стороны, мои руки играли очень красивую мелодию. Почему Давид выбрал именно эту мелодию? Она так подходила к тому, что я чувствовала. Я подумала, что он понимает все мои чувства. Такой вот он хитрый. Я подняла голову и взглянула на его лицо. Он закрыл глаза и слегка качал головой.
Мы вместе вышли из дома.
– Ты уверен, что мы успеем прийти до того как стемнеет?
– Скорее нет, чем да. Просто постараемся идти быстрее.
Он закрыл дверь и спрятал ключи за кирпич.
– Ты взяла бумажки, которые хотела? Я, правда, не понимаю, зачем они тебе.
– Конечно взяла. Не понимаешь и ладно. Как ты собираешься поговорить с тем призраком, ну то есть с Димой?
– Так же, как с тобой разговариваю и раньше со всеми остальными?
– Не думаю, что раньше тебе приходилось выведывать у кого-то информацию. Он даже мне ничего не говорит. Почему ты так уверен, что тебе всю правду выложит?
– Я из твоего рассказа о нём кое-что понял. Встречусь с ним и узнаю, будет ли он говорить или нет. Зачем сейчас-то об этом думать?
– Мы с ним всё-таки были друзьями. Я не могу совсем о нём не думать.
– Друзьями, друзьями! Какой он друг если скрывает что-то от тебя. Забудь про него.
Забавно было слышать, как Давид повысил голос, хоть и совсем слегка.
– Я же говорила, что у него наверняка есть причины для этого!
Давид сжал зубы и стал смотреть только прямо, не поворачиваясь в мою сторону.
– Ну и иди так.
Мы шли в тишине некоторое время, но не долго.
– Ань, о чём ты так задумалась? Ань, ну прекрати молчать. Зачем идти и молчать, когда можно идти и говорить?
– Ты вообще-то сам спровоцировал моё молчание. Я думаю о том, как заработаю деньги, куплю себе дом и собаку, буду счастлива, и никто мне не будет нужен.
– Прям никто-никто?
– Абсолютно никто.
Он погрустнел.
– Что за собаку-то хоть?
– Шпица.
– Эту мелочь?
– А чем тебе не нравится мелочь? Очень миленький пёсик.
– Такого же размера можно кошку завести, ещё и выгуливать не придётся. Лучше пообещай мне, если что – заберёшь Рейнольда к себе.
Я испуганно подняла глаза.
– Мы с ним уже подружились, так что я точно не смогу его бросить.
– Ну и отлично.
– Ты любишь кошек?
– Да вроде все их любят.
– А я боюсь чёрных.
– Да уж, а тебя ещё ведьмой называли, они совсем не угадали.
– Я серьёзно. Когда я была маленькой, на меня зашипела чёрная кошка, а потом ещё и поцарапала, уличная какая-то. До сих пор где-то в голове сидит представление, что чёрные кошки – зло. Остальные мне нравятся.
– То есть на тебя ещё с детства плохо животные реагировали?
– Наверное.
– Животные ведь видят то, чего мы не можем. Может у тебя зловещая аура?
– Естественно, посмотри на меня лучше. Только осторожнее, вдруг сожгу твою душу одним взглядом.
Давид приблизился прямо к моему лицу.
– Я ничего подобного не замечаю. Даже наоборот, слишком милое личико, чтобы внушать страх.
Я впала в ступор и не могла шелохнуться, пока он не отдалился. Давид увидел, как я покраснела и тоже засмущался от своих слов.
– Я же не кошка, ауры не вижу, так что какая разница, что я замечаю.
Начало темнеть, а мы всё ещё находились в лесу. Я в несколько раз ускорила шаг и назойливо подгоняла Давида.
– Мы уже почти пришли, успокойся. – повторял он.
Потом Давид вывел меня из леса к городу, и мы попрощались. Я счастливо вспомнила всё, что произошло за тот день, потом с улыбкой представила, как мама накормит меня дома ужином. Но когда я зашла в квартиру, то дома её не было. Вместо этого в квартире был полный бардак. Фотография нашей семьи, стоявшая в шкафчике, была разорвана, а рамка разбита. Очень многие ценные вещи, стоявшие рядом, превратились в тысячи мелких кусочков. Среди них были наши с папой поделки из глины. Статуэтка в национальном костюме, подаренная кем-то отцу. Я нагнулась и отчаянно попыталась собрать кусочки воедино, но они были слишком маленькими. Я заплакала.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Заставив себя успокоиться, я собрала все кусочки в пакет. Неужели мама сама всё разбила? Нет, она много раз приходила в бешенство, но никогда не прикасалась к столь памятным вещам. Наверняка мама тоже дорожила этим. Может к нам в квартиру кто-то ворвался? Мысли крутились у меня в голове и вызывали страх, пока я пылесосила, чтобы убрать остатки воспоминаний об отце. Закончив, я бросилась на улицу. Я не знала зачем и не знала где искать маму, но мне не пришлось долго бегать. Недалеко от соседнего магазина, на тёмной лавочке, она обессиленная и заплаканная сидела, опустив голову вниз. Я подошла и взяла её под локоть
– Уйди. Уйди я сказала! – срывающимся голосом пригрозила она мне.
В нашу сторону начали оборачиваться проходившие мимо люди.
– Вечером холодно, ты легко одета и сама похоже до дома не дойдёшь. Хочешь здесь спать?
Она ничего не ответила, но перестала кричать. Я кое-как подняла её и на себе потащила в дом. Мама лишь волокла за мной свои уставшие ноги. Едва разборчиво она мямлила мне под ухо.
– Так неправильно. Всё неправильно. Я же хорошо всё делала. Почему сейчас я никому не нужна? Если бы не ты не ты, я бы снова вышла замуж.
Я зашла в квартиру и положила её на диван. Все мои глупые надежды на то, что она изменится, снова превратились в иллюзии. Ещё не успев заснуть, мама достала из под куртки бумажку и протянула мне.
– Что это?
– Деньги, точнее счёт. Твой папа копил для тебя. Лучше забери, иначе я не смогу себя остановить и сниму их. Тебе же скоро восемнадцать, значит сможешь им воспользоваться.
Я понятия не имела о том, что у меня были деньги, а когда увидела сумму на счёте, то встала в ступор. Я примерно посчитала, что могла бы оплатить себе учёбу в очень хорошем вузе да ещё и не подрабатывать во время неё. Я помнила, насколько заботливым и ответственным был мой отец, но оказывает, он подумал обо мне взрослой, ещё когда я была совсем маленькой. От этого ещё больнее было смотреть на полки в комнате и видеть, что наших совместных работ там больше не было. Я пошла в свою комнату и до самой ночь пересматривала альбомы с нашими фотографиями. Не есть, не спать мне тогда не хотелось, голова была пуста, а всё
