Тинг, подожди… — попытался объясниться я, но она меня перебила.
— Молчать! — рявкнула кошка. — Ещё одна подобная ошибка, и я лично выброшу тебя за борт!
Она резко развернулась и скрылась в своей каюте, хлопнув дверью так, что джонка вздрогнула. И как ей удается контролировать силу магического воздействия на дверь?
— Прости… — прошептала Ян, опуская глаза. — Это я виновата…
— Нет, что ты… — начал я, но она меня остановила.
— Всё в порядке, Макс, — тихо сказала она, и в её голосе послышалась горечь. — Забудь…
И прежде чем я успел что-либо сказать, она тоже ушла, оставив меня один на один с моими мыслями и чувствами.
И что меня дернуло поцеловать ее? Неужели у меня есть чувства к ней? Или это организм бунтует? Я встряхнул головой.
Последствия от Тинг не заставили себя долго ждать. Уже на следующее утро тренировки стали ещё более жёсткими. Тинг, словно мстя, не давала мне ни минуты передышки.
— Хватит жалеть себя, воин, — цедила она, наблюдая за тем, как я, задыхаясь, пытаюсь подняться с палубы. — Или ты хочешь, чтобы Танзин пожалел тебя?
— Хватит о Танзине! — выплюнул я, стирая кровь с разбитой губы. — Я и так…
— Что «и так»? — прошипела Тинг, приблизившись ко мне вплотную. — Влюбился в его сестру?
Я молчал, не в силах произнести ни слова.
— Вот и молчи, — отрезала Тинг. — С этого момента молчание — твой первый обет. Пока не научишься контролировать свой язык, не произнесёшь ни звука.
Так начались мои дни, наполненные изнуряющими тренировками и гнетущим молчанием. Тинг оказалась права: молчание — золото. Оно открыло во мне новые грани восприятия. Лишённый возможности говорить, я начал больше слушать, видеть, чувствовать. Ци, словно отвечая на мои старания, текла свободнее, подчиняясь моей воле.
Я научился создавать простейшие иллюзии — нечто чёрно-белое, размытое, но живое. Как я понял, это не совсем магия, что-то побочное от проявления Ци.
Однажды Ян, не выдержав моего молчания, подошла ко мне во время тренировки.
— Макс, — начала она тихо, — прошу… поговори со мной…
Я вздохнул, поднимая на неё уставший взгляд. В ответ показал ей иллюзию: два чёрно-белых человечка, один из которых молча отворачивается от другого.
Лицо Ян было удивленным. Но потом оно исказилось от боли.
— Значит, так? — прошептала она, отступая назад. — Ты просто… вычёркиваешь меня?
Я покачал головой и с помощью магии нарисовал в воздухе новую картину: два человечка, один из которых в ярости замахивается мечом на другого.
Ян вздрогнула.
— Это… это из-за Танзина? — прошептала она. — Ты боишься, что он… что он сделает мне больно?
Я промолчал. Вот как ей объяснить, что Тинг права? Я ей не ровня. Что самое главное — свергнуть ее брата и дать ей трон?
— Глупый, — Ян слабо улыбнулась, и на её щеках блеснули слёзы. — Разве ты не понимаешь, что он уже сделал мне самое страшное?
Я отрицательно покачал головой, показывая, что не понимаю её. Ян устало вздохнула.
— Он забрал у меня всё, — тихо сказала она. — Семью, дом, жизнь…
Она запнулась, словно пытаясь сдержать рвущиеся наружу рыдания.
— … А теперь, похоже, забирает и тебя, — закончила она, еле слышно.
Я подошёл к ней и неуверенно прикоснулся к её плечу. Ян вздрогнула, но не отстранилась.
И тогда я понял, что молчание не всегда золото. Иногда нужно говорить. Говорить, чтобы не потерять самое дорогое.
Но как это сделать, когда ты скован обетом?
Я сосредоточился, призывая на помощь всю свою волю, всю свою Ци.
И в воздухе медленно, словно из тумана, начал проявляться новый образ: два чёрно-белых человечка, берущихся за руки.
Мои пальцы дрожали, пока я старательно сплетал нити Ци, вдыхая в бесцветные образы хоть крупицу эмоций.
Ян, не шевелясь, наблюдала за моими усилиями. В её глазах читалось столько надежды, что у меня защемило сердце.
Наконец, иллюзия обрела завершённость. Два человечка — условные, примитивные — стояли, крепко сжимая руки друг друга. Не нужно было слов, чтобы понять — они вместе, и ничто их не разлучит.
На лице Ян расцвела робкая улыбка.
— Это… — начала она, но я резко выбросил руку вперёд, разрушая иллюзию.
Тинг была права: нельзя поддаваться чувствам. Нельзя привязываться. Не сейчас, когда над нами нависла такая угроза.
— Что ты делаешь⁈ — в голосе Ян прозвучала обида.
Я отвернулся, не желая, чтобы она видела мою боль. Боль от того, что вынужден её отталкивать. Боль от того, что не могу дать ей того, чего она ждёт.
Но слова Тинг не выходили у меня из головы: «Долг… Императрица… Опасность…»
Я сжал кулаки, заставляя себя сосредоточиться на тренировке. На том, чему учила меня Тинг. На том, для чего я здесь.
Ян ещё некоторое время стояла, глядя на меня с нескрываемым разочарованием, а потом молча ушла.
Следующие дни растянулись в бесконечную, изнурительную пытку. Я с утра до ночи отрабатывал приёмы меча, учился контролировать потоки Ци, медитировал, пытаясь найти гармонию между своим телом и силой нефрита. Каждый день превращался в битву — сначала с собственной слабостью, затем с усталостью, болью в мышцах, с отчаянием, которое подкрадывалось незаметно, шепча на ухо, что всё это бесполезно, что я никогда не стану настоящим воином.
Но я не сдавался. Не имел права сдаваться. Слишком многое было поставлено на карту.
И всё же, даже когда моё тело становилось сильнее, а движения — более чёткими и выверенными, что-то внутри меня оставалось неизменным. Пустота. Холодная, зябкая пустота, которую не могли заполнить ни тренировки, ни даже тихие вечера, проведённые с чашкой травяного чая.
Раньше на месте этой пустоты была Алиса. Любовь к ней, нежность, забота о ней наполняли мою жизнь смыслом, дарили радость и покой. А сейчас… Я любил свою дочь, мечтал обнять и защитить. Но дыра в душе не зарастала.
Тинг, словно чувствуя моё состояние, всё чаще наблюдала за мной своим пронзительным, мудрым взглядом. Иногда мне казалось, что в её глазах светится укор, неодобрение.
— Ты сам себе худший враг, воин, — промурлыкала она однажды, когда я, обессиленный, рухнул на палубу после тренировки. — Отрекись от этих чувств, пока они не уничтожили тебя.
С этого момента Тинг больше не тренировала меня. Я сам это делал под зоркинм взглядом этой дранной кошки.
Дни
