Ты ведь сказал, что инициалы…
— Дело не в них, — перебил его Драко, кусая свою нижнюю губу. — Я полюбил его намного раньше появления надписи, — неохотно проговорил он, явно не желая продолжать эту тему. — Давай спать.
— Давай, — кивнул Гарри, чувствуя, как разочарование заполняет его тело до краев.
Уже на следующее утро пришло письмо от Рона, в котором тот торжественно сообщал, что слушание дела перенесли на пару недель в связи с тем, что им удалось поймать всю банду (несколько строк он посвятил легкой похвале самому себе и команде), и Малфоя ждут в суде уже завтра. А это значит, что Драко предстоит провести сутки в лазарете, где его организм будут проверять на всевозможные зелья и заклинания, чтобы он смог совершенно чистым предстать пред судом и дать показания. А это значит — это была их последняя совместная ночь.
Драко принял новость спокойно и даже как-то хладнокровно: лишь кратко кивнул и отправился выбирать вещи для слушания. Гарри тоже пришлось собираться, но по другой причине — он возвращался домой. Всё кончилось.
— Ну, вот и всё, — сказал Поттер, когда они приземлились после аппарации у входа в лазарет. Драко держал в своих руках плотный пакет: модник, набрал себе несколько видов водолазок — так и не смог решить, в чем будет завтра. А Гарри так и не научил Малфоя трансгрессировать.
— Твоя помощь почти не пригодилась, — заметил Драко.
— Я трижды спас тебе жизнь, — возразил Гарри, и Малфой фыркнул себе под нос, слабо улыбнувшись.
— Ладно, может, немного.
— Еще я помогал тебе в магазине, — продолжил Гарри. Драко закатил глаза.
— Хорошо, — он цокнул языком, — беру свои слова обратно.
Гарри улыбнулся.
— До завтра, — мягко сказал он. Драко молча кивнул и отправился в здание. Гарри видел сквозь дверные стекла, как к Малфою подошел кто-то из сотрудников лазарета и увел за собой.
Дом встретил холодом: развернулась настоящая ветреная осень, а Гарри не помнил, когда был здесь в последний раз. Поттер разжег камин и принялся за уборку: поверхности покрылись слоем пыли, в раковине осталась грязная посуда, а некоторые вещи он раскидал по комнатам, пока собирался к Драко.
Уже послезавтра Гарри получит новое дело — нового подопечного — и будет занят мыслями совсем о другом. Но пока что он думал о Драко Малфое. Конечно, они могли видеться. Как минимум, они встретятся завтра в суде, и Гарри уверен, что сможет позвать Драко куда-нибудь поужинать после. Но захочет ли Малфой выбираться с ним на дружеские посиделки потом — раз в неделю или, может, чаще? И насколько это нужно самому Гарри? Подпитывать свою влюбленность не хотелось также сильно, как хотелось поцеловать Драко. Драко, который давно кого-то любил, — от этого буквально болело сердце. Как так получилось, что от полного неприятия Малфоя дошло до влюбленности, Гарри не знал. Но не признавать очевидное — глупо. Ему не просто нравилась внешность Драко, приготовленные им блюда или его острый язык— Гарри был влюблен в него по уши, прямо как в сопливых романах. И, кажется, это произошло значительно раньше того момента, когда он впервые всерьез об этом подумал.
Несмотря на то, что дом достаточно быстро прогрелся благодаря теплу камина, ночью было холодно, пусто и одиноко, а под носом отчаянно не хватало белобрысой макушки.
Завершение
Беспокойная ночь породила новые мысли. Во многом из-за того, что Гарри проснулся около семи утра и еще пару часов пялился в белый потолок, снова и снова прокручивая в воображении последние полтора месяца своей жизни. До встречи с Драко Гарри жил как в забытьи, крутясь между домом, работой и посиделками с друзьями. Не то чтобы Поттер был несчастлив или разучился радоваться мелочам — вовсе нет. Но все же раньше ему чего-то не хватало. Случайное столкновение, а потом и совместная работа с Драко оказались тем самым, что впервые за долгое время взволновало гриффиндорское сердце. Конечно, изначально потому, что Малфой жутко раздражал Гарри своей отстраненностью и холодностью, а потом — потому что оказался чертовским засранцем, сочетающим в себе какое-то невероятное количество чувств. Но на самом деле Малфой всегда был таким. В его юношеских глазах еще в школе бурлила жгучая ненависть, любопытство и превосходство — именно поэтому Драко казался совершенно другим за маской отрешенности. А теперь Гарри удалось ее снять — и это самая прекрасная победа в его жизни.
Рядом с Драко было тепло — от его мягких улыбок, тихого смеха и краснеющих кончиков ушей. И оттого безумно обидно, что Гарри — не его судьба. Если бы Поттер мог перемещаться во времени, он бы обязательно отправился в прошлое, куда-нибудь на третий курс, когда все еще можно было изменить: Гарри бы растолковал мальчику в круглых очках и красной одежде, что ему срочно нужно подойти к Малфою и выразить сочувствие из-за нападения гиппогрифа (может быть, это и не сработало, но точно ввело бы Драко в ступор); на четвертом курсе Гарри мог бы искренне попросить помощи у Малфоя с подготовкой к заданиям Турнира Трёх Волшебников; на пятом — стал бы старостой вместо Рона, чтобы больше видеться с Драко и убедить его не совершать ошибку на следующий год, когда тот принял метку, возложив на себя обязательство убить профессора Дамблдора. Может, следовало принять дружбу этого гадкого белобрысого мальчишки еще на первом курсе, — все действительно могло быть по-другому. Тогда магия соулмейтов обязательно взяла бы во внимание все обстоятельства, весь опыт их взаимодействия, и у Драко появились бы инициалы Поттера, а не кого-то там еще. Но Гарри не мог переместиться в прошлое — Гермиона рассказывала, что все маховики времени уничтожили; да и если бы нет — вряд ли бы маховик ему помог.
Гарри посмотрел на свое предплечье. Он давно не обращал своего внимания на инициалы, потому что, живя с Драко, он привык прятать их под одеждой. Буквы «Д.Л.М.» оставались такими же тонкими и аккуратными, будто бы написанные рукой аристократа. Гарри хмыкнул себе под нос: если его судьба Малфой, он, похоже, действительно идиот. Линия размышлений снова плавно перебросилась на бледные руки, темную метку и буквы, спрятанные под рукавом: чьи инициалы выведены на предплечье Драко?
Малфой был жутко популярен в школе среди слизеринцев и, наверняка, имел большое количество поклонников и поклонниц. Но сам Драко общался с немногими — Блейз Забини, Нотт, Панси, Крэбб и Гойл. Панси отпадала сразу из-за своей принадлежности к женскому полу. Крэбб — мертв, а возлюбленный Драко —
