class="p1">— Его Высочество был в гневе. Когда Черный король сообщил, что отдаст ему перстень только тогда, когда получит наследника.
— То есть… — пробормотала я.
— То, что нужно принцу — у тебя, — ответил он.
— И ты… — догадалась я.
Линс остановился.
— Я пришел не ради него, — сказал он.
Он всмотрелся в мое лицо. Нахмурился. Выбрал небольшое сухое место и опустил меня. Все это молча. Порылся в своих вещах и достал какие-то пахучие листья.
— Набрал по пути, — объяснил он и принялся тщательно растирать их в руках. — Здорово тебя покусали.
Я непроизвольно потрогала лицо, и под пальцами ощутила бугристость кожи. Ну и вид у меня, должно быть! Хорошо хоть, сумерки.
Рука Линса коснулась моей щеки. Я вздрогнула.
— Больно? — спросил он, и в его голосе мне померещилась тревога.
— Не. нет, — пробормотала в ответ, — зудит только.
— Сейчас пройдет, — его глаза были так близко. — Это особая трава.
Резкий и приятный аромат от растертых листьев словно отгонял затхлость болота, а сок охлаждал кожу и снимал зуд. Ладони Линса бережно прикасались к моему лицу, шее. Плечи и спину мне тоже искусали, и я приспустила платье. Руки Линса заскользили по спине.
Я дрожала. От пережитого. От прикосновений. От того, что он рядом.
— Ты совсем замерзла, — заметил Линс.
Он больше не называл меня ведьмой, не называл Визифлюндией. Даже принес мою одежду — сухую и чистую — и отвернулся. Пока я переодевалась, Линс рассказывал, что произошло в замке за это время. Черный король подозревал, что ревнивые тени-жены помогли мне сбежать. Но сделать теням ничего не смог.
Сам Линс только успел увидеть, как я исчезла, словно растворившись. И сразу отправился на болота. Потому что вряд ли бы мне пришло в голову отправиться в покои Черного короля по доброй воле.
_ — Останемся здесь, — сказал Линс, заставив меня снова закутаться в его плащ. — Слишком темно.
Но сам, тем не менее, побродил по окрестностям и принес сухих веток. И одно скрюченное дерево целиком. Развел костер. Комары, которые начали уже толпиться над нами, были очень недовольны дымом. Но особенно им не понравилось, когда Линс достал еще пахучих листьев и разложил их поверх углей. Резкий аромат окутал все вокруг, заставив насекомых исчезнуть бесследно.
Линс достал еду. Когда он разогревал на костре жареное мясо, у меня голова закружилась от аромата. Блондин взглянул на меня, тут же все понял и подал мне ужин: мясо, хлеб и воду.
Никогда еще еда не была такой вкусной.
— А ты? — догадалась спросить я, проглотив половину.
— В замке поел, — ответил Линс и повернул голову
Глаза его сверкали. От костра. И еще от чего-то. Он смотрел на меня и не сводил глаз.
— Ты не называешь меня ведьмой, — заметила я.
— Не называю, — голубые глаза сверкнули.
— Больше не считаешь, что я — Визифлюндия? — спросила, и голос мой дрогнул.
Линс посмотрел мне прямо в глаза.
— Не знаю.
Он сидел так рядом. Я уткнулась в его плечо и заплакала. Потому что словно что-то тяжелое свалилось с меня. И навалились легкость и слабость. И он не отпрянул. Не отодвинулся и не отстранил меня.
— Что. что? — растерянно пробормотал Линс. — Еще болит? К утру все пройдет без следа.
Его руки пытались приобнять меня, но он касался меня и тут же отдергивал ладони. Так мы и сидели. И я совсем забыла про остатки ужина.
— Ты, наверное, хочешь вернуться домой? — осторожно спросил Линс и дыхание его на мгновение замерло. — Я могу провести тебя к хижине.
— Не хочу, — буркнула куда-то в ему в плечо.
И почувствовала — хотя и не видела — как он улыбнулся. Снова уткнулась в его плечо — не хотела, чтобы он видел меня опухшей от укусов. Но волна радости разливалась во мне. А сердце колотилось. И сердце Линса — тоже.
Я так и задремала, уткнувшись в Линса. И, казалось, он даже не шевельнулся за всю ночь — когда проснулась, он сидел все в том же положении. Но костер с листьями еще тлел — догорало скрюченное дерево.
Я провела по своему лицу. Оно снова было гладким. Не осталось ни следа от укусов. Снова было туманно и сыро, но Линс подбросил дров в костер и тот затрещал, обдавая теплом. За плотной пеленой тумана ничего не было видно, и мы с Линсом словно остались вдвоем в целом мире. Мы доели остатки еды и отправились дальше. Пока стоял туман, Линс нес меня на руках. Но как только он рассеялся, пришлось шагать самой. Ступала я след в след, и все равно Линс первое время постоянно оглядывался. А я все не могла понять — волнуется он за меня, или боится, что сбегу.
Шли мы долго, прежде чем болота стали меняться. Первое, что изменилось — воздух. Он казался свежее. Затем проглянуло чистое небо. А потом показался живой и зеленый лес. Линс вывел меня из болота.
Я шагнула на шелковистую траву и вдохнула полной грудью. Впереди расстилались луга, пестрые от цветов. На лугу паслась белая лошадь. Невдалеке виднелись тьянсы.
— Куда мы поедем? — спросила я. — Во дворец мне нельзя. Принцесса Рика обвинила меня. А уж теперь..
И прикусила губу. Совсем забыла о Рике. Принцесса и Линс.
— Она… — наверняка не оставит это просто так и будет рада избавиться от меня.
— Принцесса Рика ничего не решает, — ответил Линс. — Его Высочество приведет во дворец прекраснейшую из принцесс. И в честь свадьбы сможет помиловать всех, кого захочет.
Я не сразу поняла, о чем он говорит.
— Помиловать? — и тут нахмурилась. — Но я не брала это ожерелье!
— Это даст нам время распутать дело, — ответил Линс.
Все складывалось как нельзя лучше. Линс изменился по отношению ко мне, и все во мне замирало от этого. Принц добыл все, кроме черного перстня. Однако перстень был у меня. А значит — прекраснейшая из принцесс не сможет отказать. Как по мне, это очень глупо — устраивать испытания. Вдруг победит тот, кого ты на дух не переносишь?
Но что мне за дело до принцессы. Я останусь здесь. В этом мире. С тем, без кого больше не представляю свою жизнь. Если он этого захочет. Только бы навестить своих родных. Сказать маме, бабушке и сестре, что у меня все в порядке. Конечно, они с этим не согласятся — я ведь не за принца выйду замуж. Разве что бабушка поймет.
Линс посадил меня на коня, прижал к себе, и мы поехали на поиски принца. Который уже искал
