еще какие-то постройки явно не жилого назначения, а их изначальное назначение угадать не удавалось, и никаких признаков жилья. Что это за промзона? Что за город? Фиг знает.
Следом мы пролетели частично разрушенный поселок. Именно разрушенный: примерно в середине селения дома были ранесены, те, что частично уцелели — обгорели, даже кирпичные. Что за война тут происходила, и чем тут все раскатали? Ракетами? Танками? Непонятно, и было это давно, руины поросли убогой растительностью. И все одно и то же: лес, поле, развалины деревни, развалины деревни, лес, поле. Я просто жал на газ, и надеялся, что в баке еще есть горючка.
— Трогг! Трогг! — раздалось у меня за спиной.
Я даже не понял почему она трогга зовет, и только потом воткнулся, что это зовут меня.
“Дошло, как до жирафа”, прокоментировал трогг.
— Что? — спросил я.
— Я ссять хочу!
Аа, вот оно что. Ладно. Я тормознул сбоку от дороги, около старой заправки с небольшим двухэтажным зданием из красного кирпича. Похоже, тут и касса, и кафе, а вокруг простирались поля до самого горизонта. Для меня, жителя горной местности, пейзаж был уныл и скучен. Как в пословице: выйдешь в поле, сядешь срать — за версту тебя видать. Вот именно тот случай.
Только я остановился, малыха ловко выпрыгнула со своего насеста, приземлилась, тут же задрала платице из мешковины, и плюхнулась на корты. Я даже “мяу” сказать не успел, только отвернулся. Мда… Вся культура испарилась вместе с цивилизацией. В общем-то, неудивительно: культура — это плод развития цивилизации, а когда эта лошадь пала, культура стала не нужна. И только мы сами можем ее поддерживать. Все просто. И понятно. Но очень непривычно. Подождав, когда Мира забралась на свое место, я решил и сам сходить до ветру, заодно размять порядком онемевшие булки. У меня с прошлого путешествия жопа квадратной стала, и чую в этот раз все будет еще хуже.
Я решил заглянуть в кафешку, вдруг что-то ценное там завалялось, и ждало меня сотню лет? Взяв в руки пернач, я сунул нос в дверной проем, и огляделся. Чуда не случилось, горшочка с золотом не было. Как и репликона, что скорее плюс, чем минус. На полу валялось пара камней, и толстый слой пыли. Вынесли вообще все, подчистую. Ибо даже сломанный кусок пластика — это материал, из которого что-то можно изготовить. Но… Должно же быть хоть что-то! Я тщательно распинал мусор на полу, и мне улыбнулась удача: окислившаяся монетка в пятьдесят копеек. Я поднял ее и потер об одежду.
— Что нашел?
От голоса Миры я вздрогнул, и покосился на нее через плечо.
— Кое что.
Посмотрел на монету — вроде стала лучше, плюнул, и принялся тереть дальше, потом взял горсть песка на улице, и шоркал уже песком, и тогда монетка начала нехотя проявляться. Закончив работу, я показал ее Миру, чем привел девчульку в восторг.
— Ого! Я видела такие круглешки у скупщиков! — пискнула она.
— Знаешь, что это? — спросил я.
— Нет! А ты?
— Знаю. Раньше такими штуками платили, не патронами, а этими кругляшками.
— Дааа? — неповерила она мне, — Ты врешь!
— Нет, я точно знаю. — попытался оправдаться я.
— Да откуда?! — наседала она.
— Я много путешествовал, и встретил чистого, он мне и рассказал, что патронами не платили.
— Дааа? — протянула она, — А что, патроны просто хранили?
— Патроны были не нужны, стрелять не в кого было. Ни тварей, ни рейдеров.
— Ты все врешь, и чистый твой наврал, дурак он! — обиженно выдала Мира.
А я понял, что она мне не поверила. Этого не может быть, потому что не может быть никогда! И все. Я повертел монетку в руках, и протянул ее девчушке.
— Возьми. Это для тебя.
Она опять мне не поверила, сложила руки на груди и сделала шаг назад. Я вытянул руку в ее сторону, и старался не улыбаться, чтобы не спугнуть. Несколько секунд спустя, она сделала осторожный шажок ко мне, потом еще один, и еще, медленно вытянула руку, и осторожно взяла монетку, поднесла ее к глазам, и внимательно рассматривала, вертя так и эдак, потом сжала в кулаке, и улыбнулась.
— Теперь ты богатая, сможешь потратить ее на что-нибудь. — сказал я и улыбнулся в ответ.
— Нет! Это древность, я буду ее хранить! — ее лицо моментально сделалось серьезным и решительным, — Я из рода копателей, мы искали древности.
Копатели? Собирателей одних я знаю, а эти, видимо, того же рода. Я вышел на улицу, до ветру-то сходить надо, и свернул за угол. Отойдя так, чтоб от машины меня видно небыло, я уже совсем было собрался облегчиться, но черт дернул меня повернуться, и я встретился взглядом с Мирой. Вот блин. Она ж не знает, что такое уединиться… И как ей объяснить?
— Мира, садись в машину.
— А что ты собрался делать без меня? — подозрительно уставившись на меня спросила она.
— Ссять. — прямо сказал я.
— Ааа, ну, сси. — и замерла.
Блин. Прилип.
— А ты будешь смотреть?
— А что? — искренне не поняла она.
Слова “стеснение” в ее лексиконе небыло.
— А я не хочу, чтоб на меня смотрели. — выдал я.
— Ааа… — протянула она, — Аааа… Так ты из этих…
И бочком ушла за угол. Из каких этих?? Что это за эти?? Вот блин, подкинула скверна проблему! Мне аж ссять расхотелось. Да ну в жопу! Потерплю! Лишь бы не быть из этих. Я вышел за угол и уперся в Миру, которая меня там-то и поджидала.
— Нет, я не из этих. Поехали.
Мира задумчиво посмотрела на меня.
— Передумал ссять?
— Передумал. — сказал я, и пошел к багги, а она потрусила следом.
Глава 9
— Хочешь воды? — спросил я Миру.
— Да, давай! — радостно согласилась она.
Я извлек из сумки последнюю литрушку с грязной водой, отвинтил пробку и понюхал. Тухляком немножко несет, а еще есть запах металла. Ну, по паре глотков сделать можно. И отпил. Мать моя женщина, ну и дерьмище! Металл был не только в запахе, но и во вкусе. Постаравшись не сильно сморщиться, я протянул бутылку девчонке.
— Вода несвежая, пей осторожно.
Та взяла бутылку двумя руками, припала к горлышку, и высосала треть объема, оторвалась от бутылки, с сожалением на нее посмотрела, и вернула мне.
— Хорошая вода! — заявила она мне.
Э, ну, ладно, хорошая — так хорошая. Я плотно завернул пробку, и спрятал емкость в сумку, а морду обмотал своей тряпкой от пыли. Мира забралась на свое место, и принялась разглядывать монетку, я же сел
