Освободив грудь из лифчика, он тут же обхватывает ртом сосок. Потом подходит к кровати и кладет меня на нее. Быстро раздевается, пока я наслаждаюсь персональным стриптизом. Каждая точеная линия его мускулов возбуждает меня. Я просто хочу облизать его. Грейсон подмигивает, застав меня за разглядыванием.
— Наслаждаешься видом?
— Да, — не стесняясь, говорю я. И начинаю снимать свои штаны, но Грейсон останавливает меня.
— Дай мне, — настаивает он. Грейсон снимает мои джинсы и трусики, оставляя меня совершенно голой. — Боже, ты такая красивая.
Он ползет ко мне по кровати и закидывает мои ноги себе на плечи. Его язык касается меня, и я прикусываю губу, чтобы не закричать. Грейсон делает круговое движение на клиторе, сводя меня с ума. Я смотрю на него, а он внимательно наблюдает за моей реакцией, до какого состояния сможет меня довести. Это охрененно сексуально. Я хватаю его за волосы и начинаю двигаться по его лицу. Мужчина покусывает, лижет, и у меня вырывается крик, когда оргазм полностью накрывает меня. Грейсон продолжает акробатические движения языком, с воодушевлением слизывая мои соки. На его прекрасном лице растекается коварная улыбка, а мои ноги начинают дрожать.
— М-м, вот этого я и ждал. Я хочу слышать тебя, детка. Не сдерживайся.
Черт, теперь весь экипаж знает, что мы тут занимаемся сексом. Хотя, они и так наверно догадались, но все же. Может, здесь есть звукоизоляция.
— Перестань думать, милая. Я знаю твои мысли. Экипаж понял, чем мы тут занимаемся, когда мы ушли. Я намерен избавить тебя от твоей сексуальной застенчивости.
— Ты специально это сделал. Заставил меня забыть, где я. Ты и твои коварные оргазмы.
Грейсон усмехается над моим комментарием.
— Сейчас, наверно, самое время кое-что тебе рассказать, — загадочно говорит он.
— О'кей. — Какого черта он хочет мне рассказать?
— Помнишь, ты хотела, чтобы я открылся тебе? Ты хотела всего меня, включая мои предпочтения, — говорит он, напоминая о нашем разговоре.
— Помню.
Грейсон целует меня, давая мне почувствовать себя на его языке.
— Я — эксгибиционист, любовь моя. Люблю, когда за мной наблюдают. Мне хочется, чтобы кто-то смотрел, как моя партнерша бьется в порывах страсти, пока я довожу ее до оргазма. Чем громче ты кричишь, тем тверже мой член. Поэтому мне не нравится смотреть порно. Я не люблю наблюдать. Я — чертов извращенец, который любит, чтобы за ним наблюдали, когда он доводит женщину до изнеможения.
Твою мать. На что я напросилась?
— Черт, не знаю даже, что сказать. Это настолько выходит за мои рамки. Ты разрешаешь людям смотреть, как занимаешься сексом?
Грейсон лишь улыбается и заправляет прядь моих волос мне за ухо.
— Не как ты думаешь. Я не просто достаю член на людях и трахаюсь. Давненько я не наслаждался этой фантазией. Эта часть меня была подавлена, потому что мне не хотелось разделять этот опыт с кем попало.
Ох, не знаю, что делать с вываленной им информацией.
— И когда был последний раз, когда ты, эм, делал это на людях? — Не знаю, на самом ли деле хочу услышать этот ответ. Этим он занимался с Ванессой? Могу ли я когда-нибудь дать ему это?
— Я не занимаюсь сексом на людях постоянно, милая. Было дело, но больше из-за опасности быть пойманным. Когда я наслаждаюсь эксгибиционизмом, я трахаюсь свободно и открыто. Это все происходит в клубе.
— О. Мой. Бог. На танцполе? Где? — Я точно напрашиваюсь на страдания.
Грейсон смеется над моей наивностью.
— Не в обычном клубе. В секс-клубе для людей с похожими интересами. — Ох, ё. — Мы летим в Пуэрто-Морелос, в Мексику, малышка. У меня там есть клуб, где тщательно отобранные вип-посетители могут наслаждаться своими фантазиями. Я хочу показать тебе свой мир. После Селесты, я никому об этом не рассказывал, — объясняет он.
Над этим нужно серьезно подумать. Не знаю, под силу ли мне это. Это далеко выходит за границу шестидесяти, о которой он предупреждал.
— Грейсон… Я…
Но он перебивает меня:
— Ш-ш-ш, милая, все хорошо. Никакого давления. Сегодня я отведу тебя в клуб, но мы не будем ничего делать, если ты не готова. И если ты никогда не будешь к этому готова, ничего страшного, — заверяет он.
Хотя мне ненавистно слышать, что Грейсон разделил эту часть с Селестой, она — его прошлое, а я — его будущее. Надеюсь. Впервые, я позволила себе представить будущее с ним. Сердце трепещет от счастья, что Грейсон не поделился этим с Ванессой. Хочу разделить это с ним. Надеюсь, что смогу.
Мягкие поцелуи Грейсона по моей шее отвлекают от раздумий. Он просто мастер в этом. Мои тревоги забыты, а на смену им приходит ноющее чувство внизу. Мужчина закидывает мою ногу себе на бедро, а затем вонзается в меня. Черт, так хорошо. С моих губ срываются прерывистые стоны, у меня с трудом получается не кричать от удовольствия. Грейсон хватает меня за волосы и слегка дергает. Он уже знает, что я люблю пожестче.
— Ну, уж нет, детка, дай это мне. Я хочу услышать тебя, черт подери, — говорит он, с силой вколачиваясь в меня. С каждым движением Грейсон, должно быть, слышит, как у меня там все влажно. — Ты такая мокрая.
— А-а-а, — громко кричу я, когда он меняет угол движений бедер.
— Да, блядь, этого я и хочу. — Мои крики будят в нем зверя. Влажные звуки и звуки шлепков разносятся по комнате, когда Грейсон доводит меня до края. Один толчок, и его накрывает вместе со мной. — Черт, это было горячо. Ты просто прирожденная крикунья, любимая. Тебе еще просто об этом неизвестно. Ты так долго подавляла эту часть себя, но я выпущу ее на свободу, — коварно ухмыляется он.
У меня нет сил. Грейсон обнимает меня сзади, и мы засыпаем. Спустя два часа нас будит объявление пилота о прибытии в Пуэрто-Морелос через двадцать минут. Хм-м-м, сейчас-то он говорит о пункте нашего назначения. Молодец, Грейсон.
Грейсон смотрит на меня, легкими движениями касаясь моего живота.
— У нас есть еще время перепихнуться по-быстрому перед приземлением.
— Ты
