как и йога для некоторых людей. И он был окружен воспоминаниями о своем деде, который взял его под свое крыло и обучил искусству и ремеслу создания уникальной мебели.
— Здесь столько воспоминаний. — Зора сжала его руку, осматриваясь в помещении. — Я скучаю по твоему дедушке.
Он испытал странное чувство: как будто она была с ним одним целым. Потому что она понимала его больше, чем любой другой человек на этой земле. И он ее тоже понимал. Она думала и чувствовала то же самое, что и он.
— Так… ты хотел мне что-то показать? — бодро спросила Зора.
— Да. — Даллас засунул руки в карманы, его живот внезапно сжался, как на тех проклятых американских горках, которые так любила его подруга.
Он тяжело вздохнул, боясь показать ей, над чем он работает. Даллас всегда показывал свои работы Зоре на каждом этапе производства. Он ценил ее мнение, даже если не всегда соглашался с ней. Но в эту коллекцию он вложил гораздо больше, чем в любую предыдущую.
— Это здесь.
Даллас отвел Зору в дальний угол мастерской и указал на гладкое черное кожаное кресло, которое закончил сегодня. Это был последний элемент созданной им новой коллекции. Он кивнул в сторону изделия и засунул руки в карманы.
— Что ты думаешь?
— Это прекрасно, Даллас! — Зора провела кончиками пальцев по маслянисто-мягкой коже — материалу, который он не часто использовал в своих проектах. — Это, может быть, самый сексуальный предмет мебели, который я когда-либо видела в своей жизни.
Зора обошла кресло, не отрывая руки от его поверхности.
— Ты знаешь, я люблю все, что ты делаешь. Но это потрясающе. Это мой самый любимый предмет мебели из всех, сделанных тобой.
— Я рад, что тебе понравилось, Зо. — Даллас вздохнул с тихим облегчением, его сердце колотилось в груди. — Потому что ты была моим вдохновением.
— Я? — Ее глаза расширились, когда она посмотрела на него, затем снова перевела взгляд на кресло, как будто увидела его впервые.
— Да. — Даллас провел рукой по поверхности, но его взгляд был прикован к Зоре. — Оно вызывающее, смелое и гладкое. Современное, но с изюминкой. Изящное, сексуальное и…
— Черное? — Она усмехнулась, ее глаза заблестели.
Даллас усмехнулся.
— На самом деле я выбрал этот цвет, потому что он один из твоих любимых и соответствует дизайну в твоем доме.
— Ты сделал это кресло для меня? — Зора прижала руку к груди.
После всех интимных моментов, которыми они поделились, именно осознание того, насколько она вдохновляла его, заставило Далласа почувствовать себя наиболее уязвимым.
— Я подумал, что оно будет хорошо смотреться в изножье твоей кровати. Или, может быть, оно могло бы заменить стул в зоне отдыха у окна, который ты терпеть не можешь.
— Значит, у нас обоих будет место, чтобы сесть и почитать? — Ее глаза заблестели, когда она встретилась с ним взглядом.
— Что-то вроде того. — Он улыбнулся.
— Спасибо, Дал. Оно мне нравится. Это прекрасно.
Он обнял ее и большим пальцем коснулся нижней губы, прежде чем поцеловать ее губы.
Зора застенчиво улыбнулась, заправляя волосы за ухо.
— А что насчет этого? — Она указала на каркас кровати, комод и прикроватную тумбочку.
— Изначально на ум пришла идея этого кресла. — Даллас потер шею. — Тогда я решил сделать несколько подходящих к нему предметов мебели. Тебе нравится? — Даллас провел рукой по глянцевой поверхности черного дерева.
— Да. Они идеально дополняют это кресло. Это немного отличается от твоего обычного стиля, но мне это нравится, Даллас. Это прототипы мебели для Эйнара?
— Нет. — Он отвел взгляд от нее. Об этом они поговорят позже. Он откашлялся. — Я так и хотел сделать в самом начале, но затем этот проект превратился во что-то слишком личное, чтобы быть использованным для сотрудничества. — Даллас пожал плечами. — Я добавлю эту серию в модельный ряд «Гамильтон хаус». Я бы назвал коллекцию «Зора».
Она посмотрела на него и моргнула.
— Ты назвал коллекцию в мою честь?
— Если ты не против. — Даллас провел рукой по волосам, внезапно почувствовав неловкость. — Я подумал, что мы вместе можем поработать над запуском этой серии.
Прежде чем он успел закончить фразу, Зора выступила вперед и обхватила его лицо ладонями, ее глаза закрылись, когда она прижалась губами к его губам.
Даллас обнял Зору за талию и прижал ее к себе. Он наслаждался ощущением щедрых изгибов, которые вдохновляли его, когда тело Зоры сливалось с ним. Он запрокинул ее голову, просунув язык в ее теплый рот.
Несмотря на холодный зимний воздух на улице, лицо Далласа пылало, и в его животе загорелся огонь, когда между ними возникло пожирающее их тепло.
Может быть, их брак стал результатом ряда ошибок, но он был крайне рад, что это произошло. И он был рад, что стал мужем Зоры Эбботт-Гамильтон. Что она носит его кольцо и — по крайней мере, сейчас — добавила его фамилию к своей. И он сделает все возможное, чтобы показать ей, что брак не был ошибкой.
Это судьба. Начертанная звездами в тот момент, когда они встретили друг друга на игровой площадке двадцать пять лет назад.
По мере того как их поцелуй становился более интенсивным, его тело заныло от потребности в ней. Зора была такой невероятно сексуальной. Этот факт он изо всех сил старался игнорировать последние десять лет. Но теперь ему не нужно было делать вид, что он не замечает, как красива его лучшая подруга. Или что у нее есть тело, которое может сводить с ума. И он не мог больше уговаривать себя в том, что им лучше быть друзьями.
Но он контролировал себя. Ему нужно было убедить Зору в том, что они были по-настоящему вместе, даже если это была нелепая случайность, которая привела их к этой ситуации.
Не прерывая их горячего поцелуя, Даллас снял пальто с плеч Зоры и бросил его на ближайшую скамейку. Она поддернула его футболку, он помог стянуть ее через голову и бросил на пол. К футболке быстро присоединились ее костюм, блузка и его джинсы. Наконец они сняли друг с друга нижнее белье, которое упало в кучку одежды на полу.
Даллас прервал их поцелуй, подвел Зору к креслу и склонил над ним, готовясь войти в нее сзади. Это была одна из позиций, которую Зора определила как идеальную для зачатия. Но его жена повернулась к нему с озорным блеском в глазах. Она толкнула его в кресло и села на колени лицом к нему.
Затем она обвила его ногами и обвила руками его шею.
— Мне это нравится, — пробормотал он
