и принялся листать журнал о дикой природе.
– Не нужно стоять и глядеть на нее. Пусть спокойно работают, – не поднимая головы, сказал он.
Я села рядом и пару мгновений за ним наблюдала.
– Вижу, ты решил в богача поиграть. Не говорил, что собираешься заплатить.
– Раз ты не дала мне оплатить твой тайный визит в Опелику, я подумал, ты меня держишь за нищего.
– Зачем ты так, Тай, – тихо сказала я.
Он перелистнул страницу журнала, порвав ее. Я коснулась его руки. Только теперь я поняла, насколько ему больно из-за произошедшего. Хоть Тай тогда и не стоял в той комнате, сердцем он все равно был со мной.
– Спасибо за помощь. Правда. Но я по-прежнему не понимаю, зачем тебе это. Надеюсь, ты не пытаешься меня впечатлить.
Тай фыркнул.
– Подруга, у меня нет шансов тебя вернуть, даже если бы я попытался. Так ведь?
Я решила переменить тему:
– Алиша говорила тебе, что мы перестали колоть пациенткам «Депо»?
Он шумно выдохнул, словно пасуя перед моим упрямством.
– Мама продолжает искать информацию. Обзвонила друзей в Вашингтоне, попросила их что-нибудь разузнать.
– После того, как ты рассказал нам о клинических испытаниях, я сделала укол еще двум пациенткам. Что со мной не так, черт возьми? – Я зло вытерла слезы.
– Иди-ка сюда. – Он притянул меня к себе, и я уткнулась щекой ему в грудь. – Не вини себя, Сивил. Ты просто выполняла свою работу.
– Я уже не понимаю, в чем она заключается.
– Может, мы ошибаемся. Может, те результаты людей не касаются, а мы раздули из мухи слона.
– Не надо, Тай. Ты же изучал биологию и прекрасно знаешь, что испытания на животных проводятся очень тщательно, знаешь, что только когда собраны все данные, переходят к клиническому этапу испытаний. К тому же речь о черных женщинах. К нам применяют другие законы.
Я выпрямилась и взглянула через окошко на Индию. Доктор показывал ей картонные карточки, но я не видела, что на них нарисовано. Индия смотрела на него, взгляд был пустым.
Тай взял меня за руку:
– Знаю. Скоро мы все выясним. Я обещаю.
– Надеюсь. Расскажешь, когда твоей маме ответят из Вашингтона?
– Обещаю, Сивил. Тебе – первой.
19
Бирмингем
2016
Он поседел у висков, щетина отливает серебром. Подбородок стал мягче, бакенбарды короче. На лбу проступили морщины, хотя щеки по-прежнему гладкие. Перед поездкой я нашла его недавнюю фотографию в интернете, но это совсем не то же, что увидеть живьем. Мне немного не по себе. Он обнимает меня, похлопывая по спине. Так обнимают друзей. Прижимаю его крепче, он не сопротивляется. Смело с моей стороны, но я поддалась порыву.
Кабинет обставлен классически: письменный стол темного дерева, книжные шкафы, круглый стол для совещаний с грудой бумаг. В углу фикус, на краю письменного стола – папоротник. Наверху книжных шкафов расставлены горшки с рододендронами. Ощущается легкий запах влажного грунта.
– Тайрелл Ралси. Ректор колледжа. Кто бы мог подумать?
– Забавно. Я всегда легко представлял тебя хирургом.
– Прости, я не хотела…
– Да все нормально.
Вместо того чтобы сесть напротив, он устраивается на стуле возле меня.
Его кабинет – в нем несколько помещений – расположен над главным студенческим центром. Здесь все не так, как было в Таскиги, когда я там училась. Внизу есть кофейня и забегаловки с фастфудом. Семестр закончился, поэтому обычного наплыва студентов нет. Этот маленький баптистский колледж ввел смешанное обучение в начале семидесятых, и сейчас две трети студентов – девушки. Я много читала про него в интернете. Невольно думаю, что если бы сейчас в кабинет заглянули несколько студентов, они бы развеяли обстановку и отвлекли внимание Тая, слишком сосредоточенное на мне.
Его ассистентка приносит нам кофе. На мне туника и джинсы – попытка выглядеть расслабленно, непринужденно, но сейчас мне кажется, что в этой одежде моя фигура какая-то бесформенная. По крайней мере, с прической все более-менее. Вчера вечером я заплела дреды, и они плавными волнами ниспадают на плечи. На Тае свободные брюки и рубашка с открытым воротом, из которого над пуговицами выглядывают седые волосы на груди. Он закидывает ногу на ногу, оказываясь еще ближе. Я ставлю чашку на стол и беру фотографию в рамке.
– Красивые дети. Сколько им уже?
– Таю-младшему тридцать. Дуанне тридцать шесть.
– Кем работают?
Эти детали я уже знаю от мамы. Она до сих пор болтает с миссис Ралси по телефону, но мне хочется услышать обо всем от Тая. Здесь, в его кабинете, когда я смотрю на его детей – молодого мужчину, как две капли воды похожего на тезку-отца, и женщину, напомнившую мне миссис Ралси, – прошлое будто оживает. Я торопливо возвращаю фотографию на стол, пока Тай не увидел, как дрожат мои руки.
– Тай – физиотерапевт. Отучился в Морхаузе, женился на выпускнице Спелмана, она занимается с особенными детьми. Дуанна – юрист и замужем за юристом. У меня две внучки-близняшки, копии моей матери.
– Как здорово, Тай.
– Загляни к моим, как доберешься в Монтгомери. Они будут рады.
– У них по-прежнему весь дом в цветах?
– Ну еще бы.
Иногда я думаю, что импровизированная оранжерея для Ралси могла быть своеобразным символом стойкости, воли к жизни. Взаимосвязи всего сущего в стране, где царит сегрегация. В глазах Ралси все мы – звери, растения, люди – божьи создания, и потому о цветах родители Тая заботились не меньше, чем о клиентах. Я и сама, насколько могла, старалась относиться бережно к пациентам. У нас в Сентенниал-хилл так было принято.
Я ищу взглядом фотографии его бывшей жены. Стараюсь делать это незаметно, но Тай знает меня еще с того времени, когда я толком ничего не умела скрывать. И все-таки для меня неожиданно, что он до сих пор может прочесть мои мысли.
– Тай-младший говорит, что фотография бывшей жены на столе не слишком способствует личной жизни.
– Я… даже не знаю, что и сказать. – Личной жизни? Интересно, встречается ли он с кем-то.
– Уверен, у тебя полно разведенных знакомых. Им ты что говоришь?
– Давно это случилось?
– Десять лет назад. Она вышла замуж во второй раз, живет недалеко от меня. Мы даже в одну церковь ходим. – Он усмехается.
– Хм-м. Что, Бирмингем такой тесный?
– Нет, но она по-прежнему близкий мне человек. Иногда даже Рождество отмечаем вместе, обеими семьями.
Тай в своем духе, думаю я. Если он дружит с бывшей женой, то, похоже, за эти годы не слишком изменился. А я когда-то принимала его добродушие за глупость…
– Ну ладно, хватит обо мне. – Он берет меня за руку. – Я рад тебя видеть, Сивил. Даже не сразу
