у себя дома и много лет мог вспоминать свой триумф.
– Эй, где судья? – спрашивает Хуберт. – Куда мы подевали судью?
– Тут, – говорю.
Выхожу вперёд, проверяю, как расставлены фигуры. В данной игре моя задача – следить, чтобы все ходы были выполнены правильно, чтобы никто не мухлевал с дамками и не доставал новые шашки «из рукава». Подразумевается, что я должен быть самым трезвым из присутствующих, но всё совсем наоборот: мы с Майрой напились больше всего, в то время как игроки – все в здравом рассудке.
– Итак! – кричу. – Начинаем турнир!
Хуберт делает первый ход, Гунай отвечает. За соседними столами играют другие. Хожу вокруг игроков, слежу за партиями, запоминаю результаты матчей. Очень тихо интересуюсь у Майры, кого как зовут, поскольку имена всегда быстро вылетали из памяти.
Объявляю каждого победителя.
Хлопаю в ладоши, чтобы наградить за победу и продвижение в таблице. Через несколько матчей приходится брать веточку и зарисовывать на земле схему игр, с сеткой победителей и проигравших, чтобы не забыть, кто на каком этапе вылетел.
– Классно ты это придумал, – говорит Майра. – Я бы уже запуталась.
– Двадцать шесть человек, – говорю. – Больше сотни партий – просто так их не запомнить.
Количество игроков не является членом геометрической прогрессии со знаменателем, равным двум. Это означает, что равно или поздно в одном из раундов станет нечётное количество победителей и кому-то не достанется пары для игры. В данном случае уже после первого раунда – тринадцать победителей. Приходится изобретать решение на ходу: один из проигравших во втором раунде играет с тринадцатым игроком. В этой отдельной партии тринадцатый проигрывает, поэтому вперёд проходят двенадцать.
Пока всё идёт по плану – я не запутался. Во втором раунде остаётся шесть победителей. Тщательно обозначаю каждого на земле.
К этому моменту я накидался так сильно, что система записи игроков плывёт перед глазами. Да и Майра не лучше: ходит вокруг столов и комментирует каждый ход, хотя не понимает, в чём смысл игры. Наверное, так бы выглядел я, если бы меня позвали комментировать бейсбол.
– Тебе очень идёт эта рубашка, – говорю. – Подчёркивает плечи.
– Э... ну ладно, – отвечает Майра.
Никто и никогда не делал ей комплиментов. Несмотря на то, что все вокруг в данный момент шутят и веселятся, в другой день они слишком пасмурные и мрачные, поэтому хорошего слова не дождёшься.
– У тебя очень красивые плечи, на самом деле, – говорю.
– Спасибо, – отвечает.
Посмотрите на это: да я прирождённый дипломат. Ещё немного дружелюбия и Дигор станет ближе к союзу с Дарграгом, чем когда бы то ни было.
Майра опускается рядом со мной на лавку и в этот момент наши колени касаются...
Это лёгкое прикосновение настолько интимное, что сквозь моё тело проходит разряд молнии. Я почти счастлив: вокруг смеются, шутят, я навеселе, а рядом сидит ослепительная девушка, которой нравится моя компания. Всё внутри поёт, я почти позабыл, какую участь мне здесь приготовили. Пока вокруг смех – ничего плохого произойти не может.
Хочется прижаться губами к щеке девушки, но момент не очень подходящий.
– Майра, – говорю. – Ты знаешь, что такое стихи?
– Нет, – отвечает.
Меня снова понесло. Я всегда был романтиком и начинал декламировать стихи, как только алкоголь превысит определённую отметку. У других людей включается комедиант, каскадёр, миллионер, но только не у меня. Моя вторая личность – поэт. Появляется с первыми градусами и очень жаждет себя показать. Читает стихи на любые темы, любому собеседнику, в такие моменты хочется стать на одно колено и читать строки, глядя в звёздное небо.
– Маира, милый друг, приди, подай мне руку... Я вяну, прекрати тяжёлый жизни сон...
Произведение известного классика, но я читаю его с таким упоеньем, будто сам придумал. Смотрю девушке в глаза, она смотрит на меня. Чувствую, как энергия слов передаётся от моих уст в её уши.
Ничего из этого не выйдет: не будет здесь ни любви, ни нежности. В конце концов я пленник, а вокруг – вражеская деревня. Но пока я счастлив и могу читать стихи – чувствую, что существую. И не важно, что случится завтра.
– Маира, почему в часы глубокой ночи... Я не могу тебя с восторгом обнимать... На милую стремить томленья полны очи... И страстью трепетать?
Вижу, как девушка краснеет: её пробрало, да и меня тоже. Невозможно остаться равнодушным, когда тебе смотрят в глаза и выразительно читают стихи. Чувствую, как она хочет меня обнять, но нельзя – вокруг слишком много людей.
Кладёт свою ладонь на мою и этого достаточно. Слова здесь не нужны.
– Судья! – голос Хуберта ледяной водой обрушивается на мою голову. – У нас игра уже началась!
– Если я останусь в живых, – говорю. – Я прочту тебе ещё больше стихов.
– Хорошо, – отвечает Майра.
Иду выполнять возложенные на меня обязанности, с чувством теплоты на душе. Девушка тоже встаёт и идёт болеть за игроков. Иногда наши взгляды встречаются, как прежде, но теперь что-то изменилось.
Между нами появилась связь, незримая, но ощущаемая.
Это всё стихи, они такие. Связывают людей.
В четвёртом раунде снова оказывается нечётное количество победителей: Хуберт, Длехи и молодой парень с пушком над верхней губой. Сын Длехи. Видимо, умение играть в настольные игры – это у них семейное.
– Вперёд, Стеш! – кричит Майра. – Уделай этого балбеса!
Девушка явно не на стороне своего дяди.
Сначала садятся Длехи с сыном, где Стеш проигрывает. Затем Стеш играет против Хуберта и побеждает, они оба опускаются в сетку проигравших. Теперь Хуберт должен сразиться с победителем из вылетевших из четвёртого раунда, чтобы попасть в полуфинал со Стешем и сразиться с ним во второй раз.
Мало кто понимает систему, по которой мы играем, но раз уж выбрали меня судьёй, то терпите.
– Хочешь, расскажу секрет? – спрашивает Майра.
– Давай.
Она наклоняется очень низко и кладёт ладонь мне на предплечье. Очень тёплое прикосновение.
– Я всегда мухлюю в манкалу. Вообще всегда.
– Напомни мне никогда не играть против тебя.
– Ладно, – говорит.
И смеётся.
Какой весёлый смех. Смех, от которого становится теплее.
Хуберт побеждает в четвертьфинале, но проигрывает Стешу в полуфинале. В последней партии мужчина доминировал на поле, перекрывал кислород фигурам противника, но Стеш оказался хитрее: отдал два камня, чтобы провести дамку и затем с
