Книга Ненасыть - Ирина Сон

Солнце льется в небольшое стеклянное окошко под потолком и падает на темный пол. Сверкающие пылинки танцуют в лучах. Не как хмарь, нет. Пыль совсем не напоминает беспощадную ржавую пелену. Она другая, более легкая, волшебная, и Олеся становится совсем иной, войдя в нее. Сквозь светлую бесформенную футболку проступают контуры стройной девичьей фигуры, золотятся тонкие пряди, которые выбиваются из-под шляпы, на едва подернутой загаром коже играет свет и тень – девушка выглядит юной феей, по какой-то прихоти переодевшейся в человека. Она поворачивается легким танцующим па, небрежно бросает ведерко с инструментами в темный угол бытовки, смотрит яркими голубыми глазами, и солнечная пыльца закручивается вокруг каждого ее движения.

– Ну? Чё уставились? – произносит фея и смачно чихает.

Пыль взметается во все стороны, лезет в нос, попадает в разинутый рот Тимура. Тот глотает ее, кашляет и отвечает:

– Ты очень красивая.

Олеся не верит, тянется рукой к шляпе и смотрит исподлобья:

– Ну да, конечно. Полдня работала в огороде, перемазалась, как свинья, потная, непричесанная – красота так и прет!

– Прет, – с глупой улыбкой кивает Тимур. – Ты просто не видишь, как танцует вокруг тебя солнечный свет. У тебя красота такая… природная… Как у лесной нимфы.

Олеся замирает с наполовину снятой шляпой. На ее щеках вспыхивает румянец.

Серый отступает, отчетливо чувствуя себя третьим лишним, делает пару шагов к дому и вдруг в наступившей тишине слышит чужие голоса. Кто-то громко восхищенно ругается прокуренным басом, слышен топот, нервный смех, скрип колес. Они не спускаются с холма, а поднимаются со стороны мертвой деревни, по улице.

Серый напрягается. Это точно не хозяева. Близнецы никогда не издают никаких посторонних звуков, у них подчеркнуто правильная и старомодная речь, лишь иногда можно услышать звонкий смех, синхронный до жути. У них одинаковые молодые голоса, несмотря на то, что Зет зачастую разговаривает чуть ниже брата и с хрипотцой. Они не ходят, а крадутся, словно кошки на охоте. Чтобы они матерились на всю улицу, топоча, словно стадо слонов? Никогда.

– Ну прости, что я такой дурак! – вдруг громко говорит Тимур в ответ на слова Олеси.

Смех вдруг затихает, шаги начинают быстро приближаться, слышится лязг металла. Этот звук узнает любой, кто хоть раз держал оружие, – так звучит затвор, когда его передергивают. Серый разворачивается, толкает Тимура в глубину бытовки и тихо закрывает за собой дверь на крючок. Крючок ненадежный. Хороший рывок – и его не станет.

– Эй, ты чего?.. – изумляется Тимур, но Серый быстро закрывает ему рот ладонью и прижимает палец к губам, делая страшные глаза.

– Чужие! – шипит он.

Олеся и Тимур мгновенно затихают, прислушиваются и тоже бледнеют, услышав голоса:

– Петрович, похоже, это здесь. Смотри, окна мытые!

– Ну пошлите, поздоровкаемся, что ли?

Раздается нестройный хор согласных голосов. Среди них нет ни одного женского.

– Василек, смотри за тачкой, – небрежно бросает бас.

Василек не отвечает.

Скрипят ворота, шаги раздаются совсем близко, наглые, уверенные. Кто-то из чужаков сразу заходит в дом – очень уж характерный скрип у двери, – еще несколько человек осматривают двор и изумленно радуются курам. Серый, Тимур и Олеся напряженно переглядываются. Еще чуть-чуть – и заглянут к ним.

Серый выдыхает. Он прекрасно понимает, что чужие слышали Тимура и не успокоятся, пока не найдут.

– Тимка, нас, кажется, спалили, – шепчет он.

– Ага, – кивает бледный Тимур и смотрит на Олесю. Вид у него становится безумный и отчаянный.

Олеся открывает рот, но Серый с Тимуром дружно прикладывают пальцы к губам и оглядываются. Спрятать ее некуда: в бытовке нет никаких крупных вещей, нет никаких закутков, даже подходящих тряпок. А прятать нужно – мало ли что придет в голову чужим мужчинам. Олеся тоже прекрасно понимает это. Но если парни не видят никакого выхода, то она вдруг с решительным видом шагает к стене, примыкающей к дому, и наклоняется к углу.

Бытовка построена по остаточному принципу, из обрезков панелей самого разного размера и материала. Эта стена собрана из легких пластиковых кусков. Но ни Серому, ни Тимуру не пришло в голову, что часть из них держится без клея и даже двигается почти без шума. Один из таких и снимает Олеся. У Тимура и Серого вырывается вздох облегчения, когда за ним обнаруживается щель между кирпичной кладкой дома и стеной бытовки. Со двора ее не видно – он заложен кирпичом, а с другой стороны – такие же панели.

Олеся маленькая, юркая и с легкостью ящерицы просачивается в узкий лаз. Тимур наклоняется, чтобы поставить панель на место. Они встречаются взглядом, и Олеся вдруг тянется ему навстречу.

– Нашел время! – шипит Серый, когда Тимур углубляет поцелуй.

– Да-да… – выдыхает Тимур, отшатывается и ловко ставит панель на место. Глаза у него пьяные, совершенно шальные.

Шорох и шепот неизбежно привлекают внимание. Шаги на секунду останавливаются.

– Слышал?

– Ага. Это там!

Тимур не слышит и не шевелится, буравя стенку взглядом человека, чьи мечты только что сбылись. И этим выдает Олесю с потрохами. Серый едва успевает вздернуть Тимура за руку и развернуть к себе, когда дверь резко распахивается. Крючок с жалобным треском отрывается и печально виснет в петле.

– Так-так… Кто тут у нас? Мальчики-зайчики. Точнее, голубчики! – тянет бородатый мужик в военной спецовке. В руках у него огромный пистолет, а вид – как у грибника, набредшего на целую поляну боровиков.

Серый с Тимуром беспомощно переглядываются. Да, их застали вдвоем в закрытой бытовке. Но ведь это не причина считать их… Неужели не видно, что они по уши в земле, а в углу стоят грязные инструменты?

– Мы не… – пытается возразить Тимур, но мужик цокает языком и с улыбкой грозит пальцем.

– Разговорчики!

Темное дуло пистолета качается, приказывая выйти. Ребята подчиняются.

– Есть еще кто? – спрашивает он.

– Остальные в дом зашли, – тихо отвечает Серый.

– Ну, тогда и вы идите, – говорит мужик доброжелательно и тычет пистолетом в спину.

Серый вздрагивает и машинально цепляется за руку Тимура, отчего напарник бородатого – такой же бородатый, темный и тоже в спецовке – глумливо хохочет.

Они заходят в дом и в коридоре встречают еще одного бородача, на этот раз рыжей масти.

– Вот, голубчиков выцепил, в сарае миловались, – говорят за спиной Серого.

– Мы не миловались! – побагровев, вновь возражает Тимур, но на него смотрят, как на пустое место.

– Ясненько. Веди их в столовую, – отвечает рыжий уже знакомым прокуренным басом и презрительно сплевывает себе под ноги.

Прямо на вымытый пол. Мамой вымытый. У Серого непроизвольно сжимаются кулаки, но позади него человек с пистолетом, а рыжий держит автомат, поэтому возмущение приходится глотать и быть очень послушным.