поднялась на ноги и взглянула на волчат, как бы желая убедиться, что это не они являются виновниками шума, а затем устремила испытующий взор в безоблачное небо, однако и там не нашла разгадки. Всерьез обеспокоенная, она пыталась установить, откуда идут звуки.
Это оказалось нелегкой задачей – ведь любые звуки в брюшной полости несколько сродни чревовещанию, мои же – в особенности. Дважды пробежав ущелье из конца в конец, Ангелина не смогла удовлетворить растущего любопытства.
Я никак не мог решить – отступать мне или оставаться на месте в надежде, что мой внутренний оркестр выдохнется сам по себе; но оркестр был по-прежнему полон сил и энергии и в доказательство этого издал гул, подобный рокоту землетрясения. И тотчас над кромкой обрыва, в каких-нибудь десяти шагах от меня, показалась голова Ангелины.
Мы молча уставились друг на друга. По крайней мере она не нарушала тишины. Что до меня, то я прилагал к этому все усилия, но не особенно преуспел. Досаднейшее положение: чем дольше я знал Ангелину, тем больше восхищался ею; я очень дорожил ее добрым мнением и вовсе не хотел показаться идиотом.
Но независимо от желания я понял, что окончательно погиб. Внезапное появление волчицы как бы вдохновило музыкантов в моем желудке, и они заиграли с новой силой. Не успел я придумать оправдания, как Ангелина сморщила нос и, обнажив в холодной насмешке белоснежные зубы, скрылась из виду.
Я выскочил из убежища и помчался за ней к краю ущелья, но, разумеется, опоздал даже с извинениями. Презрительный взмах великолепного хвоста – вот и все, что мне удалось увидеть, прежде чем волчица загнала волчат в лабиринт расщелин в дальнем краю ложбины и исчезла.
17
Гости из скрытой долины
Мои наблюдения в палатке продолжались добрую часть июля, но мало что прибавили к уже имеющимся сведениям о волках. Волчата быстро росли и требовали все большего количества пищи. Поэтому Георг, Ангелина и Альберт вынуждены были тратить много времени и сил на охоту вдалеке, а те немногие часы, которые им удавалось провести в логове, они спали непробудным сном – добывание корма для волчат превратилось в изнурительное занятие. И тем не менее иногда волки по-прежнему преподносили мне сюрпризы.
Как-то им довелось поймать карибу неподалеку от дома, и этот запас продовольствия позволил им устроить себе кратковременный отдых. Вечером они не пошли, как обычно, на охоту, а остались у логова.
Следующее утро выдалось ясное и теплое; атмосфера сладостного безделья, казалось, охватила всех троих. Ангелина удобно развалилась на скале над летним логовом, а Георг и Альберт спали, вырыв ямки в песке, на гребне вала. Единственным проявлением жизни было изменение позы спящих да порой ленивый взгляд, которым они обводили окрестности.
Около полудня Альберт встал и поплелся к берегу напиться. Там он час или два лениво ловил бычков, а затем направился к покинутому ложу. На полпути он остановился по нужде, но это усилие так его утомило, что он отказался от первоначального намерения добраться до гребня, а растянулся прямо там, где стоял. Голова его опустилась, и вскоре он заснул.
Все эти действия не остались незамеченными. Георг, который лежал, уткнув морду в передние лапы, внимательно наблюдал за тем, как его приятель ловит рыбу. И когда Альберта сморил сон, Георг поднялся, потянулся, широко зевнул и с праздным, беззаботным видом, осторожно ступая, стал подбираться к спящему. Трудно было заподозрить, что у него есть какая-то цель; время от времени он останавливался, обнюхивая кусты и мышиные норы, дважды садился, чтобы почесаться. Однако при этом он ни на минуту не спускал глаз с Альберта и, когда почти вплотную приблизился к нему, резко изменил поведение.
Прижавшись к земле, он, как кошка, начал красться к Альберту с явно недобрым намерением. Напряжение нарастало, я схватил подзорную трубу, ожидая трагической развязки и лихорадочно гадая, чем вызвана в Георге такая молниеносная перемена. Что это – свидетельство семейной драмы? Или Альберт нарушил волчий закон и теперь должен заплатить за это собственной кровью? Похоже на то.
С величайшей осторожностью Георг подкрадывался все ближе к ничего не подозревающему волку. Оказавшись шагах в десяти от Альберта, который по-прежнему оставался глух ко всему на свете, Георг поджал задние ноги и после паузы, позволившей ему полностью насладиться моментом, со страшным рычанием взвился в чудовищном прыжке.
Казалось бы, неожиданный удар, нанесенный волком весом свыше семидесяти килограммов, должен был начисто выбить дух из Альберта, но тот еще дышал и даже издал в ответ какой-то звук, до тех пор не числившийся в моем каталоге волчьих криков. Это был высокий, полный ярости и боли, пронзительный рев (мне пришлось как-то слышать нечто подобное в переполненном вагоне метро – так вопила разъяренная дама, которую кто-то ущипнул). Георг тотчас умчался прочь. Альберт, с трудом поднявшись на ноги, бросился за ним.
Началась погоня не на жизнь, а на смерть. Георг взлетел вверх по склону, словно его преследовал цербер. Альберт гнался за ним со зловещей и яростной решимостью. Оба, напрягая последние силы, то мчались вперед, то кидались назад или в сторону.
Когда они пронеслись мимо летнего логова, Ангелина привстала, бросила быстрый взгляд на бегущих и с азартом включилась в погоню. Теперь шансы свелись к двум против одного, не в пользу Георга; ему пришлось положиться на скорость в беге по прямой – он потерял возможность увертываться и поскакал вниз по эскеру через болото и вдоль берега залива.
Там, у самой воды, стояла огромная, расколотая надвое скала; Георг с ходу проскочил в узкую щель между камнями и свернул так круто, что песок и щебень полетели из-под ног; волк обогнул скалу в обратном направлении как раз вовремя, чтобы ударить в бок Ангелине. Не колеблясь ни минуты, он с силой врезался в нее и буквально сбил с ног, заставив метров пять проехаться по земле.
Итак, один из преследователей временно вышел из строя, но и сам Георг потерял скорость. Прежде чем ему удалось вырваться вперед, Альберт уже оседлал его, и оба покатились наземь, сцепившись в яростной схватке. Подоспевшая Ангелина не замедлила ввязаться в драку.
Свалка закончилась так же внезапно, как и началась, волки разошлись, отряхнулись, ткнулись носами, дружно помахали
