ты берёшь и… А-а…
— Слушай. Будешь ныть, когда приступим. А сейчас, — я посмотрел на Наташу, — через сколько у нас поезд?
Она подняла взгляд на часы, которые были расположены на самом высоком здании вокзала.
— Через тридцать минут, но посадка уже должна была начаться…
— Тогда пойдём. — я взял её сумку и помог встать.
Ещё раз бросив взгляд на Эдварда, я увидел на его лице небольшую улыбку.
— Рад, что вы живы, господин.
— Ага, ещё бы я сдох в той дыре с теми уёбками…
Я уже уходил, когда нечто не очень приятное донеслось до моих ушей:
— К слову… Вы вроде бы писали о какой-то эльфийке, которая вам интересна. С ней… всё не вышло?
… Значит, Годрик и правда любил её. Кто-то вроде него точно не стал бы писать о людях, которые для него ничего не значат.
Ничего не ответив, я тупо пошёл на Наташей, которая любезно ускорила шаг, услышав слова Эдварда. Иногда и она понимает, что нужно просто молча уйти…
…
Поезда в этом мире — моё почтение. Такая громадина классная, железная и бронированная. Наташа говорит, что это из-за опасной фауны, которая иногда встречается или вылазит из подземелий.
Поезд работает на угле, но сам механизм, по словам Наташи, имеет некоторые магические элементы, которые повышают его эффективность. У-ух, залезть бы и посмотреть.
— Чур моя кровать сверху! — стоило нам зайти в наше купе, как Наташа тут же бросила свои вещи и запрыгнула на второй ярус двухэтажной кровати…
Поставив наши сумки в угол купе, я наконец-то снял с себя броню и снаряжение. Оружие у нас забрали и положили в отдельное помещение, пообещав вернуть по завершению поездки…
Расположившись на кровати, я слушал какие-то подколки и флирт от Наташи, но уже особо не обращал на него внимания.
… Надеюсь, никто не нападёт на поезд.
Сколько бы раз я не засыпал с мыслью о том, что хочу проснуться, я всё остаюсь в этом теле и этом мире. И, наверное, пора бы уже принять это как реальность. Подводя итоги прошедших полутора месяцев… Этот мир вполне неплох.
Без шуток, но тут лучше, чем если бы я попал в какое-нибудь голое средневековье. Да и с телом мне очень повезло. И даже девушка есть… хоть и на довольно короткий срок.
В этом мире можно жить. Сейчас я вернусь домой, и поговорю с семьёй Годрика. А там будет видно, куда я направлюсь дальше. Так много интересного, что хотелось бы попробовать, будучи свободным человеком.
Но даже сейчас…когда я свыкся, такое завершение войны будто хватает меня за горло, сверля своими золотыми глазами прямо в душу. Недостаточно… Я не смог сделать всё, что должен был…
Я не отомстил им за Леррис… Я не смог взять реванш с той девушкой и… мне просто страшно от того, что этот мир не так однозначен, как я о нём думал. Всё, что я видел о нём до этого — это война, и… если он глубже, чем кажется, то мне придётся заново осваиваться и быть уязвимым.
— Ну ты чего раскис? Я же с тобой разговариваю, — свесившись вниз, спросила Наташа, ярко улыбаясь и шутя: — снова будешь пу-пу-пукать?
— Пу-пу-пу… — выдав это почти что на автомате, я получил порцию заливистого смеха от почти что упавшей на пол девушки.
Закрыв глаза, я пытался вслушаться в её смех… Всё же… У меня есть причины, чтобы не раскисать.
— Наташ, — задумавшись, я почти не обдумывая, выпалил, — думаю, я попытаюсь что-то сделать с репутацией моей семьи. Если всё выйдет, то давай встретимся ещё раз?
Она пыталась отсмеяться ещё несколько секунд, а затем… набрав в лёгкие воздух, посерьёзнела. Мне не нравится эта серьёзность.
— На самом деле… После того, что твоя семья пыталась провернуть, я не хочу иметь ничего общего с вами. Вот вообще…
Её взгляд ощущается очень холодно. Да и голос был лишён той звонкости и игривости, к которым я привык.
— Разумеется, тебя это не касается, но… когда тебя похищают и пытают, это оставляет очень неприятное послевкусие в памяти. Твоя семья — ублюдки, и после того, что они сделали, я точно их не прощу. Так что… давай, когда всё это закончится, случившееся между нами останется нашей приятной памятью?
Будто пулевое ранение, её слова вызывали желание стиснуть зубы и простонать. И самое ужасное, что она не хотела обидеть меня этим.
… Приятная память, да?
Ничего не говоря, я кивнул. Тоскливо. И удивительно, как она умудрялась сдерживаться рядом с Эдвардом, и в то же время сохранить ко мне хоть какое-то положительное отношение.
Большое у неё сердце, однако…
Больше мы эту тему не поднимали, да и в целом, общение стало ощущаться каким-то тяжёлым.
В итоге, Наташа зарылась в книги, а я продолжил играться с магией. Хочу выучить хотя бы одно новое заклинание за эту поездку… Или хотя бы приблизиться к пониманию того, как это вообще делается.
И вот, прошёл один день… За него мы едва ли поговорили больше десяти-двадцати минут.
Второй день, когда мы почти не общались… От неловкости молчания, и я, и она пытались начать какой-то разговор, но всё утыкалось в неловкость общения. Думаю, тем разговором, мы поставили точку во взаимном общении.
Сложно общаться, когда собеседник не хочет иметь ничего общего с тобой.
Сложно общаться, когда твой собеседник знает, что ты не хочешь иметь с ним ничего общего.
И хоть мы оба понимаем, что дело не в личностях, но неприятный осадок от той её фразы не даёт нам обоим покоя.
И, наверное, то приятное воспоминание, которое она мне подарила, теперь навсегда останется с послевкусием того холодного взгляда, которым она на меня посмотрела со своего второго яруса кровати. Её зелёные глаза теперь будут смотреть на меня также, как те жёлтые.
И вот, по прошествию десяти дней…
— Снега так много… — её холодный, слегка хриплый голос достиг моих ушей.
Уже скоро мы приедем и расстанемся навсегда.
Наверное, так даже лучше… Я уже и сам не хочу с ней общаться.
Сидит вечно в своих книжках, и на любую мою фразу либо молчит, либо угу-кает, и всё…
— Угу. — кивнув ей, я сел обратно на свою кровать.
— Ты так достал. — прошептала она, зная, что я её слышу.
— Ага… — сдержав своё желание послать её нахуй, я снова закрыл глаза.
Душащие меня шёпоты снова заполняют всё в голове. Не хочу слушать её…
Лишь спустя десять минут я осознал, что она хотела поговорить. И, поняв, что так
