предмет, у вас явно общая. Да и не суметь стащить обычный пирог, это нужно обладать уникальным талантом. Точно весь в тебя!
— Как тебя зовут?
— Я никуда с вами не пойду, не приближайтесь! Говорю сразу, буду драться! Я хоть и маленький на вид, но очень сильный.
Своим воинственным напором он так напомнил мне кота Матроскина, у которого Печкин требует документы, что я не удержавшись, улыбнулась.
— Ладно, усы-лапы-хвост, не дрожи — старалась говорить шутливо и с улыбкой, чтобы не пугать, но реакция получилась обратная.
Мальчишка только сильнее забился в угол, чуть ли не шипя на меня. Хотя почему чуть ли, у него даже когти прорезались, самые настоящие. Вот это номер… Вправду оборотень что ли?
— Вы с ними заодно! Я не буду вашим подопытным кроликом, лучше умру, но не дамся!
— Я сама по себе… — в этот раз говорила совершенно серьезно, для верности отступив на шаг назад и подняв руки. — А если совсем честно, то тоже скрываюсь. Можешь мне не верить, но не одному тебе свобода милее клетки.
Какое-то время мы присматривались друг к другу.
— Чем докажешь?
— Ничем, наверное… Как это можно доказать? Но ты можешь звать меня Лина, а это Добби и Пион — представила своих спутников — И я буду благодарна, если ты объяснишь, что значит твоя фраза про подопытных. Я подумывала задержаться в этом городе, и не хотелось бы неприятных сюрпризов.
Мальчик все ещё сомневался, но ответил.
Меня зовут Тит — какое-то время он молчал сканируя меня внимательным взглядом, но до Горда ему ещё расти и расти. — Мне нужно подумать. Ну я…
— Если боишься, можешь сидеть там сколько хочешь. Правда я планировала после обеда прогуляться в порт и поискать библиотеку, было бы здорово, если бы ты меня проводил…
— Я ничего не боюсь! — вскинулся Тит, но тут же затих. — Я опасаюсь.
— Я тоже. Я тоже… — пробормотала себе под нос, доставая пироги и ягоды с сушеными листьями. Последние я заваривала вместо чая по рецепту Тары — получалось очень вкусно.
Тит был словно загнанный зверёк, которого приходилось выманивать из норы. Я ничего не требовала и не предлагала, Пион получил свою порцию каши, оставшейся с завтрака, Добби и вовсе не нужно никаких сигналов, чтобы начать обед. А я делала вид, что усердно жую, хотя прислушивалась к каждому шороху, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не косить взглядом в угол.
Из окна долетали приглушенные звуки улицы, эдакий еле различимый белый шум, поэтому забурчавший живот моего "братишки" выдал его мгновенно.
— Могли бы и поделиться — буркнул он не то смущенно, не то обиженно.
— Готова меняться — протянула ему пирожок. Такие как он вряд ли верят в бескорыстную помощь.
— У меня ничего нет.
— Ошибаешься. Ты так и не рассказал мне про подопытных и почему ты так меня испугался. Да и о себе вообще, но это если сам хочешь, конечно.
Видя, как он уплетает пирог, достала из подпространства ещё одну миску каши и поставила перед присевшим рядом мальчишкой.
— Ешь-ешь… И зачем ты вообще к той торговке полез? Все равно ведь не наелся бы этой несчастной булкой с таким-то аппетитом.
— А ты видела, какой здоровяк колбасами торгует? Он бы из меня самого фарш сделал, а тут шанс — он замялся, сконфуженно добавив — был.
Больше я его не отвлекала, терпеливо ожидая пока он утолит первый голод и будет готов говорить.
— А как ты это делаешь? — кивнул Тит на опустевшую тарелку в своих руках.
— Секрет. Но именно из-за него мне и приходится скрываться.
— Понятно. Они таких не отпускают, меня тоже не отпустили бы.
— Кто "они"?
— Гибель короны — сердито прошипел мальчишка.
И вот это уже было неожиданно.
— Что ты о них знаешь?
— Я деревенский, мало что о них слышал раньше. А полгода назад у нас в деревне начался мор. Мама заболела почти сразу, а папа — оборотень, у него иммунитет и у меня, как выяснилось, тоже. Поэтому я все видел… Видел, как люди сходили с ума, как мама становилась бледной тенью себя. Мы не знали, что это и пытались помочь, поэтому поздно спохватились. Через несколько дней они перестали быть людьми, почти прозрачная кожа покрылась жуткими язвами и наростами, на руках появились длинные когти. Они стали кидаться на нас. Мама… — он запнулся — ее не стало. Папа меня защищал, но слишком поздно мы решили уходить. Он… Он тоже там… Тоже не стало. Я один успел добежать до заслона и магов.
— Мне жаль. — тихо проговорила, хотя вряд ли ему нужно было сочувствие совершенно чужого человека.
— После, когда отправили в приют, я впервые услышал про «Гибель короны». Узнал о заговорщиках, для которых мы просто были платформой для переворота. Когда их арестовали, я думал, все закончилось, но примерно месяц назад приютские начали пропадать.
— В смысле пропадать? — спросила я, мысленно отгоняя мысль, что появилась в этом мире как раз чуть меньше месяца назад.
— Нам говорили, что их отдают в семьи и в ученичество, я даже верил. А потом забрали моего друга, он тоже полукровка. Я пытался узнать куда. Не сказали.
— А документы? Должны же быть какие-то записи?
— Я их украл, когда понял, что мне никто ничего не расскажет.
— А паренёк не так безнадежен — неожиданно прозвучало со стороны Добби, которая, оказалось, внимательно слушала наш разговор.
— Толку то… — пожал плечами Тит — Там было записано, что он в Шалтаре, в обувной мастерской, но я проверил адрес. О нем там и не слышали.
— А ты не мог ошибиться?
— Десять раз? Я тоже сомневался, искал других. Никого. А потом я наткнулся и на свое «дело», там стояла пометка, что я пошел в обучение в кузнечную мастерскую. Но по указанному адресу и вовсе был лишь заброшенный десять лет назад барак.
— И ты сбежал?
— Да сбежал. Струсил.
— Почему же струсил?
— Так один сбежал. Мне не поверили. В такое никто не захотел бы верить. Но я следил. Их вывезли ночью, без сознания, куда-то за город, а через час к приюту вернулась уже пустая телега.
— Значит, есть шанс, что их не увезли далеко.
— В том и дело! Они где-то здесь, и я думаю в замке! Там должны быть подземные туннели, идущие за крепостную стену.
— Но зачем?
— Не знаю. Но ходят слухи, что перед переворотом тоже пропадали одаренные. А ещё говорят, что владелец замка Ар Торис сотрудничал с заговорщиками. Официальных объявлений не было, но когда
