ослушавшись меня, но затем из комнаты раздался его заливистый смех.
Я нашла его у монитора, смотрящим один из фильмов про Ван Хельсинга. На экране происходила бойня, но Шеридан смеялся, как умалишенный, словно перед ним разыгрывалась комедия.
— Ваше представление о вампирах — самое веселое, что я только видел в жизни, — признался он, не отрывая внимательного взгляда от экрана, на котором клыкастые девушки втроем соблазняли человеческого парня, купающегося в эйфории. — Это какие-то влажные мечты извращенца, мнящего себя режиссером. Вампирши так себя не ведут!
— А как они себя ведут? — не праздно полюбопытствовала я, продолжая испытывать иррациональную ревность к бессмертным суккубам, с которыми спал мой Шеридан.
— Им совершенно незачем так изгаляться, чтобы мужчина ответил им взаимностью, особенно человек — его они могут просто заставить, — довольно небрежно высказался о своих соплеменницах Шеридан, не скрывая очевидной неприязни. — Женщин у нас втрое меньше, чем мужчин, поэтому они ценятся на вес золота и легко диктуют свои условия. Живут как королевы и никогда не унижаются так перед мужчинами — наоборот, мужчины в лепешку расшибаются, чтобы угодить им.
— Так говоришь, будто тебя это бесит, — заметила я с надеждой, которую отчаянно пыталась подавить. Мысль о том, что Шеду не нравится ни одна женщина из его мира, определенно, мне импонировала.
Парень оторвал взгляд от монитора, как будто я задела его за живое. Взгляд посерьезнел, в нем сквозило отчетливое осуждение.
— Я из тех вампиров, кто застал времена, когда женщины уважали мужчин и еще умели любить их, а не ставили себя превыше всех живущих на земле просто потому, что они женщины и им все позволено, — мрачно изрек парень, морщась от раздражения. — Это не бесит только слюнтяев, которые на все готовы ради секса, даже постоять в огромной очереди под номером «пятьсот девяносто первый».
Я с трудом сдержала рвущийся смех. Теперь понятно, почему у бедолаги десятилетиями не было партнерши, с такой позицией в его мире парню вообще ничего не светило никогда. Ему решительно стоило посочувствовать, но я испытывала лишь абсолютное удовлетворение, несмотря на то, что он вел себя так, будто утром не было никакого поцелуя и между нами все по-прежнему неловко и неопределенно.
— Я сейчас быстро поужинаю и можем ехать, — улыбнулась я, искренне надеясь, что он не обидится на отсутствие у меня правильной реакции. Кинула сумку на кресло, распустила волосы, чтобы голова немного могла отдохнуть от тугой прически, и заспешила на кухню, не теряя времени даром. — Через пару часов окажемся в заповеднике Кетл-Морейн и ты сможешь поохотиться, а я подожду тебя в машине.
— Можешь больше не беспокоиться обо мне, — бросил он мне вслед и я обернулась возле двери, растаяв от его широкой улыбки, совершенно свободной и очаровательной. Облегчение коснулось меня, что он не стал чудовищем за время моего отсутствия на работе — с утра я всерьез опасалась этого. Я словно поселила в своем доме маньяка и ходила по лезвию ножа в постоянном ожидании, когда у него вдруг поедет крыша. И радовалась, если мои страхи оказывались беспочвенными, как сейчас, когда узнала, что он не пошел охотиться на моих соседей, а невинно и совсем по-домашнему проводил день: смотрел хорро… тьфу ты, комедии.
— Ты не голоден сегодня? Съездим завтра? — уточнила, гадая, достаточно ли ему моей крови, которую он выпил с утра. Сколько вообще вампиру нужно для выживания? Может, я смогла б подкармливать его тогда сама?
Фу, я невольно сравнила себя с жертвами и вампиршами из его прошлого и поняла, что надолго меня так не хватит, и дело не только в физическом недомогании, а в психологическом неприятии. Нужно было найти другой способ. — Послезавтра?
Шеридан загадочно покачивал головой на каждое мое предположение. Встал, отодвинул занавеску и оценивающе взглянул на небо. Солнце село. Чего он ждет?
— У меня есть идея получше, — двинулся мне навстречу, и я вздрогнула, когда он слишком быстро, буквально через мгновение, возник передо мной. С улыбкой поднес мою руку к губам, не обратив внимания на то, как я испуганно задохнулась, предположив худшее, и поцеловал запястье — то место, где с утра оставил след клыков. Меня попустило, когда он не повторил попытки снова провернуть утренний фокус.
— Какой способ? — шепотом выдавила я, обескураженная его таинственным поведением.
— Лекси, — промурлыкал он приветливо, глаза опять начали фосфоресцировать в полутьме, — что бы сделала ты, если бы все ваши законы вдруг были отменены? Если бы ты знала, что тебе все дозволено, и за это совершенно ничего не будет? Захотела бы соблюдать кодекс, которого, в сущности, больше нет, попросту не существует? Или позволила бы себе ненадолго расслабиться и получить все, чего давно желала, без преград? Попыталась бы ты пожить на полную катушку столько, сколько получится? — Он с улыбкой вдохнул запах моего запястья, а меня буквально бросило в жар, когда я осознала, что его слова могут значить. Не хотела верить, но, очевидно, случилось именно то, чего я боялась с первого дня: зверь просыпался в нем, и он намерен был уступить ему контроль.
Парень улыбнулся широко и непринужденно, как будто то, что он задумал, было в порядке вещей, и, как ни в чем не бывало, направился одеваться, изящно обогнув меня, застывшую в проеме двери. Я наблюдала за ним в ужасе и растерянности. Но пока еще по большей части в растерянности. Даже, скорее, в неверии. Мой разум отчаянно защищался от нелицеприятной правды, заставляя думать, что мне это просто мерещится. Что Шед сейчас обернется, весело рассмеется и заявит, что пошутил.
— Я прогуляюсь по городу и скоро вернусь, — заговорщицки сообщил он, словно я была другом, который отлично понимает его и принимает любую дичь без вопросов. Подмигнул мне: — Обещаю, меня никто не заметит.
И тогда до меня дошло, наконец, что он собирается убивать людей…
— Нет… Ты не можешь! — покачала я головой, меня накрыл ужас. И бессилие, потому что я понятия не имела, как его остановить, если он уже принял решение.
— Могу и сделаю, — он широко улыбнулся, не понимая или не желая понять, о какой чудовищной вещи только что сказал.
Я воспользовалась тем, что он отвлекся, надевая обувь. Бросилась вперед и закрыла собой дверь. Если уж я не смогла следовать бабушкиному завещанию и допустила в наш мир монстра, то должна быть сильной и придумать способ вразумить его.
— Не смей! — откуда-то во мне проснулась настоящая, первобытная ярость, я твердо смотрела на Шеда, намереваясь остановить его любой ценой. Только силой вампиру удастся отодрать меня от
