядывает всех сидящих за столом. — Мы поговорим об этом позже, — говорит он мне на ухо. Я не пытаюсь спорить или высказывать ему свои мысли. Я подожду, пока мы не окажемся за закрытыми дверями. Вместо этого я ковыряюсь в куче еды, которую он положил передо мной. Тошнота, похоже, прошла, и я испытываю жуткий голод.
— Мы с Иззи возвращаемся в Италию сегодня вечером, — говорит Анжелика, нарушая тишину.
Ти поднимает голову.
— Ты уверена, что это безопасно?
Анжелика пожимает плечами.
— У Иззи школа. Она не может столько пропускать.
— Так пусть ее школа пришлет ей задания. Она может делать их отсюда, — приказывает он.
— Тео, ей нужна стабильность, друзья, учителя. Я не буду обучать ее на дому.
— Я могу позаниматься с ней. Я имею в виду, если ты решишь задержаться здесь. Я могу помочь ей со школьными заданиями, — предлагаю я. Мне ведь больше нечем заняться. У меня также есть ощущение, что Ти либо не готов к их отъезду, либо есть другая причина, по которой он хочет, чтобы они остались. В любом случае я всегда буду поддерживать своего мужа. Его рука опускается на мое колено под столом.
— Видишь, все решилось. Холли — лучший учитель из всех, кого я знаю. — Ти гордо улыбается.
— Я единственный учитель, которого ты знаешь. Верно?
— Неважно. Все равно ты лучшая, Dolcezza.
— Хорошо, я позвоню в ее школу и узнаю, что можно сделать. Но это не навсегда. В конце концов нам придется вернуться в Италию.
— Конечно, — соглашается Ти с
