понимала, что в ней до сих пор видят чужачку. Да тот же Вадерион до их разговора в кабинете относился к ней как к врагу. Поэтому следовало подобрать наряд, соответствующий Темной Империи. Орчихи помочь по фасонам платьев не могли, зато подсказали адреса портних. Выбрав не самую знаменитую, зато весьма честную, трудолюбивую и с хорошим вкусом, Элиэн приказала вызвать ее в замок. Но перед этим она сделала еще одну вещь.
— Я занят, — процедил Вадерион, даже не поднимая головы.
— Я тоже, — с не меньшим раздражением ответила Элиэн, входя в кабинет мужа: ей война с прислугой все же давалась нелегко. — Какой у тебя любимый цвет?
— Черный, — от удивления темный даже забыл презрительно усмехнуться или бросить на нее высокомерный взгляд.
— О, теперь я понимаю, — не удержалась Элиэн, вспомнив всепроникающий черный цвет, из которого состояло все в этом замке. А она-то грешила на приверженность темных к Тьме, и еще удивлялась, почему большинство дроу и орков носят одежды вполне обычных, пусть и не светлых цветов.
— Что ты понимаешь?
Но на свой вопрос Вадерион не получил ответ — у Элиэн было слишком много дел, чтобы уделять время еще и мужу. Лишь у двери она, не оборачиваясь, бросила:
— Обед у Шэда.
Уже идя по коридору, она отчетливо расслышала, как в приемной хлопнула дверь из кабинета, и победно улыбнулась. Теперь ей было от чего отталкиваться.
Разговор с портнихой занял почти полдня. Это была довольно зрелая женщина-оборотень, с которой они долго обсуждали всевозможные фасоны и цвета. Элиэн мысленно поздравила себя с удачным выбором — хоть здесь ее не будет ждать ворох интриг. Когда через две недели в замок прислали платье, радости принцессы не было предела — не из-за нового наряда, а из-за того, что один из пунктов ее плана был выполнен. Она недооценила коварство и изобретательность Алесы. Когда вечером накануне приема Элиэн проверяла все и всех, то обнаружила, что ее прекрасное черно-алое платье заметно пострадало: кто-то распорол большую часть швов и теперь от творения столичной портнихи остались лишь лоскуты. Допрос служанок ничего не дал, и Элиэн, отпустив в открытую ухмыляющихся эльфиек, достала из комода свой швейный набор. К счастью, шить она умела хорошо. Вдевая в иголку черную нить, она подумала, что теперь этот цвет будет использоваться очень часто. Всю ночь в ее спальне горели свечи, а наутро платье было готово. Одев его перед приемом, Элиэн заставила себя улыбнуться собственному отражению и вышла. Вадерион, как и всегда (а в особенности в последнее время), никак не отреагировал на ее появление, лишь сжал локоть и привычно поволок в нужное ему место. В зале их уже ждали.
Первая часть приема прошла вполне терпимо. Вадерион быстро оставил «дорогую» супругу, выбрав общество Ринера и других мрачных дроу. Она проводила его взглядом. В честь праздника Вадерион даже приоделся: к своему типичному черно-кожаному наряду и рубашке добавил длинный камзол с такой же черной вышивкой. На фоне некоторых разодетых (видимо, это черта всех семейств эльфов) дроу он мог бы смотреться бедно и невзрачно. Мог бы. Все в фигуре Вадериона буквально кричало о власти и силе. Дело было даже не в одетой им черно-серебристой короне, а в ауре, что всегда окружала его. Вадерион не допускал сомнения в своей власти, и это чувствовали. Поэтому толпа расступалась перед ним, и Элиэн готова была поспорить, что будь он одет в рубище, темные все также преклоняли бы колени.
Сказать, что Элиэн было некомфортно под сотнями взглядом темных — ничего не сказать. Но она привычно плыла по залу, посматривая, чтобы все шло как надо. Но музыканты исправно отрабатывали свое золото, а слуги пока еще ни на кого не пролили вино или эль. Когда Элиэн пошла на второй круг, то поняла, что пора искать себе компанию, иначе это выглядело уже неприлично. Она огляделась: женщин в зале было не так много, примерно треть от всех мужчин, и большинство из них принадлежало к расе дроу, смотревших на Элиэн с властной снисходительностью. Такие дамы точно не помогут ей и не составят компанию, так решила принцесса, поэтому направилась к ближайшим оркам, благо услышала, что те говорят на языке темных эльфов. Орочий она еще даже не начинала учить, но за четыре месяца пребывания в Темной Империи научилась понимать и более-менее понятно выражаться на языке дроу.
Естественно, ее маневр тут же заметили. Орки — их было шестеро — обернулись и самый старый из них — если верить татуировкам, вождь клана Северных Ветров — поприветствовал:
— Темной ночи, ваше величество.
Голос у него был грубый и низкий, с рычащими нотками, но звучал невраждебно, скорее, настороженно и ожидающе.
— Темной, вождь. Прошу простить, не знаю ваших имен.
— Гортог, ваше величество. Это мой второй сын и шаман нашего клана, Артог, — представил вождь Северного Ветра себя и стоящего рядом молодого орка со множеством темно-зеленых татуировок, а потом и остальных. Так Элиэн познакомилась с четырьмя шаманами кланов и двумя вождями. Опираясь на постулат, что любое существо в первую очередь интересует оно само, эльфийка принялась расспрашивать орков об их традициях, истории и тонкостях шаманизма. К концу второго часа она знала все перипетии кланов, их борьбу, кто с кем в союзе, кто с кем воюет, а также имена всех жен и детей и подробности быта. На удивление орки оказались весьма приятны в общении, им Элиэн тоже пришлась по душе: она была замечательной слушательницей и в нужные моменты задавала правильные вопросы, продвигающие разговор.
Гортог явно был значимой фигурой не только среди орков, но и остальных темных: периодически к ним подходили тролли — горбатые синие существа с длинными клыками и излишне сальными взглядами, — некоторые темные эльфы и даже один вампир. Впрочем, последний быстро сбежал, зато Элиэн, благодаря первому удачному знакомству, обрела множество последующих. В общем, вечер проходил весьма неплохо — если опустить описание свежевания оленя, — как вдруг Элиэн буквально выдернули из толпы темных и поволокли к массивным колоннам.
* * *
Однажды, когда Стефали была еще очень молода (да и он тоже), она спросила у Вадериона, как ему удается так легко управлять толпой. Он, усмехнувшись, ответил, что это его личный секрет. На самом деле, все было просто: почти все существа в мире предпочитали быть ведомыми, а не ведущими. Роль лидера накладывала слишком большие ограничения и — самое главное — слишком большую ответственность. Все боялись этого, и даже те, кто стремился к власти, желали именно
