Александр Быченин
Э(П)РОН-9 Водный мир. Конкиста
Пролог
— А чё я, чё я сразу?! — совершенно искренне возмутилась Лерка. — Илья Фаддеевич! Да что вы такое говорите-то?!
— Святую истинную правду! — совершенно серьёзно произнёс мой отец, но потом не выдержал и ухмыльнулся. И поспешил развить мысль, дабы не ввязываться в эмоциональный обмен обвинениями: — Кто Ваньку окрутил? Кто к нему в наложницы напросился, пока у него супружницы законной нет? Я, что ли?!
— А что тут такого? — упёрла руки в бока Лерка.
Ух ты! А это что-то новенькое! И где моя стеснительная (да знаю, что исключительно на людях!) милашка? Откуда только напор взялся! Да и отбрёхиваться даже не думает, восприняла отцовские «инсинуации» как должное. Мало что не гордится: эвон какая, такого завидного жениха захомутала! Обошла, так сказать, на повороте всех возможных конкуренток. А ведь буквально пару месяцев назад Валерия свет Николаевна возмущалась бы не абсурдностью предъяв, а тем, что «напросилась»! Как подменили её, право слово. Или это дядьки Митяя работа? Тот мог, кстати, хвоста накрутить. Типа, ты теперь, девка, не какая-то там любовница, тю, баловство одно! Ты теперь при статусе. А потому веди себя, как подобает. В обиду себя не давай, интересы блюди. И пусть там хоть сам глава рода возмущается — плевать! Чувствуешь свою правоту? Ну значит, отстаивай свою точку зрения, и ни на кого не оглядывайся!
Чёрт, мне даже захотелось ещё раз головой повертеть в поисках Розанова — до того правдоподобно вышло.
— Ну как что? — удивился отец. — А если этот пострел тебя уже обрюхатил? Что тогда? Вы об этом задумывались? И ладно если девчонкой! А если у тебя сын родится? И как тогда быть?
Н-да… вот умеет же батюшка любую проблему опошлить! Нет бы о приятном думать — как-никак, речь о будущих внуках, потенциальных плодах высоких чувств, идёт. А он всё свёл к банальной очерёдности наследования! Хотя для него, как для главы рода, этот вопрос всегда основной. И ведь не поспоришь.
— Вроде и не совсем бастард, а вроде и полноправный наследник! — продолжил размышлять вслух Илья Фаддеевич. Что характерно, и голос не повышал, и не зыркал укоризненно, а всё равно до печёнок пробрало. И, судя по реакции, Лерку тоже. Особенно заключительная — она же ключевая — фраза: — Ну и как себя потенциальная жена должна чувствовать? Какие у её будущих детей перспективы? Я вас спрашиваю, молодые да ранние! Чего молчите-то?
Н-да… а ведь и правда ситуёвина! Надо, кстати, поосторожней с этим делом… ну, вы поняли. Если, конечно, уже не поздно. Но вроде бы я себя всегда контролировал, так что… но это не точно.
— Ой, да ну вас! — фыркнула Лерка. — Обоих!
Ого! А когда это она успела так с батюшкой подружиться, что он подобное обращение терпит? Вот что значит надолго из дома свалить… потом столько интересного узнаёшь! Взять хотя бы поведение зазнобушки: перед ней и «супруг», и «тесть», а ей нет, чтобы повиниться и хотя бы притвориться, что всё поняла и осознала, так она ещё и решила, что лучшая оборона это нападение. Сейчас, чую, устроит нам обоим отповедь! И статуса Ильи Фаддеевича не постесняется!
— Да вы на своего сына посмотрите, Илья Фаддеевич! Какие ему дети?! Он же сам как дитё малое! Ввязался непонятно во что, носило его где-то почти два месяца, теперь вот явился, как ни в чём не бывало! И не предупредил даже! Так что пусть и не заикается о продолжении рода, пока не остепенится!
Ого! А быстро она опомнилась. Досадно, конечно, что на меня стрелки перевела, и укорот ей за это особо не дашь — не жена-с! Имеет послабления. Что не позволено супруге, то наложнице во многих случаях сходит с рук. За то, собственно, их и ценят. Они в какой-то мере не более чем инструмент. Ну и подтверждение статуса заодно. И да, это тоже по-своему унизительно, так что Лерка уже наказана, в силу собственного социального положения. Но жалеть я её всё равно не буду, просто отмечу, что она в очередной раз смекалку проявила, применив меня в качестве своеобразного громоотвода.
Правда, последнее у нее не очень-то и получилось. Отец, прекрасно осознавая всю двусмысленность ситуации, пришёл мне на помощь, напустив на себя сердитый вид и добавив жёсткости в голос:
— Вот пусть оно так и остаётся! Никаких детей до появления официального наследника от официальной жены! Поняла ли, дева?
— Поняла.
Ну-ну, блажен, кто верует! Вон, даже взгляд не потупила, просто уставилась куда-то в пространство над гловой Елагина-старшего. И побледнела чуток, хотя, наоборот, должна была зардеться. Ну а тот при виде такого дела добавил ещё жёстче:
— Я тебя предупредил! И если не дай бог что… оставить ребенка тебе никто не позволит, Валерия! Это, надеюсь, ясно?!
А вот теперь реально проняло — побледнела ещё сильнее и себе под ноги уставилась, опасаясь наткнуться на безжалостный батюшкин взгляд.
— Не слышу, дева!
— Ясно, Илья Фаддеевич.
— Вот то-то! — чуть смягчился мой родитель. — А теперь ступай, нам с сыном поговорить надо. Подробности потом сам расскажет! — предвосхитил Леркин вопрос отец. — Если сочтёт нужным!
А вот за это спасибо, вот это правильно. Если сочту нужным, хе-хе.
— Иди, я скоро, — успокаивающе погладил я Лерку по руке. — И это… жрать хочу, спасу нет! Сваргань чего-нибудь, а?
— Хорошо, дорогой! — сладким голосом пропела клятая девчонка, но отца задирать всё же остереглась, неторопливо и с достоинством удалившись в дом.
— Эх и характер! — сокрушённо покачал головой батюшка. — Натерпишься ты с ней, Ванюша!
— Ну, это в любом случае лучше, чем просто терпеть друг друга из политической необходимости, — вздохнув, парировал я. — И про то, что ребёнка ей нельзя будет оставить… ты это всерьёз?
— А что, есть повод для беспокойства? — напрягся отец.
— Нет, конечно! — насколько сумел уверенно отбрехался я. — Чисто на всякий случай уточняю. Всё же внук тебе… или внучка. Неужели пойдёшь против крови?
— А нам деваться некуда, сын. Нас и так слишком многие до того «любят», что аж кушать не могут. А тут такой шикарный повод! Ты представляешь масштаб травли, которая нас ожидает? Нет? А я очень даже. — Батюшка на секунду задумался, и безжалостно закончил мысль: — При таких раскладах любой другой глава рода устроил бы виновнице несчастный случай. Для надёжности. Тем более что за ней, по сути, никто
