Появление четырех новых действующих лиц ненадолго остудило страсти (проводник со своей новой невозмутимой рожей за нами все-таки потащился), но меня это совсем не успокоило.
Может быть, наемники вовсе и не напрашивались на драку, но при виде меня они и в самом деле сначала как-то подозрительно быстро успокоились — и некоторое время заинтересованно посматривали в ту сторону, откуда мы пришли, а потом — так же быстро попытались вернуться к прежней манере.
— Что это за трухлявые заборы вы здесь наставили, доброму воину уже и не проехать спокойно… — разорялся, по-моему, самый плюгавый из них буквально только что и прямо с седла; его же голос встретил первым и мое появление. — Это не тебя ли мы здесь вынуждены ждать? Эй, сопляк, я тебе говорю, вели сейчас же убрать рогатки!
Проигнорировав хамский выпад я приблизился к подавленной кучке своих солдат, сделал вид, что осматриваю их снаряжение, и подмигнул парочке самых испуганных. Запаха горящих фитилей и в самом деле не было, а значит, в случае драки они бы даже сигнал подать не смогли, и тут же позволил себе заметить это вслух:
— Так, ты старший над караулом? А почему это у тебя аркебузы не готовы к бою?
— Так… — не смог ничего ответить невысокий мужик лет 35–40, еще буквально месяц-полтора назад самое опасное, что державший в руках, так это хлебный нож.
— Ну, так давай, приводи все порядок!
— Это в кого ты тут стрелять собрался? Что это за болтливый сопляк пришел? — понеслось со стороны всадников.
— Чего ждем… — добавил я в голос строгости.
Минута под градом все более откровенных оскорблений и вот все три аркебузира заканчивают раздувать фитили. Несложные последовательные движения, уже ставшие им привычными за последние недели — явно пошли на пользу стрелкам. Щеки их немного порозовели, и на лицо нет-нет, а стали мелькать пока еще не очень уверенные улыбки.
Сообразив — что-то пошло не так — пара наемников попыталась снова подойти в упор к ставшим опасными стрелкам, но краем глаза все это время я следил за нашими гостями. Поэтому раньше, чем они снова полезли между кольев, я громко, так чтобы расслышали все, приказал:
— И еще раз повторяю вам, если кто угодно, пусть даже ваша любимая теща попытается пролезть между рогаток или станет без спросу растаскивать их, приказываю сначала выстрелить, а потом уже ждать меня разбираться. Потому что клянусь Господом, если все это произойдет, а пуля останется в аркебузе, то я велю повесить всех вас с позором, как трусов и предателей!
Сообщение явно было оценено по достоинству. Выкрики не прекратились, но шедшие на прорыв мозгляки передумали. Резко изменив направление, прямо перед преградой они изобразили бесцельную прогулку, и через минуту снова вернулся к остальным.
И только теперь я позволил себе «заметить» алебардщиков.
— Так, а вы что здесь стали, все это относится и к вам тоже, поэтому если опростоволоситесь, то вешать будут всех!
Заглянув в глаза бойцам, я наконец-то убедился, что в случае чего не останусь совсем один, и нашел взглядом плюгавого, благоразумно упраздняющегося в юморе прямо с седла. Выслушав очередную его тираду, я дождался паузы и в короткое мгновение тишины вставил свои «пять денье».
— Истинно, истинно говор вам чудо! Как есть чудо Господне! — поперхнувшись словами, что собирался снова изрыгнуть, он удивленно замолчал, несколько раз даже неуверенно оглянувшись.
— Ты что это…
— Нет, — вскричал я максимально пафосно и восторженно, и даже сложил руки на груди в молитвенной позе, — вы только посмотрите! Мало того, эти люди смогли черного пса научить сидеть на кобыле — или может и сам он сука? — задался я вопросом чуть тише, но все еще так, чтобы они слышали. — Очень уже по-бабьи воет… — и дальше продолжил прежним, громким восторженным голосом, чтобы не дать себя перебить. — Нет, вы гляньте, они же и брехать его научили почти по-человечьи! Слова, правда, большей частью гнусные, собачьи…
Наконец-то сообразив, что я просто насмехаюсь над одним из них, а значит и над всеми, наемники подались вперед, и негромко, но ощутимо загудели, на мгновение, словно бы обратившись в злой рассерженный рой.
Множество озлобленных голосов и в самом деле слились во что-то с трудом различимое, но куда легче было понять, что все они при этом оглядываются на группку самых рослых, крепких и богато принаряженных всадников. В центре отборной группы сидел полностью вооруженный воин, полностью игнорирующий жару и прочие неудобства.
В неплохой кирасе, богатом стальном шлеме и недешевом кафтане с кольчужными накладками на самых уязвимых местах. И тут я понял, что только сейчас рассмотрел — в правой руке он держал копье с очень странным наконечником в виде широкого полумесяца и серебристого шара на само конце древка.
«…Интересно, как же таким сражаться?» — невольно удивился я, и тут же с ужасом осознал: кажется, сейчас узнаю.
Словно бы специально дождавшись именно этого моего взгляда, или позволив мне себя заметить, предводитель только тогда и качнул своим необычным оружием, подавая сигнал к атаке.
* * *
* Плоть и кровь — историко-приключенческий фильм режиссера Пола Верховена. Действие происходит в Италии в 1501 году. Барон, изгнанный в результате заговора, хочет вернуть власть и берет город в осаду. Чтобы подстегнуть боевой дух наемников, обещает отдать им в случае победы город на сутки грабежа. Однако потом решение меняет и, переманив на свою сторону командира наемников, после захвата разоружает и выгоняет их без обещанной платы и добычи.
Глава 11
Случайности не случайны
Север Бургундии — въезд в лагерь Сент-Апполинарской роты на правом берегу Сены
(9 мая 1402 года, вторая половина все того же дня)
Заряженная аркебуза сильно меняет отношения к тебе, особенно если она не одна, и между вами лишь несколько шагов. Именно поэтому рванувшая на нас толпа конных пехотинцев и не подумала перед этим спешиться.
Действительно, пусть оставленные первыми нападающими кони и могли на некоторое время перекрыть путь остальным, но отстреливать разрозненных всадников было куда труднее, чем заметно более плотную и из-за этого уязвимую пешую толпу. Скорее всего, на что-то похожее наемники и рассчитывали.
Но при всем при этом большинство из них, пыталось еще и уклониться в сторону от центра дороги. Уж не знаю — сознательно это делалось или нет, но основная часть разъяренных ландскнехтов атаковала двумя жидкими ручейками вдоль обочины, и только это, да парочка рогаток из кольев, установленных прямо посреди проезжей части, не позволило им смести нас в первые же мгновения.
Несколько выстрелов в упор и колющие
