травмпункте, вне всякого сомнения.
— У меня нет ничего важного, — сказала Джулия. — Но лучше бы я упала вместо нее в этот провал.
— А я нет, — вставил Ларри.
Лицо Джулии сморщилось.
— Это моя вина. Я могла ее спасти!
— Не могла, — возразила Герти.
— Могла!
Арло улыбнулся одновременно и горько, и ласково — как здорово, что дочь его такая сострадательная, как жаль, что сострадать приходится по такому поводу.
— Это был несчастный случай.
— Ты ничего не понимаешь! Она хотела жить с нами. Умоляла меня!
— Джулия, — с укором произнесла Герти, — да зачем ей это было надо?
— Она была несчастна.
— Ей бы мама никогда не разрешила.
— Откуда ты знаешь?
— Лапушка. Да, на Рею иногда находит, но она хорошая мать. У нее все дети получат высшее образование.
Она подлая злыдня.
— Злыдней на свете много, — ответил Арло.
Джулия все плакала.
— Боженька хотел меня забрать, а забрал ее по случайности. Хотел меня наказать за то, что я такая плохая подруга.
— Ты вздор говоришь, — ответила Герти.
— Но это правда.
— Нет, — отрезал Арло. — Ты это сама придумала.
Джулия посмотрела на них, оценила ситуацию. Поняла, что высказала свой страх с одной целью: чтобы ей возразили. Нет, гибель Шелли — не ее вина. И не кара Господня. Но это не снимало с нее ответственности.
— Она ее мучила.
— Кто? — спросил Арло.
— Ее мама. Мы не бежали наперегонки. Мы убегали. Поэтому она и свалилась в дыру. Страшно боялась, что мама ее убьет за то, что она остригла волосы, и совсем не смотрела под ноги.
Тут в памяти у Герти всплыл тот их последний пьяный разговор с Реей. Перевернулся, точно камень, под ним закопошились насекомые.
— Не говори такого! Это очень серьезное обвинение!
— Ты всегда всем веришь, кроме меня, — заявила Джулия. Голос звучал слишком ровно. Слишком спокойно.
— Не нападай на меня! Я только о тебе и думаю, — ответила Герти. — Мы сюда ради тебя переехали.
— Ты меня никогда не защищаешь. Поэтому я тебе ничего и не рассказала. Но это правда. Шелли фотографировала эти побои. У нее есть доказательства. В «Кубе боли».
— Что-то это на Рею не похоже, — заметил Арло.
— Она в колледже преподает! — добавила Герти.
— И что? — спросила Джулия.
— А то, что Шелли была очень нервная. Такие девочки любят выдумывать. Звучит правдоподобно, а на деле выдумка. Ей было больно по какой-то другой причине. Внутренняя проблема.
— Я видела, как миссис Шредер тебя ударила.
Она вообще дерется.
Герти дотронулась до щеки, вновь ощутила унижение от пощечины.
— Это она от стресса. Если бы тебя, не дай бог, кто обидел, я бы тоже с катушек слетела.
— Ты всех здешних оправдываешь. Можно подумать, ты их боишься.
— Джулия, ты чушь несешь. Вот уж не ждала.
Я всегда…
— Что это за хрень — «Куб боли»? — прервал их, возвысив голос, Арло.
— Это все правда. Знаю, потому что видела. Она мне сама показала. Я даже ее обнять толком не могла. Ей было больно. Если подумать, именно поэтому она никому и не разрешает себя обнимать.
Герти поморщилась. Вытерла подглазья, где скопилась влага.
— А ты уверена, что Шелли себя не сама? — спросила она.
Джулия опустила глаза.
— Тогда ты не можешь…
— Не смей! — выкрикнул Ларри.
— Лапушка, я просто понять пытаюсь, — успокоила его Герти.
— Нет! — взвизгнул Ларри. — Не смей говорить, что она врет!
— Я не говорю! — возразила Герти. — Ты это сам придумал!
— Джулия! — рявкнул Арло.
Все притихли. Джулия шмыгнула носом. Вздрогнула. Спрятала лицо, чтобы скрыть слезы.
— Ты действительно веришь во всю эту хрень? — осведомился Арло.
Джулия кивнула и заплакала так, как плачут, когда на тебя накричали, не показывая лица.
Герти выглянула в окно, на опустевшую улицу. Скользнула взглядом по разливам нефти, уперлась в дыру. В нефти отражалось солнце: размытая радуга, прижатая силой тяготения к земле, чередование синего, черного и красного.
— Инстинкты тебе говорят: надо верить. А ты считаешь, что это правда, — сказал Арло совсем другим тоном.
Джулия кивнула.
— Мама делала ей больно, когда никого рядом не было. Шелли от меня это скрывала. Держала в тайне, потому что ей казалось, что это стыдно. А потом не выдержала. Мама делалась все злее. Вот она мне и сказала. — Джулия прижала ладони к пояснице, провела ими до лопаток. — Она сама бы не смогла. Туда не дотянешься.
Герти не отводила взгляда от дыры. Чувствовала на глазах слезы. Чувствовала, как внутри ее разрывает на части.
— Рея постоянно держала Шелли с собой рядом, ведь правда? Ни на шаг не отпускала. И Чири меня когда-то держала.
Арло напрягся всем телом и жестко сказал:
— Не будем о Чири.
— Да, — согласилась Герти. — Про Чири никто не хочет слышать… Похоже… похоже, это правда. Рея, кажется, один раз мне что-то такое сказала. Только я не поняла.
Джулия разрыдалась.
— Она была моей подругой. Я ее любила, а теперь ее нет.
— Знаю, — откликнулась Герти.
Джулия подошла к Герти. Та придержала ее на расстоянии. Герти не любила обниматься, особенно в тяжелые моменты. Но Джулия не приняла отказа. Оттолкнула материнские руки, приникла к ее груди. Герти прижала к себе дочь — сердце неслось вскачь, клочковатые мысли разлетались в разные стороны.
— Если бы я знал, — прошептал Арло. Напряжение уступило место безвольности и честности.
— Мы могли ей помочь, — пробормотала Джулия.
— Возможно. Но несчастный случай есть несчастный случай, — произнес Арло. — Она упала. Тут даже ее мама не виновата.
— Она тебя любила, — добавила Герти. — А ты ее.
Лицо Джулии сморщилось, слезы продолжали капать.
— Я ни с кем так не любила говорить, как с ней, когда она не вредничала. Да нам и говорить-то было необязательно. Мы слишком хорошо знали друг друга. И все же она что-то от меня скрывала. Ей было больно. А что, если она очнется там, внизу, совсем одна? И решит, что я ее бросила?
— Ты не виновата, — произнесли все хором, даже Ларри. — Не виновата, — повторили они.
Она обмякла, точно одурманенный ягненок, опустила голову Герти на плечо. Ларри погладил ее по курчавым волосам. Арло подался вперед и своими тощими, покрытыми жуткими татуировками руками обхватил всю семью — попытался замкнуть в круг, но не сумел.
Джулия произнесла очень тихо:
— Я когда вырасту, буду спасать детей. Всех детей.
— Да, — ответили ей, зная, что она говорит серьезно. Знали: когда она вырастет, то станет такой ради Шелли. — Да, обязательно.
В конце Джулия попросила остричь ей волосы совсем коротко, как у Шелли. Так они и сделали, скрепили тридцать сантиметров курчавых прядей резиночками, положили в ящик из-под
