выходит из вагона.
Двери закрылись, и поезд вместе со мной направился дальше на юг. Вторую пару придется пропустить.
Глава 9
Чем ближе был нужный дом, тем сильнее накатывало ощущение растерянности. Память — странная штука: в воспоминаниях люди не стареют, не занимаются своими делами, словно застывая до новой встречи. И вот — едешь через полгорода без договоренности и звонка к человеку, которого видел год назад. Будет ли он рад визиту? Есть ли вообще радость в том, что напомнит о собственной трагедии, боли и беспомощности — пусть даже преодоленной с моей помощью? И как отнесутся к словам, что кому-то чужому тоже больно, страшно, и надо помочь? Рука в кармане сжалась на пакете с собранными компонентами будущей «куклы».
А ведь кроме слов — ничего и нет. Там, где обе стороны будут нарушать закон, очень неправильно угрожать или давить, напоминая о старом долге.
Я замер возле красочной витрины продуктового магазина в первом этаже жилого дома — год назад он тоже работал, и я то и дело таскал отсюда полные сумки продуктов, точно зная, что проклятая кем-то из сокурсниц девчонка живет впроголодь.
Повод для проклятья обычный — красота и личное счастье. Виновник не установлен — дело никто не расследовал, потому что и заявления никто не подавал. Девчонка просто ушла в академ — по причине рождения ребенка. В которого, в общем-то, проклятье и отскочило, не причинив матери никакого вреда.
Кто-то из завистниц смог набрать в себе достаточно злобы, чтобы сделать куклу ненавистной подруги и подселить в нее мелкого беса. Дело сложное и опасное, но ненависть частенько лишает людей разума. Бес через куклу попытался пробиться в оригинал — и подобие сработало, но с осечкой, захватив тело новорожденного.
Вытащить подселенного беса из человека можно — достаточно куклу найти и сжечь. Подобие сработает и в этом направлении. Без куклы тоже можно изгнать беса — только человек от этого портится и умирает. Теоретически, можно договориться с бесом «уйти добровольно», без громкого хлопка дверью — без инсульта, инфаркта, остановки сердца и гибели тела, ставшего бесу ненужным. Но если не проговаривать эти условия до вселения, вариант практически гиблый — бес непременно обманет, выпросив плату за «чистый» уход.
Обычно подселенца из Бездны просто запечатывают в теле — иногда хватает просто человеческой воли, чтобы удержать тварь и не дать ей захватить тело носителя. Как, в общем-то, в случае с шефом — на морально-волевых полтора года своего давит. Если воли не хватает, можно помочь ритуалами: моя кровь для шефа — вполне себе ритуал, быстрый и почти безболезненный. С младенцами же все гораздо сложнее — воли в них еще нет, как и разума.
Обратись Лена в полицию, малыша бы просто признали убитым иномировой сущностью. Пусть тело его и дышит, но матери его бы не оставили — равно как и не отдали бы тело малыша Бездне. В общем, перспективы у молодой мамы были такие, что легко рехнуться можно — либо одержимого воспитывать со вполне понятной перспективой, либо признать еще дышащего и живого — мертвым. Еще и папаша — хрен знает где, кто он и имя его до сих пор знать не знаю.
А у меня, знаете ли, к тому моменту накопились полгода собственных исследований аналогичной проблемы — бес, запечатанный внутри Анны Викторовны, уже порезал жизнь тюремным сроком на до и после, а там наверняка аукнулся бы новыми проблемами. Вот такими, как сейчас, например… Словом, наработки были — начатые еще в СИЗО, под бормотание соседей по нарам, сливающееся с шепотом из Бездны; продолженные под собственные рассуждения вслух и грохот ударов по железной двери рук и ног сокамерников, отчего-то сходивших с ума. Хотя рехнуться от такого поворота в жизни полагалось именно мне.
В моих выкладках были логика и здравый смысл — им хотелось верить. Они, в итоге, и сработали.
Лена сделала еще одну куклу для ребенка — настолько идеальную, настолько правдоподобную и тщательно проработанную, насколько и может выполнить отчаявшаяся мать. А я пригласил в эту куклу демона — на очень короткое время.
Иерархия в Бездне — штука мощная. Настолько мощная, что бес, почуяв демоническую метку на кукле-подобии, свалил из тела ребенка быстрее собственного визга. Матери достался живой и здоровый ребенок, мне — чуть ли не готовый дипломный проект. Правда, способы и методы — что-то из разряда «Борьба с уличными ворами при помощи ковровых бомбардировок»… Но ведь работает же! И Анне Викторовне обязано помочь.
Осталось только убедить Лену сделать для меня еще одну куклу. Год назад, со счастливыми слезами на глазах, она обещала все что угодно. Но год назад было лето — синее небо и зеленые листья на деревьях, а сейчас — серый снег на обочине и серые панельные многоэтажки за падающим снегом. Многое могло измениться — проблемы, заботы и обязательства…
Впрочем, я-то остался прежним — шагнул в магазин, готовясь вновь заполнить пакеты продуктами. Денег мало, деньги взяты взаймы… Значит, поеду домой не в купе, а в плацкарте.
Уже стоя возле нужного подъезда, кольнула мысль, что Лены просто может не быть дома: гуляет, ушла в гости, переехала… Столько же мыслей может уместиться в пять секунд — до момента, как дверь, наконец, открыли, ответив теплым и радостным «Привет!».
— Не надо было, — неуверенно отговаривалась Лена, стоило, поднявшись на этаж, поставить сумки с продуктами к ее ногам.
— Это группой собрали, — лихо соврал я.
Рядом с пакетом заинтересованно пыхтел годовалый пацан, заглядывая в содержимое — босой, в длинной не по возрасту рубашке, светловолосый крепыш.
— Валера! — С оттенком смущения, Лена попыталась увести его за плечо, но я, наоборот, шире открыл один из пакетов.
— Тут соки детские есть.
— Так, давайте оба на кухню. Там и сок согреем, — перехватила она цветастую упаковку из рук сына. — И что нужно сказать дяде?
— Спасибо, — грустно ответил ребенок, провожая взглядом маму, ушедшую на кухню.
А затем побежал за ней следом, хлопая босыми ногами по кафелю. Как бы не заболел…
— Раздевайся и проходи, — крикнула мне Лена, зашумев посудой на кухне. — Пакеты потом разберу, а сейчас обедать будем.
— Да я ненадолго.
И в самом деле, стоит ли задерживаться — обвел я взглядом прихожую. За год исчез скрипучий шкаф в прихожей — новый с многочисленными полочками, на которых сидели вязанные детские игрушки. Добавился ковер, сменилась люстра с пластиковой и тусклой на широкую матовую линзу дневного света — и
