это часть шоу. Думал — занятно. Потом смотрю — он лицом стал синий, серый... Хотели вызвать “скорую помощь”, а он говорит: “Все в порядке, ребята. Сейчас пройдет”».
«Совместное выступление с Капитаном послужило для нас сильным порывом сделать что-то похожее, — вспоминает Андрей Соловьев. — Вездесущий Сергей Летов перехватил инициативу: он объединил нас в небольшой оркестр Afasia, и мы дали несколько концертов. Но без Курёхина не обошлось — его тень словно витала над нами. Проживавший в Москве двоюродный брат Курёхина Артем Блох[1] играл у нас на рояле. Я помню его бешенство во время одного из концертов, когда он отшвырнул стул, стал в позу боксера и несколькими ударами разгромил рояль. Вокруг летали выбитые клавиши».
Первые концерты показали, что брат Сергея, впоследствии сотрудничавший с группой «ДК», оказался незаурядным пианистом и, по свидетельствам очевидцев, еще более радикальным, чем сам Капитан. «Артем Блох играл в стиле, очень похожем на раннего Курёхина, — рассказывает Сергей Летов. — Я такого Курёхина даже и не застал, только слышал записи The Ways Of Freedom. Разница была в том, что Артем постоянно находился на допинге. Он перед выступлением регулярно жрал колеса, после чего играл намного энергичнее...»
А тем временем Сергей Курёхин шел дальше — своим, одному ему известным путем. Вскоре в Ленинграде состоялась крупная научная конференция под названием «Импровизация в современной музыкальной культуре». Казалось, что может звучать безобиднее? В здании одного из институтов собралось небывалое количество членов Союза композиторов, джазовые критики, профессора и преподаватели тех учебных заведений, откуда Курёхина неоднократно выгоняли. Как вы понимаете, пропустить такое концептуальное мероприятие Сергей попросту не мог. Что называется, не имел морального права.
Как лауреат многочисленных джазовых фестивалей, Курёхин загодя записался в докладчики и с нетерпением ждал, когда же пробьет его час. Дождавшись, подошел к роялю, достал несколько листиков бумаги и больше к ним не притрагивался. Поклонился публике, затем подошел к пожилому академику в первом ряду и вежливо попросил у него тросточку. Смею вас уверить, что никто в зале не понимал, что же произойдет через несколько секунд на солидной и в меру научной конференции.
Но Курёхин кожей чувствовал будущее. Он приподнял крышку рояля, повозился со струнами, положил на них трость и начал творить какофонию из звуков, напоминавшую самые дикие, самые невероятные творения Штокхаузена. Минут через десять Курёхин все-таки прекратил издевательства над публикой и инструментом. Встал из-за рояля, вернул палочку академику и с достоинством покинул зал. И когда ему в спину прозвучали аплодисменты, он даже не повернулся.
«Поп-механика»: обстрел ракетами. 1984–1991
Теория языка
Я сторонник теории, что увлечение начинается с удивления.
Сергей Курёхин
После выхода в Англии альбома The Ways of Freedom в недрах корпорации ВВС зародилась идея снять о Курёхине некую видеозарисовку. Тут волею судеб случились плановые съемки 12-серийного документального фильма про СССР, и одну из серий решено было отдать творческой оппозиции. Понятно, что лучшую кандидатуру, чем Курёхин, подобрать было сложно. Дело оставалось за малым — договориться о съемках с представителями советской власти.
Долгие месяцы сотрудники английского консульства обивали пороги Министерства культуры. Но на просьбу снять фильм о питерском пианисте они постоянно слышали от чиновников: «Композитор Сергей Курёхин? Какой Курёхин? У нас в СССР существует Союз композиторов, и никакого Курёхина там нет».
Так прошло полтора года. Разумеется, снимать фильм англичанам никто не разрешил. Поэтому продюсер, 24-летняя Оливия Лихтенстайн, справедливо решила, что фильм про андеграундного музыканта нужно делать партизанскими методами. В начале 1984 года она привезла в Питер небольшую VHS-камеру, чудом прошла таможню, и под носом у КГБ режиссер Ричард Дентон начал снимать фильм.
В киноопус Comrades: All That Jazz вошли сцены, снятые в мастерской художника Толи Белкина, на квартире у битломана Коли Васина и в деревянной избе эмигрировавшего в США переводчика Андрея Фалалеева.
«Я придумал новый способ дирижирования, — изгалялся перед камерой Сергей. — Я акцентирую всё внимание на себе, придумав целую систему жестов, которые мои музыканты очень хорошо знают. Если я подпрыгнул левой ногой вверх, то надо играть Шостаковича. Если подпрыгнул правой ногой, надо играть немного джаза. Или би-боп».
Кульминационный фрагмент картины представлял собой репетицию нового курёхинского проекта. В одном из сквотов, где базировался непотопляемый театр Горошевского, Сергей собрал человек двадцать друзей для музыкального перфоманса special for BBC. Также туда были приглашены возглавляемые Тимуром Новиковым «Новые художники», которые устроили фиесту «индустриальной секции»: Африка, Олег Котельников, Гарик «Асса» и еще несколько человек колотили по железкам, разрисовывали стены, обливали друг друга водой и танцевали танго. Барабанщик «Странных игр» Саша Кондрашкин держал ритм, а барабанщик «Кино» Густав Гурьянов исполнял нетвердым фальцетом песню из репертуара Робертино Лоретти.
Замаскированный под шпиона будущий музыкант «ДДТ» Михаил Чернов играл саксофонное соло, Гребенщиков водил электробритвой по струнам и истошно орал, а молодые Виктор Цой и Юрий Каспарян, сидя на подоконнике, мочили жесткий рок. В «латинском» финале к ним присоединились басист Саша Титов, виолончелисты Сева Гаккель и Борис Райскин, а также скрипач Володя Диканский. Стройный, с оголенным торсом Курёхин энергично весь этот хаос направлял, до тех пор пока, войдя в раж, Гребенщиков лишь чудом не покусал Оливию Лихтенстайн.
«В музыкальном мире у меня есть огромное количество друзей, которые играют совершенно разную музыку, — комментировал эту акцию Капитан в фильме Comrades: All That Jazz. — И однажды мы сыграли с ними концерт, в котором каждый человек играл именно ту музыку, которую он исполняет всегда. А потом мне так понравилось, что я стал привлекать всех своих друзей выступать вместе. Так автоматически появилась “Поп-механика”».
Подразумевалось, что новый оркестр будет реализовывать идеи, о которых Маэстро мечтал еще со времен Crazy Music Orchestra. Джазовый критик Ефим Барбан придумал название «Поп-механика», позвонил Сергею, и тому это словосочетание понравилось. По одним данным, это произошло зимой 1984 года, по другим — осенью 1983 года.
Пытаться перечислить источники вдохновения 30-летнего Курёхина — дело безнадежное. К примеру, сильное впечатление на Капитана произвела встреча с Анастасией Ивановной Цветаевой. Сейчас повествование прыгнет в сторону, но эта история заслуживает того, чтобы рассказать о ней подробнее.
Как-то летом друзья пригласили Курёхина посетить коктебельский Дом творчества писателей, где родная сестра Марины Цветаевой любила проводить отпуск. Анастасия Ивановна была нелюдима, жила на отшибе и периодически тырила булочки в писательской столовой для вечно голодных знакомых музыкантов.
«Старуха Анастасия Цветаева музыки Курёхина не
