пятерни кисти руки — между большим пальцем и мизинцем. До которой монеты не удаётся пальцами дотянуться от своей монеты, та остаётся лежать на земле до очередного броска хозяина этого пятака. Последовательность бросания монет определяется жребием или считалкой. Каждый старается обыграть соперника, получить больше мелочи, и это ими двигали суета и страсть, азарт, порой доводившие до споров.
Севастьяна медяк который раз пролетал дальше или недолетал до заветных пятаков, а оттого он сожалел, но виду не подавал.
«Эх, если бы сейчас играли в чику, было бы всё иначе, — рассуждал Севастьян. — Метко бросил битку и сбил столбик монет. Какие на гербе, забрал сразу, а те, что легли другой стороной, со сноровкой бей снова, перевернул на герб — опять твоя денежка! Это у меня ух как хорошо получается! Да и в замеряшки всегда клеилось, а сегодня что-то не так, хоть расшибись, ну не прёт, и всё тут…»
Его меткость в бросании битки по всему «банку» и умение ударами переворачивать монеты на сторону с оттиском российского герба у ребят вызывали изумление и зависть. Очередь следующего игрока наступала тогда, когда предыдущий игрок сделал промашку — не удалось перевернуть монету или ударил биткой мимо монеты. Но от игры в чику пришлось всем отказаться. Когда в лавку ребята приносили слегка погнутые или изрядно покоцанные копейки, двушки, трёшки, пятаки, то продавцы подозрительно их разглядывали, некоторые отказывались принять к оплате за товар, другие брали, при этом недовольно ворчали. Поэтому игру на деньги строили только от пристенка — замеряшки.
Севастьян сунул руку в карман штанины, нащупал единственную монету. «Всё, продул, — в расстроенных чувствах подумал он и тут же решил: — А, будь что будет, сыграю на последний пятак».
— Пацаны, я в игре, ставлю последний медяк.
— Валяй, — согласился Пашка Сушков — на два года по возрасту старше Севастьяна, однако ростом были одинаковые.
— Только, чур, если выиграешь не уходить, играй до конца, — с жаром встрял Васька Никитин.
Севастьян в знак согласия кивнул головой.
Когда же подошла очередь бросить свою монету, Севастьян изловчился, и пятак, отскочив от стены, упал прямо на монету Стёпки Лаптева, отчего все услышали характерный глухой звон. Такое случается редко, но случилось, и все ахнули. Стёпка недовольно сплюнул на землю и с нескрываемой завистью бросил:
— Повезло.
Недалеко была и монета Васьки Никитина. Севастьян присел, растопырил пятерню и мизинцем дотянулся до монеты, при этом она чуть сдвинулась.
— Э, а пятак-то ты пододвинул! — воскликнул Стёпка. — Да, да, сдвинул, я видел!
— Ничего я не сдвигал, он от пальца отошёл, — возразил Севастьян.
— Пододвинул, конечно, — подхватил Васька, окрылённый поддержкой и возможностью не отдать выигрыш.
— Да вы чего, при вас же дотянулся!
— Сдвинул, сдвинул! — продолжали настаивать Васька и Стёпка.
— Я не заметил, что Севка подвинул грош, прежде чем замерять монеты, не трогал, всё по-честному, — заступился Пашка.
Севастьян поднялся, глянул на Ваську, потом на Стёпку и в сердцах ответил:
— Раскудахтались, как бабы на базаре, жаба давит. Не подвигал я монету, а сдвинулась, когда замерял! Подавитесь вы своими пятаками, — с этими словами Севастьян бросил на землю два медяка, развернулся и пошёл прочь.
— Севка, постой, ну чего взъерошился! — окликнул Пашка Сушков. — Давай разберёмся, а то как-то…
Севастьян же, не обернувшись, отмахнулся рукой, положил свой пятак в карман и зашагал в сторону своего дома.
«Надо же, как жадность обуяла, готовы слюной изойти, только бы не отдать монету. Видели же: не сдвигал, ан нет, зависть глаза заслонила. Ведь я, сколько грошей проиграл, не возмущался же. Чего спорить, коли удачу потеряли…» — размышлял Севастьян, продолжая шагать по дороге с испорченным настроением.
На следующий день Севка встретил Сушкова и удивился, глядя на его лицо:
— Ты чего, Пашка, с синяком, повздорил с кем?
— Вчерась ты ушёл, а меж нами перепалка случилась. Я говорю, зря вы Севку обидели, озлился и ушёл, жадность свою выказали. Не сдвигал он монету, говорю, а они на своём, мол, защитник нашёлся, и обозвали меня. Не стерпел, ах вы жиды гнилые — вскипел и кулаком заехал по физиономии Ваське. Тот свалился, заныл, сопли распустил, а тут этот хлюзда Стёпка успел своим кулаком под глаз мне приложиться. Но сдачи я ему дал, аж синяк оставил.
— Надо было с ними связываться?
— Надо было, Сева, надо учить таких обормотов.
— Дома-то, поди, попало за синяк?
— Мать ругала, а отец спросил: за дело стоял или ради потехи получил? Рассказал как есть, он смолчал и матери сказал: отстань от него, утихомирься, если кто шельмует, так и правильно поступил и товарища честь защитил. Молодец, Павел, говорит, пусть знают, за правду горой стоишь, так и кривить пред тобой не будут.
— Справедливый у тебя отец.
— Знаешь, мухи не обидит, а воров и сплетников не любит.
— Мои тоже такие же. А ещё глянут на меня, если что не так, сразу наскрозь проникают. Вот и вчера, вроде не показываю виду, а мать в момент с вопросом: чего случилось, рассказывай, не таись, всё выкладывай. Смотрю на неё, а язык сам лопочет всё как есть. Не могу врать, хоть убей, и расстраивать обидно. Упрёк лишь услышал: прекрати играть на деньги, ни к чему монеты о доски колотить, ни этим на жизнь зарабатывать приучайся. Выложила так, и всё внутри оборвалось, сказал себе: всё, не буду ни в чику, ни в замеряшки играть. Всё!
— Оно и правильно. С такими хлюздами себе во вред, споры да разлады, они и с другими мальчишками шельмуют, на обмане игру строят. А деньги, думаю, и вправду по-иному заработать можно.
— О чём ты?
— Надоумил отец меня, вместо того чтобы болтаться, так прилагай, говорит, хотя бы руки к промысловым навыкам. Тех же зайцев полно по тайге носятся, зима длинная, вот и лови, а в пару возьми того же друга Севастьяна Первакова. И мясо к столу и в продажу, и шкурки на шапки, рукавицы тёплые шить можно, чем не заработок.
— А чего, Пашка, может, и впрямь зайцами заняться. Мало кто эту живность ловит, всё по крупному зверю, а больше за пушниной гоняются. Ловят зайцев от случая к случаю, больше безделицу, когда урезонить.
Узнал дед Илья Спиридонович Волошин — сосед Перваковых, что Севастьян со своим товарищем затеяли охоту на зайцев. Подозвал обоих к себе и спрашивает:
— Правда, што зайцев ловить вздумали?
— Да, — в один голос ответили друзья.
— И што ж за приманку на них выдумали?
— На петли, Илья Спиридонович, на что больше?
— Э-э-э, — хитро улыбнулся дед, — я-то по
