шепот, круживший вокруг, словно сухая листва.
Рука девушки дрогнула: «Кровью своей клянусь, что безвинна».
«Кровью…Клянусь… Она клянется кровью, хи-хи-хи», – вокруг, словно круги на воде, рассыпался чужой настойчивый шепот, пока не стих совсем, унесенный ветром и подхваченный очередным раскатом грома.
Неждана по чуть-чуть стала переворачивать флакончик, следя за затем, чтобы драгоценная жидкость не потекла мимо рта матери. Запах усилился, девушке показалось, что он стал приторнее и слаще. Он ударил матери в нос, заставив сделать ее глубокий вдох. Содержимое, которое успело влиться в горло княгини, вырвалось золотой пыльцой и повисло у лица Чернавы.
Ресницы Чернавы вздрогнули, кончики пальцев судорожно вцепились за край одеяла. Кожа порозовела. Женщина глубоко вздохнула, вобрав в себя всю золотую пыльцу, облаком повисшую у ее головы. Распахнула глаза.
Неждана обрадовалась: помогает!
Но Чернава, будто бы придя в себя на одно мгновение, снова ослабела, взгляд помутнел, улыбка, вспыхнувшая было на губах, поблекла.
«Нужно еще!», – не раздумывая ни мгновения, она одну за другой приготовила для матери еще три больших флакончика, каждый раз удивляясь, что запах из них становится все отвратительнее. Последний она открыла, старательно отворачиваясь – из флакончика явственно пахну́ло мертвечиной. Девушка озадаченно нахмурилась – может, зелье испорчено? Она перевела взгляд на мать – Чернава погружалась в сон. Княжна решительно пододвинулась к матери, приподняла ей голову и помогла выпить еще два из трех приготовленных флаконов. От разносившегося по опочивальне запаха гниения мутило. Мать не двигалась, но после последнего выпитого флакона резко села, перевернулась на бок и задышала тяжело, хрипло. Из приоткрытого рта струйками вытекала окрашенная золотом слюна, капала на сорочку, стекала на постель, оставляя отвратительные мутно-зеленые пятна, грудь княгини сотрясалась от рвотных позывов. Лоб покрылся испариной и потемнел. Женщина задыхалась.
– Мама!
Неждана коснулась плеча матери, та небрежно сбросила его, отвернулась.
Девушка с недоумением уставилась на открытый и разогретый в руках флакончик – густая жидкость сама собой обернулась в пар и, вырвавшись из горлышка, поднялась в воздух и тонкой струйкой потянулась к Чернаве. Княжна хотела развеять рукой, но тот, ловко извернувшись, снова поплыл по направлению к княгине. Та дышала все тяжелее, в комнате все отчетливее чувствовался тяжелый запах гниения. Девушка постаралась закрыть флакончик, но не тут-то было – золотистый пар выталкивал пробку, как бы сильно девушка ее не удерживала. Но что самое удивительное, так это то, что и остальное снадобье, в одно мгновение выбив пробки, вырвалось из своих емкостей и, обернувшись золотым паром, потянулось к матери. Он впитывался в нее через ноздри, приоткрытый рот, глаза, он пропитывал ею кожу и волосы. И всего, чего он касался, теряло живую свежесть, темнело на глазах и покрывалось яркими черно-бурыми пятнами.
Неждана испугалась. Бросив склянки, она вскочила на ноги и подбежала к окну, распахнула его, впустив внутрь комнаты свежий воздух.
Княгиню начало тошнить. Утробные стоны перемежались с отвратительными рвотными спазмами. Мутная, мерзко пахнувшая слизь фонтаном выплескивалась на постель, дорогой ковер, оставляя потеки на стенах.
Княжна отшатнулась, вжалась в подоконник.
– Мама… Что же я наделала?!
Княгиня по-прежнему не узнавала свою дочь, обернулась на голос и посмотрела на нее холодно и даже враждебно – у девушки опустилось сердце. Чернава опустилась на четвереньки, развернулась к дочери. Тусклый неживой взгляд вперился в девушку, из приоткрытого рта на подбородок лилась зловонная жижа – женщина и не пыталась ее вытереть. Княгиня встала, соскользнула с кровати, и. пошатываясь, подошла вплотную к дочери. Протянула к ней худую руку с отросшими ногтевыми пластинами. Неждана пискнула и что было силы зажмурилась.
Чернава шумно выдохнула, угрожающе зарычала.
Княжна в ужасе распахнула глаза – за то мгновение, что у нее были закрыты глаза, княгиня стала выше ростом, ее кожа потемнела, покрылась зеленоватыми струпьями, а волосы прядями падали к босым ногам. Нижняя челюсть по-звериному выдвинулась, обнажив желтоватые клыки и воспаленные, припухшие десны. Отойдя от дочери к центру комнаты, Чернава схватилась правой рукой за резную опору для балдахина. Утробно зарычала. Когтистые пальцы побелели от напряжение, а дерево стало крошиться под пальцами женщины… или того существа, в которое она обращалась на глазах окаменевшей от ужаса дочери.
– Сварог всемогущий, помоги!
Княгиня запрокинула голову, из ее ввалившейся груди вырвался истошный визг, от которого содрогнулась и упала в недра Морози душа девушки – сердце на мгновение перестало биться, а тело парализовало. Грудная клетка жуткого монстра раздалась, разорвав в клочья ночную сорочку. Ткань, соскользнув с бедер, упала к ногам. Неждана осела, прикрыв рот рукой, чтобы сдержать крик отвращения – вместо живота у этого существа оказался полупрозрачный пузырь, сейчас примерно наполовину заполненный мутно-зеленой слизью: она плескалась внутри, ударялась о стенки. Тощие кости ребер, едва обтянутые кожей, словно костлявые лапы придерживали его, а сквозь стенки просвечивал позвоночник. Из-за спины, с хрустом разрывая кожу на лопатках, появилась еще одна пара рук и вцепилась ими в ткань балдахина.
Неждана заскулила:
– Как? Почему?
Существо, кажется, прекратило обращение, повернуло обтянутый кожей череп к княжне. Оно было сильно выше человеческого роста, с двумя парами когтистых лап, вывернутыми наподобие волчьих ногами. Из осклабившейся пасти вывалился раздвоенный язык. Круглые, лишенные век и ресниц глаза, смотрели по-звериному голодно.
– Кто ты?
Та, что пару мгновений назад еще была человеком, рывком сдернула ткань балдахина, с грохотом перевернула и опрокинула на пол постель. Шагнула к Неждане.
– Нет, – девушка сделала шаг назад и уперлась спиной в подоконник.
Она беспомощно посмотрела на жуткого зверя – тот встал на четвереньки и утробно зарычал, оскалив длинные и острые, словно сабля, клыки. Неждана запрыгнула на подоконник и выбралась на карниз. Схватившись за резной наличник, закричала:
– Помогите!
Никого во дворе не было – девушка, только далеко, за лесом, началась гроза – черные ленты дождя уже заполнили собой небо. От земли потянуло мертвенной сыростью. Рев за спиной заставил девушку сбросить оцепенение, оторвать руки от наличника, и, балансируя на карнизе, забраться на крышу крыльца и скатиться по столбу вниз. Оказавшись на земле, девушка бросилась в сад, укрывшись за листвой.
Зверь выпрыгнул за ней, принюхался. По тому, как жадно двигались его ноздри, как шарил он четырьмя руками вокруг себя, Неждана поняла – это создание слепо…
Девушка, стараясь держаться ближе к стволам деревьев, бросилась к конюшням, надеясь, что успеет добраться до Саввушки до того, как ее схватит чудовище. А еще, что конюх по привычке не расторопен и не успел расседлать коня.
Девушка услышала, как зверь хрипло вскрикнул, за спиной послышался хруст ломавшихся деревьев. Кто-то завизжал во дворе, чудовище зарычало. Княжна бросилась к конюшням, уже не таясь, молясь лишь об одном – чтобы удача не отвернулась от нее.
Влетев в конюшню, она нашла Саввушку под седлом. Выдохнула с облегчением:
– Милый, как хорошо, что ты здесь… – Она торопливо погладила коня по шее. – Надеюсь, ты хоть немного успел отдохнуть.
Она боязливо огляделась, прислушалась – по тишине за стенами конюшни было не разобрать, рядом с конюшней монстр или ушел в другую сторону, а может и вообще сбежал в лес. Поправив стремена, девушка запрыгнула в седло и прижалась к гриве. Погладила по шее. Тихонько нашептывая ласковые слова, пришпорила, направив к выходу из стойла. В этот момент крыша затрещала, на голову Нежданы посыпалась солома, глина и обломки опорных столбов. Саввушка встал на дыбы и заржал. Крыша отъехала в сторону, в образовавшуюся щель, пролезла тощая когтистая лапа с черной и плотной щетиной, стала шарить внутри.
– Н-но! – Неждана пришпорила Саввушку и что было силы рванула наружу. Зверь, смявший крышу, словно скорлупу гнилого ореха, бросился за ними. Княжна завизжала, вцепилась в поводья. – Быстрее, Саввушка, милый! Не подведи!
И, пришпорив коня, девушка вырвалась из здания и помчалась по тропе, удаляясь от отцовского дома.
Часть 3. Малюта
25
Лесьяр слышал, как уходила ночная гостья. Он проснулся, но продолжал лежать, перевернувшись на спину и закинув за голову руки – думал. Думал, может, стоило выслушать девчонку, вдруг смог бы помочь? Когда заболели родители, он все бы отдал, чтобы их вылечить. Да и отдал – Яга
