Можно утверждать, что «континентальный» тип развития отличается:
1. Опорой на собственные силы и ресурсы.
2. Менее высоким (при прочих равных) уровнем жизни населения. И вследствие этого:
3. Развитием паразитарных структур в сфере внутреннего управления (бюрократия).
4. Традиционно большей долей религии и искусства во вненаучных источниках знаний, а также относительно большой «государственной наукой».
5. Синтетической научной традицией, с относительно слабой аналитикой, однако сильной своими обобщениями, возможностями интегрировать чужое знание.
6. Идеологией «региональности», национализма, что в конечном счёте сводится к требованиям: «чужого не надо, своего не отдадим».
Континентальную традицию трудно назвать «восточной», ибо под Востоком понимается более узкая идеология. Нельзя считать её так же традиционно авторитарной и антигуманной. Достаточно вспомнить хотя бы «Русскую Правду» Ярослава Мудрого или казачью военную демократию.
Наиболее ярко континентальная традиция воплотилась в России. Россию можно назвать вообще единственно «чистым» представителем континентализма.
Все остальные национальные типы цивилизаций, даже тяготеющие к континентализму, обязательно имеют в своих традициях значительную долю «океанического».
В настоящее время континентальная традиция, несмотря на кажущийся крах, имеет возможность дать пример решения глобальных задач.
В частности, после угрозы ядерной войны, экологический кризис стал одной из наиболее опасных угроз человечеству. Избежать его можно только громадным опережающим развитием науки и всех источников знания вообще.
Западная методика решения экологических проблем путём переваливания их на другие регионы с помощью торгово-финансового грабежа в длительной перспективе обречена. С другой стороны, развитие науки и знания без видимых результатов их немедленного использования также вне западных традиций. В случае ослабления притока ресурсов извне Запад пожертвует своей наукой одной из первых.
С другой стороны, Россия пока не может решить проблемы своего выживания, не решив проблемы построения национального государства по возможности в наиболее чистом виде.
Только убрав паразитарные барьеры, Россия сможет на основе своих континентальных традиций решить проблемы экологического кризиса на путях высокой духовности, безусловного авторитета знаний, синтетической научной школы, относительной скромности в потребностях.
Итак, построение национального государства в России – единственная возможность выжить для неё и, более того, дать пример выживания для всего мира в условиях надвигающегося ресурсно-экологического кризиса.
На этом мы закончим изложение естественно-научных основ концепции истории развития технологий и эволюции структур управления и продолжим наше повествование дальше.
4. Лимитирующие факторы развития и их преодоление в процессе производства. Путь земледельца и путь скотовода
Теперь посмотрим ещё раз на производство как на процесс жизнеобеспечения. Допустим, мы научились измерять, причём в неких общих единицах, трудовые ресурсы, возобновимые ресурсы, невозобновимые ресурсы, количество орудий, количество знаний. Мы сейчас отвлечёмся от того, что такая задача чрезвычайно трудна и составляет, возможно, предмет отдельной научно-исследовательской программы. Итак, допустим, что эта задача решена.
В чём же тогда будет состоять оптимизация процесса производства? В получении возможно большего количества продукции при фиксированных затратах всех видов ресурсов. Иными словами, отношение продукции к сумме, затраченной на её производство ресурсов (трудовых + возобновимых + невозобновимых + количества орудий), должно быть максимальным. Знания мы исключаем из рассмотрения, ибо их использование не сокращает их количества. Такая схема видится в идеале.
На самом деле, некоторых ресурсов может быть в избытке, некоторых в недостатке. Кроме того, как мы показали в главе «Родимые пятна государственности», естественным стремлением человека как всякого живого существа является, прежде всего, сокращение расхода своих трудовых ресурсов на единицу продукции. Поэтому организация производства в каждой конкретной ситуации является более простой.
Мы уже можем определить, исходя из материала, изложенного в главах «Экология антропогенеза» и «Родимые пятна государственности», целевые установки, по крайней мере, для двух типов производства: догосударственного охотничье-скотоводческого и ирригационного древнеземледельческого. Для первого, как мы показали ранее, непосредственная деятельность имеет целью достижение максимума отношения продукции к затрате трудовых ресурсов. Для ирригационного мотыжного земледелия целевая функция иная: достижение максимума отношения продукции к затратам возобновимых ресурсов, а ещё точнее, только части возобновимых ресурсов – территории.
Иными словами, древние охотники, совершившие революцию при помощи огня, искали новые возможности все более результативной охоты, искали новые виды возобновимых ресурсов и более экономных, с точки зрения расхода своих усилий, способов добычи этих ресурсов. При этом они не были стеснены территорией: все саванны и степи мира были в их распоряжении. А верхушка древнеземледельческих государств поначалу искала возможности максимально расширить площадь поливной пашни и не была стеснена в использовании трудовых ресурсов своих рабов.
Заметим, что наши построения, как и всякая схематизация, описывают ситуацию лишь в первом приближении. И мы в данном случае хотим лишь показать, что одни ресурсы расходуются максимально бережно в процессе повседневной производственной практики, а другие расточительно, хотя это не всегда значит, что их просто бессмысленно уничтожают. В данном случае существуют и промежуточные варианты, однако, в каждой ситуации, как мы надеемся, уже ясно читателю, есть очевидные предпочтения. С учётом этой оговорки мы будем и дальше придерживаться подобной схематизации, ибо она позволяет понять очень многое.
В данных примерах мы исключили из рассмотрения орудия, ибо их «расход» в процессе производства в столь примитивных условиях был относительно невелик. Однако по мере вовлечения в производство изделий из меди (учтём, что медь сравнительно редкое ископаемое) целевая функция производства изменилась и выглядела как стремление к максимизации отношения продукции к сумме расходов земельных ресурсов, невозобновимых ресурсов и орудий, в которых ценился прежде всего не труд, затраченный на их производство, а материал.
Железный век, пришедший на смену бронзовому, поначалу снял вопрос о дефиците руды для основного конструкционного материала – железа, ибо железных руд было неизмеримо больше, чем медных. С другой стороны, орудийный парк все более возрастал (к орудиям в данном случае следует причислить и рабочий скот). Недостаток орудий мог существенно ограничивать производство. В этой ситуации целевая функция феодального производства предстанет перед нами как стремление достичь максимума отношения продукции к расходам земельных ресурсов, орудий и отчасти труда.
