быстренько спрятала она монету, упёрла руки в бока. Такой она мне больше нравится. – А где эта твоя девушка? Не видела с тобой никого. Избегает тебя? Может, она из этих… умная?
– Не такая уж и умная, раз согласилась ещё немного со мной попутешествовать. Но не такая уж и глупенькая, раз не станет приглашать меня к себе домой. Согласна, малютка?
– Малютка у тебя в шта!.. Согласна, здоровяк.
Какая же она всё-таки… малютка!
Начал спускаться вниз.
– Я буду в доме старосты. Уверен, девушка – Вилиан, пойдёт туда. Если нам понадобиться ночлег, я отправлю её сюда.
– А если нет?
– Мы пойдём дальше.
– Договорились, – явно расслабилась малютка после моих слов.
Парень снова сидел за рабочим столом. Что-то рассматривал. Перекладывал листы с места на место.
Направился к выходу.
Открыл дверь.
– Ты почему не доел? – услышал я прежде, чем дверь успела закрыться за моей спиной.
Постоял немного на крыльце. Вдох. Выдох. Хорошо.
Пошёл обратно к дому старосты.
Ник сдержал слово. Ворота были лучше прежних. Гораздо. Будто над ними мастер по дереву поработал. На их фоне сам забор смотрелся просто убого.
Матершинник снова стоял на посту.
– Влад.
– Брист, – протянул он мне руку.
Я уже успел немного отвыкнуть от этого жеста. Пожал.
– Проходи. Командир ждёт тебя.
Он и правда ждал. Почти у самого входа в дом.
– Пришёл наконец-то. Пойдём к нам в комнату.
Комната была на втором этаже. До неё шли молча. Внутри никого не было.
– Второй ведь парень был.
– Отправил по заданию.
– Это, наверное, даже хорошо, – сделал я небольшую паузу. – Великий и Могучий в студию!
Ник чуть прикрыл глаза.
– Влад. Я здесь уже полвека, ты один из немногих русских, кого мне довелось встретить. Не хочу позориться со своим акцентом.
– В этом нет никакого позора.
– Лучше прочитай мне что-нибудь, – присел Ник на краешек кровати.
– Хорошо. – Что бы выбрать? Знаю! – Я волком бы выгрыз бюрократизм. К мандатам почтения нету…
– Постой, – прервал меня Ник. – Давай что-нибудь более позднее. Что я уже не застал.
– У нас в последнее время с классиками сложности.
– Совсем никого?
– Погоди. Говоришь уже полвека здесь?
– Да.
– Тогда мне есть что сказать. Например:
Я вам мозги не пудрю – уже не тот завод.
В меня стрелял поутру из ружей целый взвод.
За что мне эта злая, нелепая стезя? –
Не то чтобы не знаю – рассказывать нельзя.
Мой командир меня почти что спас,
Но кто-то на расстреле настоял,
И взвод отлично выполнил приказ,
Но был один, который не стрелял.
Судьба моя лихая давно наперекос, –
Однажды "языка" я добыл, да не донёс.
И особист Суэтин, неутомимый наш,
Еще тогда приметил и взял на карандаш.
Он выволок на свет и приволок
Подколотый, подшитый материал,
Никто поделать ничего не смог.
Нет, смог один, который не стрелял.
Рука упала в пропасть с дурацким криком "Пли!"
И залп мне выдал пропуск в ту сторону земли.
Но слышу: «Жив зараза. Тащите в медсанбат!
Расстреливать два раза уставы не велят.»
А врач потом все цокал языком
И, удивляясь, пули удалял,
А я в бреду беседовал тайком,
С тем пареньком, который не стрелял.
Я раны, как собака, лизал, а не лечил,
В госпиталях, однако, в большом почете был.
Ходил в меня влюбленный весь слабый женский пол:
«Эй ты, недострелённый! Давай-ка на укол!»
Наш батальон геройствовал в Крыму,
И я туда глюкозу посылал,
Чтоб было слаще воевать ему,
Кому? Тому, который не стрелял.
Я пил чаек из блюдца, со спиртиком бывал,
Мне не пришлось загнуться, и я довоевал.
В свой полк определили. – Воюй, – сказал комбат, –
А что недострелили, так я не виноват!
Я тоже рад был, но, присев у пня,
Я выл белугой и судьбину клял, –
Немецкий снайпер дострелил меня
Убив того, который не стрелял.
Ник слушал меня закрыв глаза. Да, он многое пропустил…
Постойте!
– Ник. Здесь ты полвека. А на Земле ты сколько оттянул?
– Где-то столько же, – приоткрыл он глаза. – Хорошие стихи. Нет, скорее песня.
Тогда получается?..
– Великая Отечественная?
– Мне это название не нравится. Великой была победа. Великой была жертва. А Война Великой быть не может.
Я подошёл к своему соотечественнику:
– Спасибо. За всё, – протянул я ему руку.
– Думаю, тебе тоже многие могут сказать спасибо, – крепкое у него рукопожатие.
– Честно, не уверен. Главный вывод из той войны мы не сделали. “Лишь бы не было войны!” – осталось только в виде тоста на праздник. Да и будущие войны… Вообще не понятно, за что мы воевали.
– Навыки хуже не стали. Я один из самых стареньких Героев. Не живёт наш брат долго в этих краях. И я почти всех старожилов знаю. Ты – новенький. Значит, База Тела у меня Сильнее. Плюс Ускорение. И это позволило мне просто быть на равных. Без магии у меня вообще и шанса бы не было.
– Не скромничай.
– Я не скромный. Но и переоценивать себя не стану. Это восьмой смертный грех.
Отличный вечер. И отличная ночь. Люблю такое настроение – счастье с примесью грусти. Малютка. Ник. Биология бы со мной поспорила, но я лично давно уверен, что у разных людей (Разумных) разная температура. Малютка и Ник – тёплые. Очень тёплые. Не горячие, не жгучие. Тёплые. Приятное тепло, что согревает изнутри.
Мы много о чём поговорили. Только разговоры. Оба оказались не фанатиками алкоголя. Силами мериться желания также ни у кого не было.
Через полчаса в комнату пришли парни. Брист и Лактр. Пост у ворот был просто тренировкой. Ночью никто охранять наш покой не будет. Как сказал Ник: “Нам бояться здесь нечего.”
Парни слушали своего командира с особой тщательностью. Ловили каждое слово. Как я понял, Ник командир какого-то крутого спецотряда в Лурдении, который служит напрямую Королю. Брист и Лактр в него не входят. Как они оба верят – только пока. Они новички. Стажёры. Вот Ник и прихватил их с собой в безопасную поездку – посмотреть, что они из себя представляют.
Парням ещё многому учиться. Болтали они без умолку. И именно из их оговорок я понял, что отряд Ника – не штурмовики, не спецназ. Тут более… интересное направление деятельности. Ник косо посматривал на болтунов, но без особой острастки. Видимо, это не какая-то прям совсем секретная информация.
И возникает вопрос:
