знают, — зашипел на нее парень. — Я не потащу тебя туда.
— И не надо меня тащить. Я сама пойду, — выдернув руку, пробормотала Меррит. — Все равно мне туда нужно.
— Так и пойдешь? — обвел ее укоризненным взглядом парень. — Без еды, воды, вещей, оружия? Совсем спятила?
— Ты же сам говорил, он умрет без меня, — смутилась под его напором девушка.
— А ты хочешь, чтоб с тобой? — выплюнул зло Йори.
— Так какого ты тогда тащил меня сюда? Посмотреть вслед повозкам? — Йори лишь качнул головой, принимая этот упрек. — И где Гаэрт? Что-то я его не заметила.
Парень не ответил, лишь уставился на Меррит так, будто она посягнула на святое и незыблемое. Больше не промолвив ни слова, вернулись домой.
* * *
Гаэрта дома не оказалось. Йори смерил Меррит красноречивым взглядом и убежал рубить дрова.
Девушка же, покусывая губы и хмуря брови, скрылась на кухне. Замесила тесто на тонкие лепешки, поставила вариться очищенные клубни бараболи, вскипятила чайник, только бы занять руки, но избавится от неприятного ощущения неясного ожидания, так и не смогла. Ждала, насторожившись, чего-то неизвестного, неведомого. Иногда подавалась вперед, готовясь к тому, что натянутая в душе звонкая тетива, та самая которую она стала ощущать, едва цирк скрылся из виду, ослабнет или звонко лопнет, разрывая сердце новой болью… но она так и не лопнула. Лишь натягивалась все сильнее и сильнее. И только, когда старик вернулся один, внутри Меррит все оборвалось и тревожное предчувствие сменилось безысходностью и неизбежностью.
Завтрак проходил в безмолвии. Гнетущее, оно зависло между ними, породив напряженную, давящую на уши тишину, разрываемую лишь тревожными молоточками пульса в висках и редким стуком ложек о тарелки.
В какой-то момент Меррит не выдержала, подскочила отбрасывая ложку и опрокидывая стул, сорвалась, скрываясь в комнате.
— Сиди! — услышала она тихое предупреждение Гаэрта, но останавливаться не стала, взлетела по ступенькам, хлопнув дверью.
Поморщившись от громкого стука, упала на кровать, натягивая на голову подушку. Голова раскалывалась, сказывалась ночь без сна. Кончики пальцев снова кололо, подталкиваемая эмоциями рвалась наружу магия.
Вздохнув, Меррит досчитала до десяти, успокаивая кружащиеся мысли. Дыхание застревало в груди. Перед закрытыми глазами расплывались светлые пятна слез. Прижатый к губам кулак был не в силах удержать подкрадывающиеся рыдания.
— Я знаю, что ты чувствуешь, — сказал, садясь на ее кровать Гаэрт. — Вот, попей.
Он провел шершавой от тяжелого труда рукой по ее плечу, но она не обернулась.
— Зря. Тебе станет легче. Оставлю — вдруг передумаешь.
— Не передумаю, — фыркнула в подушку Меррит. — Запах знакомый.
— Возможно. Сабер часто используют как успокоительное.
— Мы не волновались. Зачем же нас успокаивать?
— У него есть и другое свойство — он заглушает магию.
— Почему они это все делают? — спросила девушка и голос ее дрогнул на последних словах.
— Боятся, — выдохнул Гаэрт, постукивая пальцами по коленке. — Ведь именно маги чуть не привели этот мир к гибели. Когда-то давно тех, кто родился с даром уничтожали сразу после рождения…
— И как они узнавали?
— Безликий нарекает таких младенцев двумя именами.
Меррит шумно выдохнула. Ох, уж этот Безликий. Он бы им еще клеймо на лоб ставил.
— И родители не роптали?
— Роптали. Защищали. Прятали. Кто-то сбегал в Магозорье. Кто-то скрывал наличие второго имени. Кто-то отсылал ребенка. Но выживали единицы и жили, прячась всю жизнь.
Меррит выглянула из-под подушки.
— Тормуд все изменил, — скептически хмыкнула она.
— Почти. Он понимал, что маги — это сила, с помощью которой он может удержать власть и обрести могущество. Да и помнил, что в старину императором был сильнейший из магов или воинов, а Тормуд отнюдь не сильнейший.
— Зачем вы снова рассказываете мне все это?
— Затем, чтобы ты понимала, что тебя ждет. Ты — добыча. Всегда будет кто-то кто захочет использовать тебя в своих целях.
— И вы?
— И я, — усмехнулся Гаэрт. — Но мои цели тебе не навредят. Наоборот, я заинтересован в том, чтобы с тобой все было хорошо, и ты стала сильнее.
Меррит молчала. Задавать рвущийся вопрос не хотелось. Она не была готова услышать ответ. Не хотелось разочаровываться.
— Что такое фамильяр?
— Нечеловеческое воплощение магии. Высвободившаяся в момент смерти из одаренного магия не может просто исчезнуть из этого мира. В поисках нового носителя она блуждает по земле, пока не найдет подходящего. Иногда ей удается прицепится к душе нерожденного мага, иногда вселится в какое-то существо наделив его новыми способностями. Хуже всего, когда магия вселяется во что-то неживое и оно обретает подобие жизни и разума…
— Вы из Магозорья?
— Когда я родился, выжить маг мог только среди таких же отверженных.
Меррит даже рот раскрыла от удивления. Это сколько ж ему зим получается? Если с указа Тормуда уже больше семидесяти пяти минуло. Одним словом, старик. Древний.
— Это одно из преимуществ магии — долгая жизнь. Или наказаний — тут уж как повезет, — грустно усмехнулся старик, каким-то своим мыслям. — Выпей снадобье — оно приглушит боль.
— Откуда вы знаете? У вас был фамильяр?
— Слишком много вопросов, непутевая, — покачал головой Гаэрт, делая шаг к двери.
Меррит проводила его взглядом и устало откинулась на подушки. Задвинутое любопытством, чувство потери нахлынуло вновь. Безотчетно девушка взяла чашку и покрутила в руках, принюхиваясь к содержимому. Пахло, как травяной чай, что им в обители подавали на завтрак, обед и ужин.
Как там сказал старик? Приглушает боль и магию? Ну уж нет! Слишком долго она жила с приглушенной болью. И без магии. На миг внимание девушки привлекли яркие искорки на пальцах.
Готова ли она снова отказаться от магии? Вернуться в обитель или замок? Стать удобной женой и прожить жизнь, рожая наследников и не думая ни о чем, кроме красивых платьев. Меррит вспомнила, как девушки с нетерпением ждали своих мужей только потому, что, став женой, смогут позволить себя красивые наряды, драгоценности и балы. Может, поэтому и было так много ограничений в их жизни? Поэтому и не позволяли им привязываться к
