люди есть по всему миру, – кивнул Реджи.
– Ты шутишь? – спросила Ханна.
– Нет. Они называют себя сангвинарианцами и питаются кровью животных. Хотя некоторые предпочитают человеческую. – Реджи заметил изумленно распахнутые глаза коллеги и пояснил: – Отданную добровольно: донорами, друзьями или кто там еще увлекается подобным.
– Ого, – выдохнула Ханна. – Звучит… жутковато.
– Склонна согласиться, – сказала Ронни. – И это я-то, самый божий одуванчик среди всех либералов. – Она оглянулась через плечо на бар. – Мне нужно идти. Марше давно пора на перерыв.
– А ты случайно не знаешь, где живет этот Виктор? – поинтересовался Реджи.
– Как бы ни было сложно поверить, я никогда не ходила к нему в гости. Хотя с кем еще может водить дружбу такая суровая лесбиянка-мужененавистница, чья главная задача – превратить жизнь трудолюбивых работников в кромешный ад?
– Вероника, дорогуша, – с улыбкой произнес Реджи, – прибегать к сарказму – ниже твоего достоинства.
– Реджинальд, солнышко, – копируя его тон, отозвалась собеседница, – будь так добр засунуть свою снисходительность… ну, туда, где солнце не светит.
Ханна рассмеялась.
– У тебя приятный смех, – заметила Ронни. – Теперь я вижу, чем ты так нравишься тому инспектору.
– У нас была деловая встреча.
– Ну да, конечно. А Анджелина Джоли обрывает мне телефон, пока я строю из себя недотрогу.
– Ей же хуже, – прокомментировал Реджи. – Так есть ли хоть малейшая надежда, что ты знаешь адрес Виктора?
– Это даже не его настоящее имя, – вздохнула Ронни. – Мне известно об этом только потому, что он расплачивался картой пару раз.
– Могла бы ты нам помочь? – Реджи изобразил свой лучший вариант обаятельной улыбки.
– Конечно, – кивнула менеджер кинотеатра. – Хеллоуин наступит в конце октября.
Судя по ошарашенному виду собеседника, ей удалось сбить его с толку этой фразой, не связанной с предыдущим высказыванием.
– Все верно, – явилась на выручку Ханна. – Как помощница редактора «Странных времен» я как раз думала, что нам следует продолжить тему о самых популярных местах с привидениями в Манчестере.
– Так и чувствовала, что ты мне понравишься, сообразительная моя, – потрепала девушку по руке Ронни.
Глава 19
Детектив-инспектор Стерджесс молча стоял и смотрел на покрытое простыней тело, пока сержант Уилкерсон вводила его в курс дела. Из многоквартирного здания через дорогу доносился громкий шум вечеринки, который служил разительным контрастом зрелищу перед ними. Шатер экспертов-криминалистов вообще редко бывает веселым местом.
– Труп обнаружили час назад, когда строители уже собирались расходиться по домам, – тихо докладывала Уилкерсон. – Новый ночной сторож только что заступил на дежурство. Старый не явился на работу и не отвечал на звонки. Это выяснилось утром, при прибытии руководителя объекта. Недавно он показывал территорию срочно нанятому на замену охраннику. Они и нашли тело. Говорят, мистера Алашева – прежнего сторожа – считали самовольно покинувшим пост. По-видимому, подобное поведение встречается довольно часто. Временные работники и все такое.
– На оживленной стройплощадке труп не замечали весь день? – усомнился Стерджесс.
Только вчера он проезжал мимо и удивлялся, какими темпами возникают новые многоквартирные здания в последнее время. Вот и сейчас всего в пятидесяти футах вырастал металлический скелет еще одного дома с роскошными апартаментами, ожидая появления кирпичной оболочки.
– Контейнер с отходами заслонял обзор. Никто не приближался сюда, так как все работали в противоположном конце площадки. Руководитель объекта говорит, что обычно строители проходили здесь по пути на обед, но из-за солнечной погоды в итоге направились на перерыв к каналу. Цитирую: «Потому что там гуляют зачетные крали».
– Рад слышать, что старые стереотипы живут и процветают.
– Руководитель объекта снаружи, ждет вас, чтобы поговорить.
– А где новый сторож?
– В больнице, босс. – Поймав вопросительный взгляд Стерджесса, Уилкерсон пояснила: – Свидетели утверждают, он очень плохо воспринял найденный труп. Начал кричать и не прекращал, пока кто-то не вызвал скорую. Медикам пришлось вколоть мужчине успокоительное. Кажется, он крайне религиозен.
– Тело не переносили?
– Нет. Эксперты-криминалисты сделали предварительное заключение, что это место преступления: следы сопротивления, залитая кровью земля.
– Ясно, спасибо, – кивнул Стерджесс, после чего поправил латексные перчатки, натянул хирургическую маску повыше и склонился над пролежавшим весь день на жаре трупом, тут же ощутив сладковатое зловоние гниения.
– Предупреждаю, босс, зрелище не из приятных, – кашлянув, проговорила Уилкерсон.
– Буду иметь в виду. Так, что тут у нас… – Стерджесс откинул простыню. Несмотря на предостережение, он невольно отшатнулся. – Черт!
– Ага.
– Это что, следы от зубов?
– Франсен говорит, хоть пока и неофициально, что да…
– Да этот рохля не подтвердит официально даже собственную смерть, пока не услышит мнение второго эксперта. И долго еще… – Стерджесс замолчал, услышав, как за его спиной открывается и вновь застегивается клапан шатра, но не стал винить Андреа за желание поскорее покинуть это место.
Сам детектив-инспектор уже давно прекратил считать количество трупов, увиденных за время работы, но, как бы ни хотелось кому притвориться в обратном, к зрелищу невозможно было привыкнуть. Особенно в этом случае. Стерджесс никогда еще не встречал ничего подобного.
Шея погибшего выглядела истерзанным, окровавленным месивом. Если повреждение действительно нанесли зубами, тогда нападавший должен был обладать просто невероятной, противоестественной мощью. И запредельным уровнем жестокости. Разорванная глотка смотрелась ужасно, но по-настоящему Стерджесса потрясло выражение крайнего испуга, застывшего в широко распахнутых глазах покойного. В некоторых культурах считалось, что на радужках жертвы нападения запечатлевался образ убийцы. Однако детектив-инспектор не стал присматриваться – он и без того знал, что ничего там не увидит. Как знал и то, что это зрелище будет долго преследовать его в кошмарах.
Хотя выражение глаз действительно кое о чем сообщало. Такой ужас появляется только тогда, когда жертва не понимает, что именно видит перед собой, хотя и знает, что это подразумевает. Если убийство было делом рук – или зубов – Филипа Батлера, то он обладал редкой бесчеловечностью. Хотя вряд ли это слово могло применяться к существу, каким тот себя считал.
В сознании всплыли воспоминания об одной из лекций по криминалистике. Преподаватель говорил, что убийство – это либо момент проявления вспышки ярости, либо хладнокровно продуманное нападение. Преступник либо не мог остановиться, либо планировал злодеяние. Однако в этом случае все выглядело совершенно иначе и не подходило ни под один из пунктов. Тут убийство было продиктовано голодом. Реальным или воображаемым.
Стерджесс вернулся на свежий воздух, кивнул криминалистам, которые направлялись обратно в шатер, чтобы закончить работу, стянул маску с перчатками и швырнул их в пакет для медицинских отходов. Уилкерсон появилась из-за контейнера с мусором, вытирая рот и выглядя смущенной. Два констебля стояли рядом, охраняя место преступления. Один из них многозначительно ухмыльнулся и подмигнул другому.
– Прощу прощения, босс, – пробормотала Андреа.
– Не за что извиняться. Ты ни в чем не виновата. Я не успел поужинать, когда поступил вызов, и сейчас даже рад этому, иначе наверняка присоединился бы к тебе. – Уилкерсон неловко кивнула, оценив попытку сгладить позорную ситуацию. – Итак, – понизил голос Стерджесс, – я первый выскажу это вслух: ты готова поставить на то, что кровь мистера Алашева совпадет с той, что обнаружилась в желудке Батлера?
– Знаю, вы не любите гадать, но да, готова.
– Так какие будут предположения?
– Парень захотел воплотить в жизнь какую-то извращенную фантазию. – Уилкерсон указала глазами на шатер криминалистов. – Он напал, а потом понял, что не может вынести реальности совершенного.
– Звучит логично, – кивнул Стерджесс, почесав под бородой. Он мог поклясться, они с сержантом сейчас думают одинаково: это звучало логично только в том случае, если представить, что человеческое существо способно на подобное зверство. – Ладно, я сделаю короткий звонок. Можешь пока подготовить руководителя объекта к беседе?
– Конечно, босс.
Первым признаком, что ему грозят неприятности, для патрульного Робертса стало появление лица детектива-инспектора Стерджесса всего в шести дюймах от его собственного.
– Не обязательно прекращать ухмыляться ради меня, офицер.
– Сэр. Сожалею, сэр.
– И о чем же? – вторым тревожным сигналом стала демонстративно сделанная на телефон фотография именного шеврона. – Офицер Робертс. Отлично, теперь я точно вас не забуду.
– Сэр?
– Примите мои извинения, констебль. Я прервал ваши объяснения, о чем именно вы сожалеете.
Робертс хранил молчание.
Спустя пару секунд Стерджесс наклонился вперед и холодно осведомился:
– Тогда скажите мне, констебль, вы планируете когда-нибудь стать детективом?
– Так точно, сэр.
– Молодец. Нет ничего плохого в толике амбиций. Тогда позвольте дать дружеский совет, как офицер офицеру. Если вы однажды окажетесь не с этой стороны шатра, охранником, а внутри,
