твоему предупреждению у меня было время перехитрить демографическую полицию. Так мы арестовали предателей вместо шестерых бывших нелегалов. По-моему, выгодная сделка.
У Люка кружилась голова. Сколько он ни слушал объяснений мистера Толбота и мистера Хендрикса, вопросам не было конца. Собеседники не сводили с него внимательных глаз.
– Нина, – наконец выговорил Люк. – Нина тоже предательница.
– Да, – подтвердил мистер Толбот.
Люк вспомнил, как на секунду он принял Нину за Джен в ту первую ночь в лесу. Он тянулся к Нине всей душой. Ему нравился её смех. А она оказалась предательницей.
– Что с ними будет? – спросил Люк. – С Джейсоном и Ниной?
Мистер Толбот отвёл взгляд.
– Иногда лучше не знать, – прошептал он.
«Убьют, – подумал Люк. – Убьют или, что ещё хуже, замучают до смерти». Он содрогнулся. Разве это его вина? Разве мог он спасти других мальчишек, не выдавая Джейсона и Нину? Нет… они сами выбрали предательство.
– В жизни много жестокости, – заметил мистер Толбот. – Не зацикливайся.
В углу комнаты тихо тикали старинные часы. Люк задал очередной вопрос:
– А почему полиция поверила вам, а не Джейсону? Тот полицейский при желании мог арестовать всех нас, – сказал Люк, вспомнив, как осторожен был мистер Толбот после митинга, как старался, чтобы никто не заподозрил, что он связан с Джен. – Мне казалось, вы потеряли доверие полицейского управления. Не обижайтесь, – быстро добавил он.
Мистер Толбот пожал плечами, будто потеря доверия не важнее комариного укуса.
– У меня были доказательства, – ответил он. – Они это любят. И хочу добавить, замена на рождественской фотографии лица Джен твоим оказалась блестящей идеей.
Он старался держать себя в руках и произнёс имя Джен ровным голосом, но Люк заметил, как мистер Хендрикс с благоговением, словно в безмолвной скорби, склонил голову.
Видел ли мистер Хендрикс когда-нибудь Джен? Люк не знал, но тоже склонил голову.
– Джен бы понравилось, что с помощью её фотографии надули демографическую полицию.
Люк подавил невольный смешок. Джен пришла бы в восторг.
– А есть ли лучший способ помнить любимых, чем делая то, что им нравилось? – спросил мистер Хендрикс.
Мистер Толбот молча кивнул. Мистер Хендрикс продолжил объяснения:
– И, молодой человек, вы не осознаёте могущества данного вам имени. Ли Грант. Ваш отец… отец, указанный в школьных документах… очень влиятельное лицо в нашем обществе.
– Он мне не отец, – жёстче, чем намеревался, ответил Люк. – Никогда его не видел. И я не Ли Грант.
Мистер Хендрикс и мистер Толбот обменялись взглядами. Может, решили, что он всё-таки не совсем готов покинуть школу.
– Но ведь вы умеете притворяться Ли Грантом, вот что важно, – возразил мистер Хендрикс.
Люк нетерпеливо покачал головой. Ему вдруг опротивели все эти иносказания. В них не было ничего настоящего, это вам не посадка картофеля или бобов. Быть фермером гораздо легче, когда на глаз определяешь, удался урожай или нет. Но его мучил ещё один вопрос.
– Почему они так поступили? – спросил он. – Джейсон и Нина… Почему предали друзей? Товарищей-экснетов?
– А они никогда не были вашими друзьями, – резко возразил мистер Хендрикс. – Они появились в Хендриксе и Харлоу с одной-единственной целью: выявить и выдать полиции как можно больше бывших скрываемых детей. Они использовали тайное желание экснетов поделиться с кем-нибудь настоящими именами, которые им были нужны для предательства. Джейсон и Нина сами никогда не прятались. Они осведомители, подсадные утки.
– Но демографическая полиция назвала их нелегалами с фальшивыми удостоверениями… – заметил Люк.
– Полиция тоже умеет лгать, – мрачно ответил мистер Хендрикс. – Правительству выгоднее заявить, что они арестовали третьих детей, а не предателей.
Люк пытался переварить информацию. Нина, так страстно говорившая о третьих детях, Джейсон, рассказывавший о защите экснетов в Хендриксе… сами никогда не прятались? Только стремились навредить тем, кто им доверился?
Прожив всю жизнь на ферме, Люк и представить себе не мог такого коварства.
А теперь мистер Хендрикс и мистер Толбот хотели переправить его куда-то, где ему придётся даже труднее, чем в Хендриксе?
– Со всем уважением к другу, – кивнул мистер Толбот в сторону мистера Хендрикса, – замечу, что мы пока не знаем точно, как Джейсон и Нина начали работать на демографическую полицию и почему они попали в эти школы. Пока это только догадки. В конце концов они просто дети.
– Просто дети? – возразил мистер Хендрикс. – Думаете, только взрослые способны на такую подлость? Конечно, их кто-то направил на этот путь…
– Завтра я буду их допрашивать, – тихо перебил его мистер Толбот. – И я намерен вскрыть факты, которые мои коллеги из демографической полиции предпочли бы от меня утаить. Вероятно, этим двоим предложили за работу солидную сумму. Или… – Он горько засмеялся, – разве что они верят в правое дело, искренне преданы идее. Кто знает?
Люк задумался. Давным-давно, только познакомившись с Джен, он размышлял, прав ли демографический надзор, может, он действительно не имеет права существовать, есть пищу, нужную другим. Но Джен убедила его, что это неправда и все имеют право на жизнь. Несмотря ни на что. Но вдруг Джейсон и Нина действительно верили в то, что делают, даже среди врагов… так же, как верил в свою правоту мистер Толбот, обманывая демографическую полицию, хоть и работал в полицейском управлении.
Люк потер виски. Эта задачка для мозга казалась потруднее, чем экзамен по истории. Жаль, что все кругом притворялись и не были самими собой.
Часы в углу зазвенели серебристым перезвоном колоколов, размеренно пробили несколько раз. Люк посмотрел на циферблат, ему даже не пришлось считать удары: восемь часов.
– Ладно, – поднимаясь, сказал мистер Толбот, – собери вещи, пока остальные не вернулись с… как вы это называете? Идеологическая обработка? Сегодня же, чуть позже, я отвезу тебя в новую школу. Расскажу о ней по дороге.
– Нет, – ответил Люк.
Мистер Толбот и мистер Хендрикс взглянули на него озадаченно. Потом мистер Хендрикс засмеялся.
– Значит, вы придумали какое-то другое название, кроме идеологической обработки?
Мистер Хендрикс, очевидно, его неправильно понял. Люк мог притвориться, придумать какое-нибудь другое название для лекции, подтвердить, что именно это он имеет в виду, но дело было совсем в другом.
– Нет, – твёрдо заявил он. – Я не хочу уезжать.
Теперь мистер Толбот и мистер Хендрикс, полностью ошеломлённые, смотрели на него, разинув рты. Люк мог угадать их мысли: мол, мы ему дали новые документы. Дали место, чтобы спрятаться. Сегодня спасли жизнь. А он заявляет: «Нет»? Да как он смеет?
Люк вздохнул. Он и сам бы хотел знать, откуда такая решимость. Всего два месяца назад он покинул родной дом испуганным ребёнком, который и слово боялся сказать. Под чужим именем, в чужой одежде… своими остались
