я повернулся к подруге, заметил, что она побледнела, и вопросительно мотнул головой, почему-то решив, что ей стало хуже. Ан нет, оказалось, что блонда поняла куда больше, чем я, и представила вполне вероятную альтернативу:
— Если дело дошло до Вереска, значит, там была полная задница: из него стрелок, как из меня балерина!
— Честно говоря, снайпера с таким позывным я что-то не припоминаю.
— Снайпер⁈ — насмешливо воскликнула она. — Снайперы — это Триггер, Мадонна, Шорох, Катран…
—…ты…
— И я. С некоторой натяжкой. А Вереск — военный переводчик. Мотается в командировки в Африку. Вагоном. Поддерживает физическую форму. И знает, с какой стороны браться за автомат.
Я пожал плечами:
— В этот раз не сплоховал. Значит, честь ему и хвала.
Росянка нехотя согласилась:
— Ну да, он сделал то, что требовалось. А Шаман с Севером облажались. И получат по первое число.
Судя по интонации, с которой была произнесена последняя фраза, у моей напарницы были какие-то претензии как минимум к одному из них. Задавать личные вопросы девушке, с которой только-только подружился, я был не готов, поэтому плавно перевел разговор на менее болезненную тему — поинтересовался, чем именно она себя взбодрила. А когда услышал название препарата, закатил глаза к розовеющему небу, местами проглядывающему сквозь густую листву. Нет, под этой «дурью» работалось очень даже ничего, но через четыре-пять часов начинался на редкость неприятный откат, превращающий недавнего берсерка в размазню, мучающуюся дикой головной болью, сушняком, сильным ознобом и тремором верхних конечностей!
— Хотела подстраховать… — призналась Росянка, устав от затянувшейся паузы. — Но, судя по расстоянию между следами ботинок, ты несся, как лось во время гона…
— Честное слово, бежал к ним, а не от тебя! — притворно испугавшись, затараторил я, почувствовав, что эта тема тоже не доставляет напарнице особой радости.
Проследив за моим взглядом, девушка задумчиво оглядела «Крузак», уперевшийся в дерево грязным кенгурятником, а затем молитвенно сложила ладони перед грудью:
— Раздорчик, миленький, если вдруг решишь бежать ко мне, имей в виду, что я люблю не кавалерийский напор, а деликатность и нежность!
Я, конечно же, удивился и начал выяснять, что еще мне надо знать о своей новой подруге. В процессе шуточной грызни узнал много интересного, по достоинству оценил ее чувство юмора, изворотливость и фантазию, окончательно избавился от внутреннего напряжения и, конечно же, убил время. Поэтому слегка удивился, сообразив, что зеленая метка, выползающая из-за края миникарты — это, вероятнее всего, обещанный вертолет.
Через пару минут, когда до нас донесся характерный звук, Росянка уверенно заявила, что это Ми-8АМТШ-ВН и, как вскоре выяснилось, не ошиблась. Правда, подняться в салон с энергопоглощающими десантными сидениями мы смогли далеко не сразу — после того, как винтокрылая машина навелась на наши «Амики», ей пришлось нарезать приличный круг в поисках подходящей точки посадки/высадки. А мне — дожидаться появления группы бойцов, сопровождаемых Дятлом, и передавать им «охраняемый объект». Зато потом мы с напарницей прогулялись до небольшой полянки, опробовали лебедку и с комфортом расположились в десантном салоне старенькой, но вполне рабочей вертушки…
…Разбор полетов продлился три с лишним часа, так что после него вся толпа, участвовавшая в операции, ломанулась на завтрак. Продолжать до смерти надоевшее обсуждение не хотелось даже самым записным болтунам, но к плечам Вереска, проявившего себя с неожиданной стороны, приложился каждый. Досталось и мне. Правда, с меньшим энтузиазмом. Но ломать голову, обдумывая, какая из двух напрашивающихся причин стала тому причиной, я поленился — добрался до столовой, сел за свой столик, назаказывал всякой всячины, потом как-то уместил все тарелки, столовые приборы и упаковки с соками на один-единственный поднос и поперся в гости к напарнице.
Росянка, которая сразу после приезда на базу попала в цепкие ручки Афины и освободилась от силы за полчаса до меня, обнаружилась в кровати — лежала на спине, накрывшись тонким одеялом, и старательно держала лицо. В смысле, встретила меня радушной улыбкой, послала вместе с подносом в гостиную — за журнальным столиком, на котором можно было расставить все, что я приволок — и так далее. Но признаки приближающегося отходняка вроде расширенных зрачков, бисеринок пота на лбу, крыльях носа и верхней губе, пересохших губ и дрожащих пальцев, были заметны невооруженным глазом.
Задавать вопросы, на которые мог ответить сам, я не любил с детства, поэтому поинтересовался вердиктом врача. Сразу после того, как подтащил к журнальному столику кресло. И получил развернутый ответ:
— Самое противное — сотрясение. Обычное: МРТ и рентгенограмма не показали никакого криминала. Все остальное — ушибы, хотя местами очень сильные. В общем, придется проваляться в кровати трое суток и еще дней пять-шесть изображать инвалида.
— Трещин в ребрах и правом бедре тоже не нашли? — на всякий случай спросил я.
Тут Росянка ощутимо напряглась:
— Ты успел заметить, когда и чем я долбанулась⁈
Я чуточку поколебался и утвердительно кивнул.
Девушка ответила тем же. В смысле, откровенностью за откровенность — выпростала из-под одеяла пульт от настенного телевизора, ткнула в кнопку включения и как-то странно усмехнулась:
— Я просмотрела записи со всех микрокамер шлема раза по три с десятикратным замедлением и пришла к выводу, что все твои действия были осмысленными — ты заметил провал под передними колесами чуть ли не раньше, чем мы вылетели из кустов, выдернул меня из-за руля, оттолкнулся от квадрика и сделал все, чтобы минимизировать ущерб от падения! Более того, принял первый удар на себя. Хотя мы летели к склону слишком быстро, и он должен был оказаться страшным. А сейчас выясняется, что параллельно всему этому ты следил еще и за мной⁈ Как⁈
Говорить правду в прослушиваемом и просматриваемом помещении было бы редкой глупостью, поэтому я выдал достаточно правдоподобный вариант, который приготовил еще в лесу:
— Я занимаюсь борьбой всю сознательную жизнь, и первое, чему меня начали учить — это страховке при падениях. И если первые года три-четыре я успевал гасить большую часть силы удара только при падении из стандартных положений, то с течением времени и расширением арсенала приемов, используемых противниками, в принципе перестал задумываться о том, что и как надо сделать, чтобы не поломаться самому и не поломать противника.
Само собой, она мне не поверила:
— Раздор, мы летели слишком быстро!!!
— Но метров восемь-десять, верно? — усмехнулся я. А после того, как она подтвердила, пожал плечами:
— Бросают с метра, от силы с двух. Мастера спорта выполняют броски на безумных скоростях и, частенько, после сумасшедших финтов. Принимать осмысленные решения за сотые доли секунды абсолютно нереально, поэтому работают инстинкты…
— Машина разбилась вдребезги!!!
— У нее инстинктов не оказалось… — притворно вздохнул я, открыл бутылку минералки, налил ее в стакан и протянул Росянке: — Пей — я устал смотреть, как ты облизываешь губы.
Двести миллиграмм жидкости исчезли в мгновение ока, но этот перерыв не сбил напарницу с мысли:
— У меня с инстинктами тоже не очень. Однако я отделалась сотрясением и парой ушибов, хотя должна была прилично поломаться!
Сообразив, к чему она клонит, я выставил перед собой ладони и прервал монолог до объявления некоего решения:
— Так, стоп! Если мы — друзья, то каждый делает все, что может. И не ведет подсчеты успехов и неудач.
Блондинка открыла рот, некоторое время осмысливала услышанное, а потом уважительно хмыкнула и вырубила телевизор:
— Заткнул. Техничнее некуда. Но поблагодарить-то хоть можно?
— Обычного «Спасибо» хватит за глаза.
— Спасибо. Большое-пребольшое! — чуточку повредничала она и снова посерьезнела: — А обратиться с просьбой о помощи?
— Могла бы и не спрашивать.
— Афина выдала мне гепариновую мазь, которую надо мазать два-три раза в день, и категорически запретила напрягаться. Обещала подойти вечерком и убежала к Черепу и Колуну, у которых, в отличие от меня, не оказалось друга-борца. Я, конечно, попробовала…
— Мазать до еды или после? — перебил ее я, вставая с кресла, обошел журнальный столик и взял с тумбочки чуть деформированную тубу.
— Лучше до. Если ты, конечно, не очень голоден.
Я развернулся к ней спиной и нарвался на отповедь:
— Черт, Раздор, ты-то хоть не юродствуй! Чем купальник, в котором я парилась в сауне, принципиально отличается от нижнего белья?
— Нижнее белье бывает разным… — буркнул я, убрал одеяло с ее правого бедра и аж присвистнул — оно оказалось черным практически по всей длине!
Я выдавил на ладони несколько погонных сантиметров мази и занялся привычным делом, благо за время общения с Джинг освоил массаж на довольно хорошем уровне. В процессе то и дело вспоминал маленькую, но чертовски теплую, добрую и самоотверженную китаянку, но каждый раз загонял эти мысли куда
