— Ага, — радостно подтвердил Лютер. — Ну, что скажешь? Хочешь пострелять со мной и Ноа?
— Лютер, — вмешалась я, — Бен здесь, чтобы работать над своей книгой, помнишь?
— Но сегодня суббота, — заявил Лютер. Его глаза загорелись. — Сегодня суббота! Можно мне «Коко попс» на завтрак?
— Можно, — соглашаясь, кивнула я.
— Круто. — Он соскользнул со своего места и пританцовывая направился на кухню.
— В выходные ему разрешается есть хлопья с сахаром, — уточнила я, хотя на лице Бена не было осуждения. Он ничего не ответил, и я вздохнула. — Прости. Я обороняюсь без причины, но после многих лет, когда мой бывший придирался по каждому пустяку, с трудом удается сдерживаться. Я работаю над этим.
— Твой бывший, похоже, настоящий придурок, — хмыкнул Бен.
— Это точно, — согласилась я. — Во многих смыслах. Если бы я знала истинного Алана, то никогда бы не вышла за него замуж, но он прекрасно умеет маскировать свое истинное «я», когда это необходимо. Именно поэтому мои родители во всем принимают его сторону. Они видят только очаровательного Алана.
— Ты рассказала им, что он тебе изменил? — тихо спросил Бен.
— Да. Они никогда этого не говорили вслух, но кажется считают, что в его измене, я сама виновата.
Бен покачал головой.
— Никогда не пойму, зачем людям вообще заводить детей, если все, что они делают, — это обращаются с ними как с дерьмом. Какой в этом смысл?
— Они могут быть и часто бывают хорошими родителями, — возразила я. — Но они не видят настоящего Алана и полную картину нашего брака. Просто хотят, чтобы я была счастлива и…
— У них забавный способ показать это, — недовольно бросил Бен.
Он уставился на недоеденные вафли, и его лицо передернулось, а я почувствовала себя паршиво из-за того, что вообще жалуюсь на своих родителей после того, что Бену пришлось пережить.
— Бен, прости. Мне не стоило жаловаться тебе на своих родителей, не тогда, когда твои…
Я резко замолчала. Черт возьми, я не хотела, чтобы Бен знал, что мы обсуждали его с Айрис.
Бен внимательно посмотрел на меня.
— Не тогда, когда мои что, Оливия?
— Ничего, — смутилась я. — Неважно.
На его щеках проступили красные пятна, и он взорвался:
— Дай угадаю, в этом паршивом городке нашелся не один доброжелатель, готовый поделиться с тобой историей бедных Бена и Гриффина Моррисов и их поганого детства?!
— Прости, — быстро сказала я. — Это не мое дело.
— Не твое, — раздраженно согласился Бен — Мы же договорились, что ничего личного, помнишь?
— Да, — покладисто кивнула я. — Мне жаль, что я завела разговор об Алане. Я больше так не буду.
Бен нахмурился.
— Нет, я не это имел в виду. Я не расстроен, что ты…
— Все хорошо, — заверила я его. — С этого момента все будет легко и непринужденно. Я обещаю.
Лютер вернулся в столовую, неся миску с хлопьями и ложку. Он сел рядом с Беном, и моя надежда на то, что Лютер забыл о своей просьбе, улетучилась, когда сын снова спросил:
— Ты проведешь сегодня время с нами, Бен?
— Мне нужно еще поработать, приятель, — мягко сказал Бен.
Лицо Лютера вытянулось, но он кивнул.
— Да, хорошо.
Бен быстро взглянул на меня и добавил:
— Но я сделаю небольшой перерыв, когда придет Ноа, чтобы познакомиться с ним.
— Да?! — Лютер просиял. — Классно, потому что я уже сказал Ноа, что он сможет встретиться с тобой.
— Лютер, — настойчиво сказала я, когда Бен рассмеялся. — Ты не будешь больше давать подобных обещаний, договорились?
— Но, у меня все получилось, — довольно заявил Лютер, отправляя в рот огромную ложку хлопьев.
Бен засмеялся сильнее, и я тоже не смогла удержаться от смеха.
— О боже, Лютер.
Бен взглянул на меня, и я, все еще чувствуя себя неловко, тихо сказала:
— У меня остались вафли, если ты еще голоден?
— Я бы съел еще парочку, — согласился он, — если ты позавтракаешь со мной и Лютером.
Я приняла оливковую ветвь Бена с мягкой улыбкой.
— Мне бы этого хотелось.
Бен
Я вышел из своей комнаты, вращая головой из стороны в сторону, пока моя шея не хрустнула как следует. Было чуть больше трех, и, если не считать короткой передышки около одиннадцати, чтобы встретиться с другом Лютера Ноа, я писал весь день.
Меня захлестнула волна головокружения. Если я смогу продолжать в том же темпе, то закончу книгу за пару недель и уложусь в сроки, которые требовал Алекс. Я коротко написал Алексу, что снова пишу, и облегчение Алекса было заметно даже по ответному сообщению.
Пока шел по коридору к лестнице, уговаривал себя придерживаться плана и отправиться в ресторан, чтобы перекусить там, но ноги принесли меня на третий этаж. Из гостевой комнаты в конце коридора послышался тихий голос Оливии, и я ускорил шаг, с нетерпением предвкушая встречу с ней.
Я заглянул в комнату. Лютер стояла рядом с Оливией, держа в руке кусок молдинга в виде короны.
— Мама, я могу забраться к тебе на плечи.
Оливия рассмеялась.
— Или ты можешь пойти во вторую спальню и взять стремянку, как я просила.
— Ладно, но я смогу поработать пневмостеплером?
— Нет, конечно, не сможешь, малыш. Это не игрушка, — объяснила Оливия. — Но ты можешь придерживать стремянку, пока я буду устанавливать потолочный молдинг.
— Но ты же говорила, что у тебя болят руки, и тебе больно их поднимать. Так что будет лучше, если я прикреплю молдинг, — возразил Лютер.
Оливия наклонилась и поцеловала его в лоб.
— Дорогой, мои руки и правда болят, но ты спятил как та кукушка от какао, если думаешь, что я позволю тебе использовать этот степлер.
— Я даже не понимаю, что это значит, — проворчал Лютер.
— Это персонаж из очень давнишней рекламы хлопьев, — объяснил я. — Только старики ее помнят.
— Эй, приятель, не говори,
