от Уральских гор до Балтики и Скандинавии, от Северного ледовитого океана до Карпат. В мое время почти не осталось никаких следов, кроме крикливых, невысоких и плотненьких, как хоббиты, жителей Ростовского района, да беловолосых и светлоглазых колхозников в глубинках по мелким речушкам, вроде Улеймы. А здесь весьма много жителей, говорящих на финском. Когда я вспомнил к слову некрасовского деда Мазая, Алена сказала, что это распространенное мерянское имяв наших краях. Означает «красивый». Знал поэт, про что писал.
Дед Адай — язычник без всяких примесей мусульманства или христианства. После застолья в его честь и общего разговора на вежливые темы, он запросил что-то вроде обмена опытом. Но мне это не сильно интересно, пока не выясним расстановку сил.
Выяснилось, что Адай приехал на чистом энтузиазме, вдохновленный нашими успехами, про которые разные слухи ходят, и удручаемый упадком своих родов.
— Были времена, — переводят мне его, — когда Царь московский боялся по Волге без спросу товары возить мимо нас. Но в силу вошел. Стрельцы, пушки и пищали лучше бьют, чем храбрость и отвага, но с копьями и стрелами.
— Что же произошло потом?
— Самым храбрым дали поместья или наделы, взяли на службу. Кто-то с татарами смешался, их язык взял. И веру. Угасает народ.
— Чем мы поможем?
— И твой угасает. Еще хуже, чем наш. Мы свободные, ловим рыбу и охотимся, разводим скот и занимаемся ремеслами. А твой в рабстве. Оно меняет людей. В каком-то смысле, твоего народа больше нет. Есть жалкий остаток, который ты пытаешься собрать и сберечь.
Дед мудрые вещи говорил. Прожил три дня. Очень ему понравилась Алена. Внучкой называет. А с Домной и вовсе, как родной, сошелся. Оказалось, что дед Адай сам вроде жреца. Устроил мне какое-то камлание или обряд. Пели все вместе они песни, лили воск и воду.
Перед отъездом протянул он мне амулет на плетеном ремешке.
— Как будешь что спрашивать, спроси и про нас.
— У кого я буду спрашивать?
Дед хитро улыбнулся, впервые за встречу, не ответил.
Через день приехали посланники от яицкого казачества. Не от всего, а только от радикальной небольшой части убежденных староверов. Их только двое, их интересуют практические вопросы. Кто кому сколько должен, на какой территории и за что. Очевидно, такое поручение от общества. Обговорив насущное, казаки приступили к общим вопросам. Договорились о праве взаимной поддержки. Они у нас получают безопасный проход, ночлег и помощь при торговых делах, а мы у них.
Гости и визиты не дали уделить внимания ракетам. Как только ракетное строительство нашей команды достигло приемлемых результатов, как отвлеклись на дипломатию.
С удовольствием сбежал я на полигон и в лаборатории. И теперь мы еще раз проверяем все ошибки и варианты. После многих неудач мы научились изолировать топливо от корпуса. И он теперь не прогорает с первого раза. Сопло тоже прогорало. Усилили. На один раз хватает. Добились относительно устойчивого полета за счет очень высокой скорости вращения корпуса по оси.
Подобрали ребят с хорошей реакцией и глазомером. Готовим из них пусковые расчеты. Им очень нравится. Конкуренция даже в запасные номера огромная. Еще бы, лучшие пойдут с нами в море. Тренируемся ежедневно на учебных тренажерах и деревянных болванках. А по мере доработки и боевые пуски устраиваем.
Станок тоже улучшаем. Наводчик должен чувствовать ракету и палубу, которая качается. Кирша выдвинул идею, что направляющая должна жестко крепить высоту только при надобности. А так наводчик должен иметь возможность в ручную ее направлять, но плавно. Потому что при качке прощеподровнять трубу в момент выхода ракеты, чем момент ловить, когда корабль нужным образом накренится. После нескольких доработок механики сделали то, что наводчиков устроило. Теперь станок чем-то напоминает противотанковый комплекс. Зато после такого изменения точность увеличилась вдвое. Но пришлось сделать маску с очками, чтоб лицо не опалить, и пошить специальные рукавицы с кожаным передником.
На этой неделе большая удача. Двадцать килограмм условной взрывчатки в шести пусках из десяти врезались в дощатую стену, которая имитирует борт корабля, с пятисот метров. Правда, ветра не было, и погода ровная. Но все же удача.
И вот в разгар работ по подготовке к испытанию уже полностью боевой ракеты пришло письмо от Шильдера, в котором он желает в гости. И не один, а с начальником артиллерийского училища Александром Дмитриевичем Засядко. Причем, всячески уверяет в его благонадежности и понимании. Пространный намек на новую взрывчатку. К ней главный интерес. Они сейчас в Мереславле по делам и надеются на скорый положительный ответ. Настолько скорый, что курьер, доставивший письмо, сидит у печки, хлебает щи и дожидается обратного письма.
Читал я как-то книгу про одного такого Засядко. Юрий Никитин написал. «Золотая шпага». Если тот, то это же живая легенда! И он ракетами занимается. Прямо сейчас. И так серьезно, что они приняты на вооружение.
Меня раздирают противоречивые чувства. С одной стороны, не хочу я свои наработки показывать. В государственных учреждениях соблюдение секретности оставляет желать лучшего. С другой стороны, все время вариться в собственном соку кого хочешь утомит. А Засядко энтузиаст, каких мало. Оценит. И у власти, значит, поможет.
Я написал приглашение, отправил с курьером. И приказал посолить сало. Прекрасное сало на Украине, но сырое наши солят лучше. Правда, не делают к великому сожалению смалец.
За те три дня, которые нужно чтоб письмо дошло, а они ко мне приехали, а занялся подготовкой показательных выступлений. Починилистену шесть метров высотой. Снарядили пироксилином малые, в полтора метра, ракеты с головкой на два килограмма. Только вместо карамели использовали обычный порох.
Гости приехали быстро, как и ожидалось. Засядко чернявый, гладко выбритый, с высоким лбом и умными глазами. Ни капли зазнайства генерал-майор не выказал.
Я в армии служил, когда рядом были многие национальности. И по своему характеру сдружился именно с украинцами. С ними оказалось проще как-то. Ну, вот так получилось. И после армии общались прекрасно. Поэтому мое сознание определило Засядко, как нечто родное и понятное.
Мы без всяких церемоний выпили и закусили. Сало и впрямь удивительное получилось. Шильдер привез бутыль шотландского виски. Вонючая ерунда. Но и его попробовали. Разговор ожидаемо стал склоняться к взрывчатке.
— Она очень дорогая получается. Болеечетырех фунтов на один заряд.
— Позвольте, но что за заряд такой? — усмехнулся Александр Дмитриевич, — я очень вкратце слышал о ваших опытах. Настолько все секретно, что вы проводите их на болоте. Но впечатление взрывы на Неве оставили неизгладимое. Я не утерпел, и пока каникулы у кадетов, напросился в гости. Ворвался в вашу секретную
