одночасье сковывает стылым холодом. Магия, разная, противоположная друг другу, сталкиваясь как будто бы и правда с драконьим рыком отступает, чтобы тут же напасть и попробовать на зуб границы дозволенного снова.
Ладонь Сира, находит дрожащую мою, хоть я пытаюсь спрятать страх в складках юбки, обхватывает и как будто бы через это лёгкое прикосновение вливает уверенность.
Беседа с монаршей семьёй проходит бурно. Всё, что нам удалось выудить в библиотеке, складывается в несколько версий, в каждой из которых выход только один — отнести Око Рангуна к Сердцу Мира. А значит, мне… нам придётся пожертвовать собой. В голове шумит, паника отдаётся в теле мелкой дрожью. Жертва. Моя. Ради мира во всём мире? Ради себя и своей совести? Ради чужого народа, из которого один-единственный человек близок… Ради него или, возможно, ради нас? Уверенность принца в том, что мощь драконов и война способна сломить барьер, стоит им напасть несколькими крыльями, застит взор красным маревом. Столько жертв. Невинных: женщин и детей, молодых магов, которые ни сном ни духом не знают о том, на что пошёл Совет. Как я. Всю жизнь жила с пеленой на глазах. Есть ли вина на них, обманутых не просто несколькими годами и даже не десятилетиями?
Нас учили, что магия всего мира живая. Она циркулирует во всём, что только есть на свете, в каждом существе, в дуновении ветра или огненной искре. С верой в эти истины, я решаюсь вступить в разговор:
— Мы не можем рисковать драконами, а также отдать в жертву пусть и праведному, но всё же гневу столько человеческих жизней. — Голос на удивление звучит уверенно и ровно. Несмотря на девятый вал внутри, внешне я стою нерушимым столпом. — Как представитель земель Галдура, дочь Советника Вестфроста, а также единственная, кто может держать слово от имени жителей острова, прошу дать возможность исправить ошибки предков и вернуть магический баланс. Одна жизнь или тысячи…
— Две жизни. — Припечатывает Сигирилл. — Две жизни на чаше весов или тысячи. Рирнар, я понимаю, что твоя магия и жажда битвы зовёт тебя встать на крыло и ринутся в самое пекло, но прежде стоит подумать о том, что мы не знаем, — мой дракон сделал ударение на последних словах. — Завеса, разделение ипостасей, подчинение. Наверняка это не всё, чему обучились маги за столько лет. Пожертвовать лучшими из лучших, ради сотни тех, кто давно на магическом поводке? Вдобавок, мы не знаем, остались ли в них хоть крохи разума. Всем нам известна сила дракона и его власть над сознанием.
— Но у тебя же вышло! — Рыкнул Рирнар.
— Благодаря Миранде. — Не стал отнекиваться Сир. — Судьба, провидение, рок, можно назвать как угодно, но только благодаря нашей связи я в своём уме, а мы узнали правду и можем теперь хоть что-то сделать. Ваше Величество, — прямой взгляд Сигирилла скрестился с королевским, — готов ответить головой за Око Рангуна, сделаю всё возможное, чтобы вернуть артефакт. Позвольте нам с Мирандой попытать судьбу, ведь очевидно, она пока играет на нашей стороне и удача в сговоре с ней, благоволит.
В зале воцарилась тишина. Задумчиво почёсывая подбородок, Его Величество, не спеша с ответом, обвёл взглядом всех присутствующих. Надолго остановился на сыне, между ними словно бы происходил ментальный диалог. Затем воззрился на меня и уж после досталось Сигириллу.
— Что ж… мы решили. Да будет по воле вашей. Не задерживаясь больше, отправляйтесь в Галдур.
С его словами по залу пошёл разномастный гул голосов, осуждающий, поддерживающий, удивленный, а по моему телу растеклось облегчение. Первую битву мы с Сиром выиграли!
— Но, — тут же вернул за землю монарх, — даю вам на исполнение плана неделю. Если по истечении этого срока барьер, скрывающий Галдур не рухнет, я буду вынужден обратиться к союзникам и огласить войну. Поводов больше, чем предостаточно. Если галдурцы могут пленять разум драконов — самой древней расы Трехлунного мира из всех двуликих, то что уж говорить о других? Оборотни встанут под наши знамёна и выполнят долг взятый на себя тысячелетними соглашениями. Это, девочка, — обратился он ко мне, — не просто сровняет с землёй ваши города, на месте процветающей страны не останется камня на камне. Даже пепелища и того не будет.
Склонившись, я молча кивнула, принимая его ответ и предупреждение.
Что ж, у меня есть неделя, чтобы убедить отца и Совет в своей лояльности, а также не дать им свести Сигирилла с ума, когда он будет в драконьей ипостаси.
В ночь перед нашим возвращением я, к своему удивлению спала крепко. То ли целебные отвары драконов помогли, то ли они добавили туда сон-траву, но впервые я спала крепко, без сновидений. Встала на рассвете, как чаще всего бывало, когда предстоял день экзаменов. Облачившись в потрёпанную амазонку, которую несколько дней назад надевала с гордостью и предвкушением первого полёта на драконе, задумчиво смотрела в окно, краем сознания отмечая светлеющее небо и думала о свободе. Смогу ли я дать её не только драконам, но и своим людям? Смогу ли раскрыть глаза галдурцам? Выстою ли перед отцовской проверкой или поддамся его тёмной силе, что с прытью оголодавшего хищника набросится на воспоминания, разыскивая ложь? Я была готова и не готова одновременно. Сложно оставаться спокойной, зная, что сегодня, от одной неправильной мысли или взгляда могу умереть не только я, но и Сигирилл. Чёрное и белое, добро и зло, слабость и сила. Одна часть меня была настроена рискнуть всем, а другая, в страхе металась в пещерах сознания, заставляя до боли в пальцах стискивать пояс летного костюма.
— Я сильная. Я смогу. Я выстою.
Именно это, на бесконечном повторе звучит в моей голове вместо молитв трём богам: Фирсу, Илларии и Рангуну.
Дверь в мои покои открывается внезапно и кроткая служанка оглашает, что пора. В коридоре, по обе стороны охрана. Пусть я и гостья монаршей семьи, но одновременно магичка, посмевшая посягнуть на драконью волю.
— А Сигирилл? — оглянулась, в поисках своего дракона.
— Ждёт уже, — голос Рирнара мурашит кожу иглами холода. — Каково это — держать на поводке, леди Вестфрост? Чувствуете себя всемогущей? Такая малышка, а обуздала чёрного дракона!
— Любимой себя чувствую, — каменею лицом, пока принц решает сопроводить меня к Сиру, — и люблю. Вы, что же, чувства считаете зависимостью, Ваше Высочество?
Он морщится, словно съел лимон.
— Истинность. Кто бы мог подумать… — слова из его уст звучат странно. — Насмешка судьбы, не иначе.
— Великий дар богов? — против здравого смысла подначиваю я. Странные речи от наследника престола, от дракона, от мужчины. Сир говорил, что для
