мы продали стоку, и теперь ими может пользоваться кто угодно, предварительно выкупив копию на сайте.
— Жёстко, — недовольно качаю головой.
— Я же не думала, что они такое сочинят, ещё и в нашем городе. Сайт международный, я полагала максимум, что мне грозит, красоваться на вывеске похоронного бюро где-нибудь в Арканзасе.
Снова начинает рыдать.
— Ты представляешь, что будет, если папа увидит? — стонет, сквозь сжатые пальцы.
— Примерно, — устало вздыхаю. — А он где?
— Они с мамой на закуп уехали, в Москву.
— Ясно.
Родители Лады всю жизнь держат пару точек на местном рынке. Одежда, постельное бельё и что-то вроде киоска с компьютерными играми.
Раз в месяц стабильно по старинке катаются на «Садовод». Верят в то, что товар надо пощупать своими руками и абсолютно не верят в популярные маркетплейсы, считая их кем-то вроде мошенников.
— Что делать, Мир? — шепчет она, устраиваясь у меня на коленках. Обвивает руками шею и трётся задницей. — Я так волнуюсь.
— Попробую что-нибудь решить.
Когда Лада окончательно затихает, оставляю её одну под предлогом подготовки к сессии, еду к злополучному перекрёстку.
Там горько усмехнувшись, разглядываю ещё раз свою девушку, практически в чём мать родила… Ниже под щитом, замечаю название рекламного агентства, которому, по всей видимости, он и принадлежит.
Уточнив адрес в интернете, направляюсь туда, а прибыв, сразу с порога холодно здороваюсь с секретарём.
— Здравствуйте, могу я увидеть менеджера?
— Добрый день, вы по поводу наружной рекламы? — вежливо уточняет девчонка с ресепшена.
— Да, — киваю. — Меня интересует самый большой щит на главном перекрёстке.
— Так… — проверяет в компьютере. — Вам нужен Вадик.
— Ва-адик.
С таким именем хорошего точно не жди. У меня так черепаху в детстве звали.
Постукиваю пальцами о стойку, пока администратор зовёт Вадика.
Им оказывается парень лет двадцати. В очках и с жидким грязным хвостиком на голове.
— Добрый день, — заявляет он деловито. — К сожалению, пока щит, который вас интересует, занят.
— Пообщаться надо, — шиплю, подталкивая к выходу.
— Зачем? — пугается.
— Расскажешь, кто именно тебе заказал баннер с роллами.
Стрелки в голове Вадика начинают хаотично носиться, а я жду пока он разродится следующими словами:
— Девушка приходила. Брюнетка.
— Как вносила плату?
— Наличными.
— А тебя не смутило, что сотрудник ресторана японской кухни запросил бы счёт для безналичной оплаты?
— Мы же в России, — нервно сглатывает слюну Вадик. — Меня здесь ничего не удивляет. В прошлый раз бартер на электронные сигареты предложили, а ещё на молоко коровье…
— На какой период заказан баннер?
— Стандартный срок размещения — одна неделя.
— Ты сегодня же снимешь его? — наступаю.
— Но я не могу. Он оплачен.
— Дай мне контакт, — озираюсь подозрительно и стягиваю парку.
— Ну, хорошо, раз такое дело, — поправляет Вадик сиреневый свитер и отправляется в сторону коридора.
Иду за ним, чтобы не дай бог не решил сбежать.
Зайдя в крохотный кабинет, больше смахивающий на каморку, опираюсь о хлипкий стол, пока патлатый перебирает полупустые файлы в толстой папке для документов.
— Вот, — восклицает он и протягивает мне. — Нашёл.
Смотрю на содержимое файла и охереваю.
Этого просто не может быть!!!
Глава 23. Мия и дикошарый бурундук
— Мам, можно к тебе? — спрашиваю, приоткрывая дверь кабинета.
Переступаю с ноги на ногу.
— Конечно, — отвечает она с улыбкой, поднимаясь из-за стола. — А чего спрашиваешь?!
— Не знаю. Вдруг надоедаю тебе?..
Пожимаю плечами, глядя, как лицо мамы приобретает озадаченное выражение.
— Боже, Мия, — теряется. — Откуда ты взяла такую глупость? Как ты можешь мне надоесть?!
— Не знаю. Мне всё время кажется, что тебе не до меня… — с обидой поджимаю губы.
Мама ласково приобнимает и ведёт к уютному диванчику возле окна. Усаживается рядом, подкладывая атласные подушки за спину.
— Как мне может быть не до тебя? Разве я своими действиями даю это понять?
— Нет. Только не переживай, — взволнованно проговариваю, поглядывая на внушительного размера живот. — Я ничего такого не имела в виду, мам. Посоветоваться пришла.
— Что такое?
— У Лёвы папа внезапно прилетел, и сегодня мы приглашены на приём в администрацию.
— Неожиданно.
— Мне тоже. Я совсем не готова. Может, одолжишь своё бежевое платье?
— Конечно, без проблем, — задумчиво осматривает моё лицо мама. — И причёску с макияжем помогу сделать.
— Спасибо, — морщусь. — Но макияж я сама, окей? Ты ведь знаешь, я не люблю его.
— Ну, Мия, — мама вздыхает. — Есть такие мероприятия, дорогая моя, на которые по этикету положено быть во всеоружии. А в обычные дни можешь вполне обходиться тушью, как ты и привыкла.
— Этикет, — удручённо вздыхаю.
Весь вечер провести с городскими богачами? Улыбаться и не дышать в узком платье — это как-то слишком, что ли?
— Как твои девочки? — заботливо разглаживает воротник моей домашней футболки мама.
— Да… нормально.
— Ива?
— Ой, работу вроде как нашла. По вечерам.
Мама неодобрительно сжимает губы.
— А Тая? Всё ещё безответно влюблена?! Как его…
— Ваня.
— Точно. Сын новой мэрши.
— Любит, да, — закусываю губу.
Мы с Таечкой — подруги по несчастью. Слава богу, хоть объекты воздыханий разные. Такого наша дружба бы не выдержала…
— А он что? Ваня-то?!
— Не знаю, мам. Мне бы со своими проблемами разобраться.
— С какими проблемами? — подозрительно осматривает моё краснеющее лицо мама. — С зачётом папа всё решил. Появилось ещё что-то?
— Нет, — поспешно машу рукой и виновато смотрю в окно.
Дёрнул же чёрт ляпнуть такое?
— Надо сказать, я вообще удивлена. Ольга Львовна предупреждала, первый семестр может идти процесс адаптации, но что это начнётся со второго… мы никак не ожидали.
— Да всё нормально, мам. И психологиня твоя права. Первое время было тяжеловато, сейчас всё как по накатанной…
Про себя усмехаюсь, как по накатанной я сваливаюсь прямо в ад!
— Ладно, девочка моя любимая, — гладит по голове мама. — Если будут проблемы, ты ведь мне расскажешь?
— Конечно.
Складываю трясущиеся руки на груди.
— А как со Львом?
Выдыхаю резко, радуясь внезапной смене темы.
— Отлично, — становлюсь жизнерадостной. — Лёва классный. Порядочный и добрый. Помогает, если нужно.
Мама вдруг отворачивается, расстроенно вздыхает и поглаживает живот.
— Не понимаю. Ты своего парня описываешь или почтальона Печкина?! На влюблённость это не похоже.
Молча опускаю глаза, теребя подол футболки.
— Крошик, — обращается мама ко мне детским прозвищем. — Без уважения зрелой любви не бывает, но есть и обратная сторона: одно лишь уважение — это ещё нелюбовь.
— Да я понимаю, — киваю.
— У меня ведь был такой опыт… — вспоминает она.
— Вова, кажется? — вскидываю на неё взгляд. — Я помню.
— Да, — говорит мама чуть ли не шёпотом Всё потому, что отец не любит, когда в доме поднимается эта тема.
Обнимаю маму крепко и хотя бы на время успокаиваюсь.
— Я
