Толик рывком вынул пистолет из кобуры.
— Стоять! От двери шаг назад! Освободил её, бегом!
Женя быстро сделал шаг назад. В глазах его скакало удивление. Роли поменялись слишком быстро.
— Аэ-т… Ключ у него.
— Так достань! Отстёгивай. Саш, иди ко мне… Ключ сюда бросил. Теперь его волоки! К трубе, дебил!
— Я не смогу.
— Женя, — мечтательно сказал Толик, — знаешь, что бывает, если из травмата попасть в колено? Мне очень интересно, а тебе?
— Нет! Сейчас…
Женя схватил напарника за кисть, потянул. Показалось окровавленное лицо.
— Я сам… — охранник с трудом поднялся, доковылял к трубе, медленно сел, — Жень… ох, сука, больно… позвони в скорую. Он мне нос сломал.
— Потерпишь, — сказал Толик, — мобилы бросайте сюда. И рацию. Цепочку за трубу и оба пристегнулись. Молодцы. Что они тебе сделали?
— Я в порядке, — Саша ощупала локоть, плечо, — побыстрее не мог?
— Это типа спасибо?
— Спасибо. Чем ты ему вмазал?
— Ха! Массажёром для спины. Не забыть его… а, вот! — Толик поднял ленточный массажёр с тяжёлыми деревянными колёсиками. — Хотел цепь взять, но этот вовремя предупредил. Надо сваливать. Где твоя сумочка? Платок есть?
Толик обтёр рукоять пистолета, швырнул его за ящики.
— Значится так, граждане бандиты. То, что вы сделали, называется похищение человека. Очень нехорошая статья. Беспредел по любым законам. Наш телефонный разговор я, кстати, записал. Но мы готовы это всё забыть. Соответственно вы забываете Александру Павловну и её родственников. Тем более, она сегодня улетает за границу. Я выкупаю долг Луценко, с реструктуризацией, естественно. Все переговоры через адвокатов. И давайте разойдёмся тихо. Крышу мою беспокоить не стоит: их потом хрен остановишь — байкеры, зверьё реальное. Оно вам надо? Всё, отдыхайте, пацаны.
— За какую границу я улетаю? — нервно усмехнулась Саша в машине.
— Без шуток. Тебе есть куда уехать? Месяца на… два-три… пять?
— А ты? А бизнес, квартира и…
— Саша, очнись! Мы не знаем, что у этих тварей в головах. Ты мне нужна здоровая и целая. Это главное, остальное — моя забота. Без тебя мне здесь спокойней разрулить. Устаканится — вернёшься.
— Подруга есть в Самаре. Восемь лет за одной партой сидели. В гости звала.
— Звони ей.
* * *
Подруге Ане Саша рассказала о хронической усталости, неврозе и желании сменить обстановку. Отчасти это было правдой. Наобнимались, наговорились. Открыли бутылочку, вспомнили школу, перелистали фотоальбом… Вечером приехала Анина семья: муж-риэлтор, дочь. Ужинали в зале.
— Вы надолго в Самару? — осведомился муж, Геннадий.
— Месяца на три.
— Чем думаете заняться?
— Не знаю, — честно ответила Саша. И, поймав озадаченный взгляд, соврала, — финансами, наверное.
— Ген, ну что ты докопался к человеку.
— Нет, я в смысле… Если квартиру снять… Есть хорошие варианты.
Сняла однушку на Ленинском проспекте. «Не усталую», — как выразился Гена. Приличная мебель, телевизор, домофон. Денег хватит где-то на полгода. Рядом остановка двадцатого трамвая, на линии — самарские красоты. Площадь Куйбышева, драмтеатр, цирк… В цирк сходить, что ли? Широкие лестницы спускаются к загипсованной в лёд туманной Волге. Старый город, улица Ленинградская, витрины, рестораны. Зайти в универмаг погреться? В трамвае жёсткие холодные сиденья. В белом ворсе замёрзших стёкол продышены окошки. Сто лет не ездила в трамваях. И книг не читала примерно столько же. Возле книжных развальчиков людно. Народ берёт Маринину, Чейза, Кинга, Тополя. Пистолеты, кровь на обложках… Нет, плохая идея. Своя жизнь как триллер. Просто лечиться толпой, новым городом, чужой обыкновенностью. Бродить до ломоты в ногах, вернуться и упасть. Избежать ещё одной бессонной ночи. Спалось ей худо всё равно. А если засыпала — мучили кошмары: подвал, бандиты, крысы…
Толик успокаивал её по телефону. Сказал, что банк сквозь зубы дал отсрочку. Что Аркадия нашли в глухом селе, доставили на место, возбудили дело. «Мавродий» пока бегает, но осталось ему чуть. ТОО, возможно, объявят банкротом, ничего страшного, всё под контролем. Сиди на попе ровно ещё месяц или два.
Иногда забегала Аня. Попивали амаретку, реже ехали куда-нибудь встряхнуться. Саша — в основном ради подруги. К ресторанам она напрочь потеряла интерес. Как-то Аня появилась возбуждённая.
— Сенсация! Знаешь, кто под тобой живёт?
— Панки какие-то. Каждый вечер музыка и ор.
— Ошибаетесь, девушка. Там живёт Артём Самарцев. Я сейчас его увидела в подъезде, думала галлюцинация, и он…
— А кто это?
— У! Наша городская знаменитость. Местный типа Александр Новиков. Музыкант, поэт, звезда шансона. И вообще красавец, сама увидишь! Я реально обалдела! Короче, собирайся, полная боеготовность. Он пригласил нас в гости!
— Погоди, ты вроде как бы замужем.
— Муж не стенка, подвинем. Они альбом недавно записали, на всех тусовнях крутят. И в такси через одно. Мальчики и девочки, соседи и друзья, — Аня сымитировала гнусавый конферанс, — для вас исполняют свои песни Артём Самарцев и команда «Волга-арт»! Давай, наряжайся мухой. Я как раз ликёрчик захватила… Раздали по кассете всем таксистам. Такой маркетинговый ход, прикинь, клиенты слушают, народ интересуется. По кабакам ещё играют, где покруче. В «Центральном», в «Жигулях»… Ну, ты готова наконец?
Спустились, надавили кнопку. В квартире булькнул звонок, музыка стихла. Открылась неухоженная дверь… Высокий, светловолосый юноша был оскорбительно красив. Молодой Крис Норман или его двойник. Те же почти ангельские черты, стрижка «длинный каскад», элегантные скулы. Улыбка одновременно покоряющая, детская, стеснительная, чёрт знает вообще какая. Выцветшие джинсы, батник навыпуск. На тонких запястьях — фенечки. На шее — медальон.
Долгое время фронтмен группы Smokie был её идеалом мужского шарма. Недостижимым, разумеется, как всякий идеал. Затем отредактированным жизнью, как вирши юной поэтессы садистами в ЛИТО. Мы все влюблялись понемногу. Вздыхали над портретом Брэда Питта. Беседовали ночью с Майклом Дугласом. А замуж выскочим за Толика Инькова. Много ли волшебных принцев скачут по земле? С таким же успехом они могли бы скакать по Луне. Но ведь бывают чудеса… Пусть где-нибудь, не с нами. Бывает, принца занесёт к трактирной стойке. Или принцессу, например, — на скотный двор…
«Крис» одарил их нетрезвой улыбкой. Зафиксировал взгляд на Саше. И вдруг меланхолично произнёс: «Так это вы живёте сверху, незнакомка? И
