я наконец открыла глаза, – тебе нужно скорее привести себя в порядок. Дознаватель Фэн уже ждет.
Я кивнула. Служанка еще побаивалась меня, даже не пытаясь скрыть.
Погрузившись в деревянную кадку, полную лепестков алых роз, я все-таки схватила Янь Мин за руку и спросила прямо:
– Ты боишься меня или злишься?
– И то и другое. Но боюсь меньше. – Ее голос дрожал, и она старалась как можно меньше касаться меня.
Ее слова порадовали – не хотелось, чтобы человек, ставший мне близким, вздрагивал каждый раз в моем присутствии.
Я тщательно вымылась и, вернувшись в комнату, нарядилась в серо-розовый шелковый жуцюнь[14]. К нему добавились подвески из розового нефрита – недавний подарок моего благоверного, а лоб мне Янь Мин украсила изящными изгибами хуадяня[15]. Сказала, он сводит мужчин с ума.
Взглянув на себя в огромное бронзовое зеркало, обомлела: я походила на небожительницу. Такими их рисуют в книгах – легкими, в воздушных одеяниях, с цветами в волосах…
Меня проводили на крышу, где все уже было готово к сегодняшнему любованию луной. Фэн Лэйшэн целомудренно поцеловал меня в лоб, коснувшись горячими губами того самого цветка, над которым столько трудилась моя сестренка, и помог мне устроиться среди подушек.
– Что это за наказание? – проворчала я. – Больше похоже на награду.
Он лишь хмыкнул, разлил вино в нефритовые кубки и протянул один мне.
– Пью за тебя. Ты сегодня соперничаешь с луной. – Осушил свой кубок одним глотком. – Не знаю, кем из вас мне больше хочется любоваться…
Теперь усмехнулась я и откинулась на подушки, уставившись в небо.
А Лэйшэн забрал со стола кувшинчик и уселся поодаль.
Вот так мы и оказались здесь. А теперь сидим и молчим, хотя вопросы роятся в моей голове, как вспугнутые дикие пчелы.
– Спрашивай, – наконец произносит он. – Настала пора ответов.
Очень на это надеюсь.
– Откуда ты знаешь подробности той истории?
– Когда-то Се Лин был учеником клана Скрытых Клинков, а отец нынешнего главы, Фэн Бохай, его наставником. Низвержение Се Лина поставило под удар клан, ведь выходило, что Фэн Бохай плохо воспитал своего ученика. Се Лин сам явился к нему с повинной и все подробно рассказал. Правильнее даже сказать «успел рассказать» – потому что, закончив рассказ, сразу умер. А Фэн Бохай в тот же день покончил с собой. С тех пор эта история и передавалась у нас из уст в уста, как страшная сказка. Наверняка обросла подробностями. А сам клан до сих пор не отправился от позора, который навлек на нас господин Се. От былого величия и блеска не осталось и следа. Мы действительно стали темными, скрытными. Отщепенцами.
– Значит, ты помогаешь генералу Се Чжимину, потому что вы связаны?
– Нет, не ему. Ей. Принцессе. – Голос теплеет, в нем звучит уважительная нежность. – Однажды она спасла мне жизнь, и теперь я хочу отплатить ей. Принцессе дорог Се Чжимин. Стало быть, он важен и для меня.
Его объяснения и мотивы звучат очень логично, но я чувствую за этим что-то еще. Что-то гнетущее самого Лэйшэна.
– То есть, – продолжаю вслух, – раз я – тысячелетнее чудовище, то могу быть племянницей самого Императора Небес? – произношу это и даже слегка шалею от такой перспективы. Неужели правда?
– Нет, – рушит мои надежды Фэн Лэйшэн. – Ты – нет…
Однако пояснить не успевает. Прямо из воздуха мне в руки вываливается израненный Маогуй, а поодаль приземляется испуганный и растрепанный Юэ Ту.
– Спасай, сестренка! – верещит он, делает пару шагов и падает к моим ногам. На спине у него огромная рваная рана от темного проклятия. Одежда в этом месте обожжена и свисает клочьями. Интересно, кто же столь силен, что смог ранить самого Лунного Зайца?
– Бес, – шепчет он в полубреду, – там бес…
Фэн Лэйшэн поднимается, выпрямляясь во весь свой немалый рост.
– Пора, – бросает он и черной тенью взмывает вверх. Луна напоследок плещет серебром на его иссиня-черные длинные волосы.
Я только и успеваю крикнуть:
– Эй! – да безуспешно хватать воздух в том месте, где только что стоял мой муж.
– Возвращайся и ложись спать… – доносится до меня прежде, чем он окончательно скрывается из виду.
Ну конечно! Я ведь гожусь только для любования луной. Ловить бесов не для меня. И плевать кое-кому, что у меня с этим бесом личные счеты.
– Братец Хушэнь… – бормочет Юэ Ту, приоткрывая алый глаз, – он там… не продержится долго.
А вот и моя причина вмешаться: как хорошая хозяйка, я должна защитить своего духа-прислужника. Выяснять, как он туда попал, и наказывать буду потом. Но самой мне не справиться.
Приподнимаю хрупкое, почти невесомое тело Маогуя и говорю:
– Юэ Ту, ты можешь перенести нас? Понимаю, что тебе досталось, но…
Длинные белоснежные ресницы трепещут – мальчишка открывает глаза, взгляд становится осмысленным.
– Жить буду, – фыркает он. – Так просто меня не убить какому-то бесу.
И то правда, Лунный Заяц – древнее, изначальное чудовище, вряд ли какая-то Бесовка могла серьезно ему повредить.
– Но ты должна мне помочь, сестрица, – говорит еще неровно, голос так и ломается, гаснет. – У меня вот…
Он поднимает руку, и я вижу, что до локтя у него вместо человеческой – милая пушистая заячья лапка. А в глазах – невозможная тоска.
– Что мне сделать? – Отгоняю непрошеное желание погладить, свожу брови к переносице и перехожу на серьезный тон.
– Видишь у меня на поясе справа мешочек цянькунь?
Замечаю изящную парчовую сумочку, расшитую бисером из белого нефрита.
– Найди там Эликсир Изначальной формы.
Снимаю с Зайчонка цянькунь, ныряю туда рукой и… проваливаюсь. Чего там только нет! Сотни, нет, тысячи всевозможных предметов. Некоторые даже острые.
Ай!
Юэ Ту весьма не по-заячьи взрыкивает:
– Девчонка! Такое простейшее задание выполнить не можешь! – возмущается он. – И у кого из нас лапки?
Немыслимо! Я понимаю, что он на несколько тысячелетий старше меня, но разве это повод унижать?!
– Все приходится делать самому! – Он просовывает лапу в цянькунь, прикрывает глаза и начинает бормотать Формулу Призыва. А сразу нельзя было?! – Вот он! Держи, пока опять не утянуло в недра!
Скольжу ладонью по его лапе, наблюдая, как Заяц заливается краской до самых ушей, добираюсь до мягких подушечек – в них и впрямь упирается склянка. Хватаю ее и тяну на себя.
Эликсир поблескивает и переливается в свете луны, будто приветствует свою владычицу или напоминает ей: я был создан в Лунном Дворце.
Юэ Ту поворачивается ко мне спиной и командует:
– Лей!
Открываю пузырек и капаю на рану у него на спине. Все затягивается на глазах, даже одежда будто сшивается. Ни следа недавней
