появлялись цветастые занавески на окнах, не было подпола.
Подпол обнаружила Лика. На миг выпустив руку Евы, она успела сделать шаг, а потом вновь ухватилась за Евину ладонь и ойкнула. Под вязаным – в видимой ей версии избушки – цветным половичком оказалось большое ржавое кольцо, на которое Лика благополучно наступила. В реальности Евы половичок был затертым куском какой-то рогожки, под которой лежал слой соломы.
Держась одной рукой за запястье Евы, Валера присел на корточки и отгреб солому в сторону. Ухватившись за кольцо, он потянул, но люк не сдвинулся с места.
– Не открывается, – пыхтя, произнес он.
– А если волшебством? – прошептала Лика, косясь на дверь.
– Она может почувствовать, – шепнул Валера в ответ.
– А у нас есть другие варианты? – нервно спросила Ева, и Валера тяжко вздохнул.
У него получилось, а волшебство здесь и вправду давалось легче.
– Я же легонечко, – ошарашенно прошептал Валера после того, как люк с грохотом вырвался из пола и ударился сперва о потолок, а потом о бок печи. Избушка покачнулась и, кажется, закудахтала.
– Мамочки! – пискнула Лика. – Она же сейчас вернется!
– Я вниз, – произнес Валера, и не успели они ничего сказать, как он соскользнул в подпол.
– Что там? – спросила Лика. Ее коленки тряслись так, что было непонятно, как она вообще стоит.
– Тут обычный погреб. Полки с какими-то горшками и банками. Капустой квашеной пахнет.
– Ага. Даже здесь запахло, – сказала Лика.
– Женьки нет. Нужно где-то еще поискать, – подал голос Валера. – Или как-то у Яги выпытать.
– Валер, это морок, – оглядываясь на приоткрытую дверь избушки, сказала Ева. – Оттуда не пахнет капустой. Пахнет сыростью и плесенью.
– О-па, – голос Валеры дрогнул. – Тогда, может, спустишься?
Ева ненавидела темноту, но не могла же она бросить Валерку там одного.
– Идем, – вздохнула она.
– Не, втроем мы здесь не развернемся. Пусть Лика снаружи останется.
Ева посмотрела на Лику, ожидая возражений. Было видно, что Лике очень страшно оставаться наверху одной. Но в ответ на безмолвный вопрос Евы та решительно кивнула, лишь жалобно попросив:
– Только вы быстро, ладно?
Стоило Еве спуститься в подпол, как ей в нос ударил запах сырости и затхлости. В избушке было довольно сумрачно, здесь же – еще хуже. Валеру Ева нашла на ощупь, и стоило их рукам соприкоснуться, как Валера со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы.
– Капец, – выдохнул он, и его голос вновь дрогнул. – Соленья и капуста мне нравились больше.
Ева порадовалась тому, что здесь темно, потому что вряд ли на полках, тянувшихся вдоль стен, были расставлены банки с заготовками на зиму. Что там в сказках обычно хранилось у Бабы-яги? Сушеные мышиные хвосты? Лягушачьи лапки? Чьи-то там головы?
– Вряд ли Женька здесь. Места слишком мало, – пробормотал Валера, озираясь так, будто мог видеть в темноте.
– Ты видишь хоть что-то?
– Ну так, очертания. Только вон тот угол не вижу.
Он махнул рукой в дальний угол, и Ева дрожащим голосом произнесла:
– Вот не хочется мне этого говорить, но нам, похоже, туда.
– Вы скоро там? – спросила Лика.
– Скоро, – отозвался Валера и принялся пробираться в дальний угол.
Места в подполе было мало. Испуганная Ева вцепилась в его плечо двумя руками. Она слышала, как оглушительно дышит Валера, как трясется от страха. И когда он резко напрягся, а потом крупно вздрогнул, Ева тоже вздрогнула и даже, кажется, пискнула.
– Что там?
– Здесь кто-то есть, – голос Валеры прозвучал так убийственно спокойно, что, если бы Ева не чувствовала его закаменевшие мышцы, решила бы, что ему совсем не страшно.
– Жень, – жалобно позвала она, пока Валера, пересилив себя, склонился над кем-то сидящим в углу.
– Это Женька, – шепотом сказал Валера. – Его часы. Пощупай.
Почему Ева должна была щупать часы, которые она даже не помнила, было совершенно непонятно, но она послушно позволила Валере взять себя за руку и протянуть эту руку вперед. Ее пальцы наткнулись на мягкую ткань, потом на браслет часов. Она пыталась вспомнить часы на Жарове, но не помнила. Правда. Она на такие мелочи никогда внимания не обращала. Впрочем, умом она понимала, что вряд ли все гости Яги носят современные часы.
– Он живой? – шепотом спросила Ева.
– Пульс вроде как есть, – неуверенно ответил Валера, и Еве очень не понравилась эта неуверенность в его голосе.
– Вы скоро там? Женю нашли? – нервно сказала Лика, склонившись над люком и лишив их последнего скудного освещения.
– Да. Сейчас будем вытаскивать, – ответила Ева.
– Слава богу! Давайте уже скорее. Я ведь даже не смогу понять, что что-то не так, если… что-то случится.
В голосе Лики слышалась паника. Почти такая же, как в Валерином, когда он прошептал:
– Я все-таки не могу понять, есть у него пульс или нет.
– Давай его вытащим и там уже будем разбираться.
В полной темноте, сталкиваясь плечами и лбами, они подхватили бесчувственного Жарова на руки и поволокли в сторону люка. Сквозь грохот крови в ушах Ева еле расслышала Валеркино:
– У меня крыша едет. Представляешь, тут варенье, бочка с капустой, яблоки моченые и… Женька.
Еве было проще. У нее были тьма, запах плесени и сбившееся дыхание Валерки, а еще холодный металл часов на запястье Жарова под ее ладонью. И мысль: «Почему часы такие холодные? Они же должны были нагреться от его тела?»
У люка стало понятно, что по хлипкой березовой лесенке Женьку им не поднять.
– А если волшебством? – предложила сидевшая на корточках Лика.
Она смотрела на них во все глаза, и ее губы дрожали.
– Чтобы он, как та крышка, в потолок улетел и точно убился? – пропыхтел Валера, приподнимая Женьку за подмышки.
Теперь Ева наконец могла увидеть лицо Жарова. Оно было совершенно безмятежным. Будто он спал. Ева решила придерживаться мыслей о сне. Другие варианты ей не нравились.
– Давай тогда тащить вместе.
Ева протиснулась мимо Валеры и Жарова к люку, кажется, оторвала карман толстовки обо что-то торчавшее сбоку и, ухватившись за руку Лики, выбралась наружу.
Ей очень хотелось сбегать проверить, не идет ли Яга, но разделиться сейчас было самым худшим, что можно придумать.
Вдвоем с Ликой они схватили бессознательного Женьку за руки и изо всех сил потащили из погреба. Валерка подталкивал его снизу. Это оказалось непростой задачей, и к тому моменту, когда Жарова наконец уложили на пол, Ева и Лика выбились из сил. Судя по красному лицу выбравшегося из подпола Валеры, тому эта эвакуация тоже далась нелегко.
– А что с ним? – спросила Лика, склонившись над Женькой.
– Без понятия, – пропыхтел Валера. – Давайте выбираться.
– Помните: «Коли в сладких речах не почувствуешь ложь, с третьим Сирина криком навеки уснешь»? – прошептала Ева, пытаясь нащупать пульс на запястье Жарова, и неожиданно почувствовала еле заметное биение. – Пульс есть!
Валера подхватил Женьку подмышки и потащил к выходу.
– Сейчас ныряем в лес и пытаемся выйти. Направление я примерно запомнил. Бежим прямо. По самой короткой траектории.
– Валер, у нее там сова, а еще дверь в скале пропала, – осторожно сказала Лика.
– И что? Ждать теперь, пока баня натопится?
Спорить было бессмысленно, поэтому Ева схватила Женьку за левую ногу, Лика взялась за правую, но тут избушка покачнулась, и снаружи раздался голос Бабы-яги.
– Да что ж ты разорался, окаянный?
Ребята переглянулись и покосились на подпол. Если бы крышка люка не оторвалась, можно было бы спуститься туда и переждать. Ева выпустила Женькину ногу и, пробравшись к двери, осторожно выглянула.
Баба-яга на ее глазах скрылась за углом, размахивая руками так, будто пыталась кого-то прогнать.
– Скорее! – Ева подбежала к Жарову и вновь подхватила его ногу.
– Мы не дотащим его так далеко, – пропыхтела Лика, однако потянула Женьку к выходу.
– Куда вперед ногами? – простонал Валера.
– Ну вот еще будем время на разворачивание тратить, – огрызнулась Лика и дико взвизгнула, в кого-то врезавшись. – Ты? – внезапно прошипела она.
– Ты чего так орешь? – послышался знакомый голос, и в поле Евиного зрения появился… Никита.
Тот самый Никита, который несколько часов назад сыпанул им в лицо сонного порошка и сбежал с шапкой-невидимкой. Вот только его толстовка с джинсами сменились черными штанами и охотничьей курткой на деревянных пуговицах. Ева видела такие в кино и на картинах. И на Никите сейчас.
– Что с ним? –
