прощении.
Великая Наиши, что за драмы?!
— Именем всех святых, заклинаю тебя, поднимись!
Дернувшись от моего голоса, кимтарец не смел ослушаться и поднялся на свои длинные ноги, сразу же сделавшись выше меня ростом. Головы он так и не поднял, поэтому мне пришлось подойти ближе, чтобы заглянуть в лицо, пытаясь поймать взгляд.
— Лиам, я уже не злюсь.
— Я расстроил вас.
— Тебя, — привычно поправив его, я продолжила. — Так бывает. Люди не могут быть согласны друг с другом во всем. Да, я расстроилась, но я не злюсь на тебя, Лиам, и понимаю причину, по которой ты сказал то, что сказал.
Выслушав мою тираду, он не проникся, так и не подняв свои пушистые ресницы, чтобы взглянуть на меня открыто.
— Я вспылила, ты вспылил. Но ничего ужасного не произошло. Давай забудем об этом?
Сомнение тронуло его лицо заломом между темных бровей, но он все же поднял взгляд, уставившись на меня как на призрака.
— Забудем?
— Угу. Будто ничего не было.
— Но я, — начал он, медленно наклоняя голову к плечу, заставляя темное полотно волос следовать за движением. — Не могу забыть своей ошибки.
— Не было никакой ошибки, просто немного погорячились! Лиам, прошу, — взмолилась я. — Перестань. У меня нутро выворачивается от этих ваших… условностей!
С трудом выбрав слово помягче, выпалила я, поднимая с пола металлическую заколку, служившую Лиаму совсем недавно.
— Сядь. Пожалуйста.
С сомнением и опаской мужчина опустился на пол, позволяя обойти себя за спину и поднять со столика расческу с густой щетиной.
— Я сейчас приведу тебя в порядок, хорошо? И нет, я не предлагаю тебе близость, просто хочу, чтобы ты понял — я не держу на тебя обиду. Договорились?
Слабо кивнув, кимтарец вздрогнул, когда я собрала его волосы по плечам в свои пальцы и прогладила их по всей длине. Стараясь быть аккуратной, я прошлась щетинками по прядям, разглаживая их шелк, и собрала на макушке, скрепляя найденной заколкой.
— Почти все, — прошептала, заметив, как напряжены широкие плечи, прогоняя гуляющие по ним мурашки. — Там Туман вплел себе какие-то звенелки. У тебя есть такие?
Без слов ладонь Лиама нырнула в карман брюк и протянул мне клубок из тонких цепей с похожими набалдашниками размером с горошинку. Они были такие же звонкие, как и у Тумана, и вспомнив, как блондин закреплял их в волосах, я быстро заработала пальцами.
Почему-то мне не захотелось плести обычную косу из трех длинных прядей. Проявив фантазию, быстро затянула на концах плотный и круглый канат волос из пяти хвостов, украсив его этими цепочками.
— Вот и все, — довольная результатом, перекинула свою работу через плечо, демонстрируя мужчине. — Вроде неплохо.
— Мне… нравится, — все так же хрипло ответил Лиам и поймал мои пальцы на своем плече. — Прости меня, Ия. Не могу свыкнуться с тем, что ты другая. Каждое слово отзывается во мне возможной роковой ошибкой.
Горячий поцелуй обжег пальцы, но я не отдернула руку, позволив кимтарцу прижаться к ним гладкой щекой. Он ластился как огромный кот, боясь спугнуть, но целиком утопая в этом жесте, и у меня вновь сжалось сердце.
Они не знают ласки. Имеют о ней представление, но достаточно размытое, а местами совершенно неправильное. Терпят грубости, проглатывают боль и обиду, а ради чего? Чтобы иметь хотя бы фантомное ощущение того, что у них есть семья.
Это касалось не только моих мужей, а всех кимтарцев в принципе.
Вспомнив только о том, как безразлично Раэль отреагировал на пощечину, однозначно не первую и не последнюю, стало противно. Даже женщины признали его очень умелым, раз готовы были выплатить за него такие деньги, но вместо того чтобы любить столь ценный экземпляр, они бездушно над ним надругались, втаптывая в грязь.
Омерзительно.
Вывернув свои чувства в попытке стряхнуть с них липкое отвращение, сделала все наоборот, резко наклоняясь и обнимая своего мужа за шею. Уткнулась носом ему в затылок и, глубоко втянув сладкий аромат бергамота и чего-то свежего, замолчала.
Мне не хотелось участвовать в этом фарсе вместе с сошедшими с ума женщинами Кимтара. Мне претила мысль опуститься до их уровня и считать людей, что жили с тобой под одной крышей, заботились, любили, оберегали тебя, чем-то вроде мебели. Иногда дорогой, иногда нет, но совершенно точно не ценной.
Нет. Это не моя история.
Погладив мои запястья на своей груди, Лиам начал покачиваться, будто поймав фон моих печальных, но решительных мыслей. Прижимаясь к нему лицом, я вздохнула и закрыла глаза, позволяя успокаивать себя, как маленькую девочку, которой приснился страшный сон.
— Не боишься, — тихо, но не скрывая улыбки, сказал он, нарушив тишину.
Отрицательно мотнув головой, только крепче вжалась носом в мужские волосы, пытаясь спрятаться от всего этого хаоса, давно перешагнувшего рамки разумного.
— Обещаю, я буду беречь тебя, госпожа моя, — тихо и журчаще, словно ручей на зеленом море травы, таком же, как его глаза, говорил он. — За ласку, за трепет, за нежность. Я хотел бы обнять тебя.
— Как муж? — буркнула я.
— Как благодарный мужчина, — усмехнулся он. — Нет ничего ценнее твоих прикосновений. Теперь я понимаю, что испытывали братья.
Расслабив свой захват и растеряв всю храбрость, я обошла мужчину по кругу, замирая и неуверенно закусывая губы.
Лиам был умнее в тот момент: схватив с дивана подушку, он опустил ее на свои колени. Только вот мы оба понимали — это не чтобы я смогла удобно устроиться, а чтобы выстроить дистанцию, так сильно меня пугающую.
Не торопя, Лиам дождался, пока я приближусь, и протянул поднятые вверх ладони, приглашая. Непосредственная близость пугала; собрав волю в кулак, я присела на предложенное место на его бедрах и оказалась мягко прижатой к груди.
Кимтарец обнимал меня за плечи, стараясь сильно не сжимать и не касаться пальцами, и вновь покачивался, дав волю уткнуться носом в горячую грудь.
Как в домике. Тепло, уютно и спокойно.
В объятиях Лиама я чувствовала себя под полной защитой. Доверчиво прижавшись боком к телу мужчины, я услышала, как он улыбается.
— Твое доверие пробуждает во мне счастье, госпожа, — шептал он так умиротворенно, будто пользовался своим даром, сея в душе покой. — Мне хочется согреть тебя, укрыть от всех невзгод, и когда ты позволяешь это, я чувствую себя мужчиной. Настоящим, полноценным и живым.
Чуть крепче обхватив меня руками, Лиам выдохнул воздух из своей широкой груди и осторожно погладил мое плечо пальцами.
Нет, не было в этом жесте ничего откровенного или невыносимого, нет. Напротив, это касание несло в себе поддержку, уверенность и безоглядную преданность.
— Ия, нам
