он к Лике.
– И я, – ответила та.
– Если в сказке все видят разное, значит, на ком-то морок. Нас с Ликой двое. Получается, морок на тебе. Что там с Блудом было не так?
– У него все время менялись черты лица. Очень быстро. И только когда он рассказывал о проклятии, они замерли на несколько секунд. Он в этот момент выглядел молодым. А перед тем, как исчезнуть, у него снова застыли черты, но это уже было другое лицо. Старше и… злее, что ли, – сумбурно объяснила Ева.
– Та-ак… Лика?
– Я не заметила, – ответила Лика, и Еве захотелось расплакаться от облегчения.
Ребята не делали вид, что она сошла с ума, а очень серьезно пытались прояснить ситуацию.
– Давай по Яге, – прошептал Валера. – С ней внешне все нормально?
Ева пожала плечами:
– Она не такая, как в фильмах. Там в лохмотьях, а тут…
– А тут? – с нажимом спросил Валера, и у Евы отчего-то засосало под ложечкой.
– Она в синем платье и сером фартуке.
Лика с грохотом поставила кружку на стол.
– Серая лоскутная юбка, седая коса и серый платок.
– Белый, – прошептала Ева.
– Серый. И лоскутная юбка, – подтвердил Валера Ликину версию.
– Что нам теперь делать? – ошарашенно спросила Ева. – Как с меня снять морок?
Валера потер лоб и оглядел избушку.
– Нужно понять, от чего он отводит, – неожиданно сказала Лика. – Ну, логично же: тебя морочат, чтобы ты чего-то не увидела.
– Я даже боюсь представить, что там от меня прячут, – нервно рассмеялась Ева. – Мне уже сказанного хватает, чтобы мечтать отсюда сбежать.
– В смысле? – вскинул брови Валера.
– Да в прямом. Вот тебе сказали в глаза: «Тебе не следовало сюда приходить». Тебя это не испугало?
– Кто сказал? – медленно спросил Валера.
– Валера! – Ева испуганно вскочила с лавки и, подбежав к Валере, схватила его за плечи.
Ей очень хотелось почувствовать, что Валера живой, из плоти и крови. Он вывернулся из ее рук и, встав с лавки, в свою очередь схватил за плечи Еву.
– Кто и когда так сказал? – глядя Еве в глаза, севшим голосом произнес он.
– Баба-яга перед избушкой. А еще тут сказала, что твоя хозяйка была подругой Кощея тысячу лет и у него будут к тебе вопросы.
Валера стал таким бледным, что Ева увидела на его переносице россыпь веснушек, хотя в избушке по-прежнему было сумрачно. Опустив руки, он отступил от Евы.
– Она рассказывала о лесе, о болоте, о Кощее, – прошептал он. – Лика?
– Да, я тоже слышала о болоте и о Кощее, – Лика тоже встала и стояла теперь рядом, заламывая руки.
– Лика, а что с твоей рукой? – спросила Ева, заметив, как свободно та ею двигает.
– Ой, – Лика с удивлением посмотрела на свое левое плечо. – Она прошла. Совсем. Что это значит?
– Это значит, что, по ходу, морок не на Еве, – неестественно спокойным тоном произнес Валера. – Оглядись вокруг и расскажи о том, что тебя здесь пугает больше всего.
Ева принялась озираться по сторонам и поняла, что ее пугает здесь все. Вот вроде бы все вполне обычное: нет тебе ни паутин по углам, ни мышей, ни черепов, за исключением того черепа, что был снаружи, но у нее даже зубы стучали от страха.
Наконец ее взгляд зацепился за мешочек – то ли с травами, то ли с ягодами, – висевший над окном. Ей показалось, что за ним над наличником вырезаны какие-то слова.
– Там надпись, – Ева указала на стену.
Все трое подошли к окну, и Лика покачала головой.
– Какие-то царапины.
– Я вижу слова.
– Читай, – потребовал Валера, который, судя по всему, тоже видел царапины.
В это время где-то в лесу раздался пронзительный то ли свист, то ли крик, и они дружно подскочили.
– Нужно уходить, – прошептала Лика и сделала шаг к двери.
– Куда? – прошипел Валера, перехватывая ее за локоть. – Мы сами отсюда не выберемся. Ева, что там написано?
«Коли в сладких речах не почувствуешь ложь, с третьим Сирина криком навеки уснешь», – прочитала Ева и оглянулась на ребят.
Лика морщила лоб, а Валера тер висок так, будто у него болела голова.
– Сирин не может здесь водиться, – наконец сказал он и добавил, указав на приоткрытую дверь: – И Сирин не кричит вот так.
– Кто такой Сирин? – предвосхитила Лика Евин вопрос.
– Мифологическая птица. Она должна быть сладкоголосой. Чарует песнями, от них все забываешь – так они прекрасны. Хотя в некоторых сказках он – предвестник бед. Но это, типа, райская птица. От слова Ирий – рай в славянской мифологии. Откуда ей здесь взяться?
– Валера, ты еще не понял? Наши представления о сказках сильно того… Давай считать, что это все-таки этот ваш райский Сирин так орет? – нервно сказала Лика. – Один крик уже был.
– Но мы же распознали ложь, – возбужденно воскликнула Ева, как будто они были на школьном уроке физкультуры и у нее был шанс доказать, что учителю просто показалось, а на самом деле мяч не ушел в аут.
Дверь скрипнула, и Баба-яга вернулась в избушку.
– А что вы все повскакивали? – спросила она.
– Мы просто осматриваемся, – с улыбкой произнес Валера.
Ева стояла достаточно близко и видела, как над его верхней губой выступил пот.
– А нашего друга к Кощею тоже вы проводили?
На этот вопрос Евы Баба-яга ответила Лике.
– Не провожала я его пока, – из ее голоса исчезла всякая приветливость. – Банька скоро подоспеет.
– А зачем нам в баню? – снова спросила Ева. Ей вдруг пришло в голову, что Баба-яга может игнорировать ее, но, кажется, не ее вопросы.
– Косточки попарить, – ответила та, по-прежнему глядя на Лику.
Лика улыбнулась, явно услышав что-то другое.
– А что вы сделаете с нами потом? – спросила Ева.
Ей было так страшно, что пришлось взять Валеру за руку. За стеной во второй раз закричала неведомая птица.
– А потом вы сгинете, человечки. Не достанетесь вы Кощею. Или я не хозяйка этого леса.
Валера ошарашенно оглянулся на Еву, и та поняла, что он услышал настоящие слова Бабы-яги.
– Возьми Лику за руку, – одними губами прошептал он, и Ева ухватилась за ладонь Лики.
– А как нам отсюда уйти? – продолжила допытываться Ева.
– Нету у вас пути обратного. Баньку-то я уже натопила. Сейчас ее еще разок проверю, – с этими словами Баба-яга вновь вышла из избушки, а Лика, зажав рот рукой, тонко запищала.
– Уходим, – сказал Валера.
– Куда? – выпучив глаза, промычала Лика, все еще зажимая рот.
– В лес. Куда угодно. Домовой был прав, нельзя верить стражам.
– Да тут никому, по ходу, нельзя! – Лика наконец отняла руку ото рта, и теперь ее речь звучала понятнее: – Ни Блуду, ни Яге.
– Стойте! – озарило Еву. – Жаров опережал нас на пару часов, не больше. Она мне сказала, что она его пока не провожала. Значит, он где-то здесь. Она только что натопила баню, а это, видимо, что-то значит – отдохнуть перед дорогой и все такое.
– А если она врет, если его вообще здесь не было? – с нотками истерики в голосе спросила Лика, и Ева потащила их обоих к выходу из избушки.
– Смотрите. Справа внизу.
– Сердце, – пробормотала Лика и выпустила руку Евы. – А так нет.
Валера тоже на миг выпустил руку Евы, судорожно вздохнул и вцепился в ее пальцы так, что ей стало больно.
– Здесь должен быть чулан или подпол, – решительно сказал он, хотя пот у него теперь выступил не только над губой, но и на висках.
– Классная перспектива, – пробормотала Лика. – Зато хоть птица их эта дурацкая нам теперь нестрашна.
– Угу. Будем верить, что эта птица была тут самым страшным.
Глава 17. Побег
Морок, под которым находились Валера и Лика, внес значительные коррективы в их передвижения. Например, для того, чтобы заглянуть за угол и проверить, не идет ли Баба-яга, пришлось идти всем вместе.
Оказалось, что в нескольких метрах от избушки стояла покосившаяся баня, из трубы которой шел дымок, распространяя вокруг узнаваемый запах запаренных веников. Яги видно не было. К счастью, собаку она не держала, поэтому некому было предупредить хозяйку о том, что пленники вздумали удрать.
Вернувшись в дом, они принялись обшаривать все неприметные уголки. Дело осложнялось тем, что стоило Лике и Валере перестать держаться за Еву, как избушка в их глазах преображалась: исчезали темные углы,
