зал.
Так никого и не подцепил, слабак.
К старушке Нэннис тоже уже подошли ее сопроводители, чтобы помочь ей вернуться в ее покои.
― Была бы я лет на шестьдесят моложе, то мы бы с вами, Артур, плясали бы до первых петухов, а то глядишь и еще дольше.
― Не сомневаюсь, дорогая Нэннис, все было бы именно так…
Двое мужчин увели ее под руку. Слабую и пьяную старушку. Грустно было смотреть ей в след. А еще грустнее была мысль, что в подобном возрасте каждая твоя ночь могла стать последней.
Мне же срочно нужно было выйти на свежий воздух. Я допил все, что оставалось в моем кубке, встал и хотел было надеть свой черный плащ, но…
Моего плаща здесь больше не было. Куда он… Неужели тот шкет его стырил?
После я вылетел из зала, чтобы побыстрее найти и как следует проучить того поганого мальчишку…
Глава 12
В коридорах замка разгуливал мелодичный сквозняк, время от времени играющий с лоскутами огня в настенных факелах. На меня смотрели короли, королевы, принцы и принцессы. В военных формах, в богатых нарядах и драгоценностях, они были лишь маслом на холстах, развешанных вдоль длиннющих коридоров.
Я гулял по замку уже добрых два часа в поисках воришки моего плаща. Дежурные гвардейцы разнились в своих показаниях. Одни отправляли меня в сады, другие видели пацана в конюшнях. Я рыскал на кухне, в подвалах и даже на внешних стенах. В тронный зал меня не пустили, хотя я хотел проникнуть туда лишь ради интереса. Я успел несколько раз вернуться в торжественный зал, где все еще проходило бурное празднование. Но Аскима так и не нашел.
С детьми всегда тяжело. Мир перед их глазами крутиться в абсолютно другом направлении. Ты скажешь им слово «кошка», а они представят собаку. Попросишь их не реветь, они зальют все вокруг слезами. Они могут тебя ненавидеть всем сердцем, а через час будут признаваться в любви. Дети ― самые непредсказуемые существа во вселенной. Хотя нет, не самые. Разве что женщины могут с легкостью опередить их в этом со своим загадочным складом ума.
Я простил Аскима за то, что он поставил мне подножку у входа в торжественный зал. Но взять мой плащ ― совсем другое. Это было уже наглое воровство. За такие поступки должен отвечать даже ребенок. Без своего черного плаща я чувствовал себя абсолютно обнаженным. Вокруг стало холоднее, и люди уже смотрели на меня по-другому.
Я тогда подумал: «Будь уверен, шкет, когда я найду тебя, то высеку твою задницу так сильно, что обратно в долину ты пойдешь только пешком, а не сидя в своей богатой карете. И мне плевать на титулы твоих родителей. Я бы и их высек тоже, раз не смогли достойно воспитать своего сына. Хорошо же ты спрятался, щенок!»
Мне казалось, что за пару часов я обошел абсолютно весь замок, поэтому я побрел по второму кругу. За окнами меня дразнили звезды, а полумесяц, казалось, растягивался в колючей улыбке.
В восточном крыле замке я поднялся на последний ― третий этаж. Факела здесь давно погасли. Комнаты пустовали, так что не было и гвардейцев, охраняющих их. Гробовая тишина окутала весь этаж. Затем я поднялся на крышу. Свежий воздух вдарил мне по ноздрям. Кажется, я уже начинал трезветь, хотя выпил на пиру довольно неслабо. По крыше можно было перейти обратно в центральную часть замка, поэтому я двинулся по узкому каменному проходу.
Когда я только устроился на службу к Штрусу, то он часто водил меня по всему замку. То ли он хотел, чтобы я как следует изучил строение, то ли ему было просто скучно. В любом случае, в данный момент я был благодарен Фениору за эти прогулки.
Я уже был готов сойти на лестницу, как заметил безумца, что разгуливал по парапету на самом краю стены. Подойдя поближе, я узнал свой плащ.
Аским балансировал руками, разведя их в стороны, и медленно шагал по каменному выступу. Слева от него простирался весь Харилькольд. Маленькие дома с красными черепицами с высоты больше походили на россыпь новогодних конфет. Мой плащ, застегнутый на шее Аскима, развевался на ветру, издавая хлесткие, словно плеть, звуки. Пацан двигался уверенно, хоть и осторожно. И это с учетом, что он тоже выпивал на пиру.
― Эй, пацан, ты чего удумал? Давай-ка, слазь оттуда. ― Начал я успокаивать шкета. Я, конечно же, больше волновался за свой плащ. Как иначе? ― Не нужно тебе этого, ты же еще молодой, зеленый. Подумаешь, девчонка в танце отказала. Да будет у тебя еще сотни таких, поверь.
Аским сделал еще несколько шагов, улыбаясь выслушивая мою речь, затем грациозно развернулся, взметнув плащом.
― Ха-ха-ха! Смотри, какая прекрасная ночь! Давай дурачиться!
― Слезай, шкет, по-хорошему тебе говорю.
― А иначе что? ― Он многозначительно обратил на меня свои голубые глаза. ― Как я тебе в этом плаще? А? ― Аским покрасовался, прокрутившись вокруг себя. Все это дело он выполнял в шаге от своей смерти. ― Как думаешь, я бы стал хорошим наемником? Говорят, ваша жизнь полна приключений…
― Твоя жизнь вот-вот оборвется, если ты сию минуту не слезешь оттуда.
Шкет подразнил меня имитацией грустного лица, затем вновь заулыбался.
― Подаришь мне свой плащ?
― Ты с дуба рухнул, малец? ― Вспылил я. ― Знаешь, как тяжело он мне достался. Знаешь, через что мне пришлось пройти ради него?
― Давай обмен? Я тебе свой берет подарю.
― К черту твой берет, спускайся и верни мне мой плащ!
― Но ты даже не пощупал его, смотри какой он мягкий!
И тут случилось нечто. Аским снял свой темно-зеленый берет, и в лунную ночь вылился водопад сияющих светлых волос. Они медленно, каскадом развивались по ночному воздуху. Серебряные длинные волосы опустились на плечи, и тут внутри меня что-то взорвалось. Разлетелось на миллиарды частиц. Моим глазам было безумно красиво, а душе очень неприятно за то, что меня жестко развели.
Она хохотала, словно ребенок, когда смотрела на меня. На глупца, с раскрытым от удивления ртом.
Я никогда в жизни не видел ничего более прекрасного. Она светилась, словно могла покрыть весь город своим свечением. Она светилась и ослепляла меня своей красотой. Она светилась, а луна и звезды ей завидовали.
Аским (или кто это вообще?) изящно спрыгнула с парапета.
― Ну что застыл, словно приведение увидел? ―
