же продажи в Турцию и другие страны Востока, тут обычно заключался фиктивный брак с фактором (агентом), который вполне официально вывозил мнимую супругу за рубеж, а там сдавал с рук на руки «потребителю». Разумеется, подобные аферы периодически вскрывались, дело доходило до вмешательства полиции, суда и, случалось, серьезных приговоров.
Скажем, в одном из номеров «Одесского вестника» за 1869 год описана попытка продажи двух девушек в один из домов терпимости — как случай типичный. Факторша купила им на 30 рублей одежды, оплатила проезд в город, выдала по 8 рублей серебром на карманные расходы, взяла векселя. Но по счастливой случайности мошенническая операция сорвалась. В той же газете от 5 февраля 1870-го помещена заметка следующего содержания: «В последнее время в камерах мировых судей начали чаще и чаще появляться девушки из домов терпимости, требующие, чтобы их выпустили на свободу. По обыкновению, содержатели этих домов предъявляют долговые претензии на значительные суммы, — но их не признают судьи, вследствие естественного чувства справедливости. Гардеробы, которые предъявили некоторые девушки как улику в непомерном возвышении начётов на них со стороны содержателей, оказывались по временам так ничтожны, что при долге в 100–150 руб. девушка имела взамен того две-три сорочки и два-три ситцевых платья. Мировой суд в этом печальном деле может оказать большую услугу обществу».
Несколько месяцев спустя опубликована такая информация: «(…) Недавно одна из содержательниц здешних домов терпимости завербовала в свое заведение молодую девушку, которая служила в Варшаве при одной из тамошних пивных зал. Она была приглашена в Одессу на такую же должность и получила задаточные деньги, но вместо того была доставлена прямо в дом терпимости». В итоге её удалось выручить после вмешательства полиции и распоряжения одесского полицмейстера.
Конкуренция меж «бандершами» приводила к курьёзным конфликтам, которые газетчики именовали «местными распрями между эксплуататорами». Так, в сентябре 1871 года содержательница дома терпимости в Херсоне навербовала одесских женщин «для увеличения персонала в своем заведении», но её одесские коллеги собрались у парохода и начали угрожать полицией. Ей пришлось заплатить им отступное.
В начале 1872-го в Одессе официально насчитывался 61 дом терпимости, и думцы предлагали закрыть их, «заменив одиночной проституцией», то есть разрешив, скажем так, индивидуальное занятие. Подпольных «домов свиданий» было гораздо больше. Для этой цели использовались не только меблированные комнаты и третьесортные гостиницы, не говоря уже о злачных местах самого низкого пошиба — так называемых «дешёвках» (откуда и брутальное прозвище уличных женщин), погребах на Старом базаре, тайных комнат-притонов в трактирных заведениях. К примеру, ещё в первые месяцы 1860 года замечена следующая модификация: зарубежные подданные под видом табачных и бакалейных лавочек открывают «комнаты свиданий», сманивают девушек и проч. Подобные сомнительные заведения фиксировались и в середине 1870-х.
Торговля женщинами — на Константинополь, фиктивные браки турецко-подданных на бедных одесситках привели к расследованию ещё в конце 1850-х, а началась она наверняка ранее. Так, в Государственном архиве Одесской области хранится июльское дело 1859 года на 48 листах «Об увозе иностранными евреями за границу русско-подданных женщин (преимущественно тоже евреек — О. Г.) для наполнения в Константинополе публичных домов». В 1870–1871 гг. были назначены особые агенты полиции, отслеживавшие и выявлявшие подобную торговлю. В феврале 1872-го в порту задержали двух еврейских девушек, которых пытались обманом увезти в Турцию на рейсовом пароходе. Подобные эскапады, понятно, не всегда удавалось пресечь. В августе того же года был отдан специальный приказ по Городской полиции, предусматривавший процедуры препятствованию фиктивных браков и вывозу еврейских девушек в Константинополь на продажу.
16-17 ноября 1873 года в Одесском окружном суде слушалось дело о мещанках Суре Янкелевич, Гитле Штифельман, Фейге Шерман, мещанах Овшере Шерман и турецко-подданном Мойше Розен. Под видом приискания службы одна из них сманивала русских евреек для продажи в дома терпимости в Константинополе. Так, приготовленная к отправке Рейза Хилева была задержана возле рейсового парохода, Хая Гербарт тоже остановлена в гавани, также спасены Эстер Зайдман и Хайка Розенштерн. Главная фигурантка дела — скрывающаяся от суда подольская мещанка Идее Мордко-вич. Подсудимые формально не были уличены, и по всем вопросам присяжными оправданы.
29 апреля следующего года в том же Окружном суде шел процесс над Идее Мордкович, седьмой обвиняемой по делу о продаже женщин в дома терпимости в Константинополе. Явилась она добровольно, прослышав об оправдании всех подельников на ноябрьском суде. Присяжные заслушали показания Голды Стражник, Хайки Розенштейн и Хаи Пергамент, фиктивно вышедших замуж посредством сводни и проданных в дома терпимости Константинополя. Адвокатом был тот же присяжный поверенный, представитель известного купеческого рода Николай Шишманов. Но на этот раз присяжные (шесть купцов и несколько чиновников) нашли подсудимую виновной и приговорили ее к каторжным работам на заводах на четыре года, с поселением в Сибири навсегда. По тяжести вины не приняли во внимание то обстоятельство, что у Мордкович двое малолетних детей и что она овдовела. Детей направили на попечение известного еврейского благотворителя А. О. Когана. Летом 1874-го Сенат оставил без последствий кассационную жалобу Мордкович, и 6 ноября, перед отправкой в каторжные работы, состоялся так называемый обряд публичной казни, символизирующий лишение всех гражданских прав.
Суровый приговор, однако, не пресек экспорт женщин. «На днях русское консульство в Константинополе препроводило в Одессу двух господ (русско-подданных), уличенных в продаже несовершеннолетней девушки за 450 турецких лир, — читаем в одном из сентябрьских номеров местной газеты за тот же 1874 год. — Девушка эта — дочь одного из промышленников. До какого ужасного безобразия дошла торговля «живым товаром». В начале февраля следующего года в суде рассматривалось дело таких-то граждан о намерении продать своих дочерей в гарем турецкого султана. Однако доказать умысел не удалось, и в мае подсудимых оправдали. Другое судебное дело, в июне 1876-го, касалось мещанки Лина Перелихес, которая пыталась продать в дом терпимости девочку Гольдштейн 13–14 лет из Елисаветграда. Свидетели Гершунова, Кефала и Мошкович подтвердили обвинение, а потому преступное намерение покарали месяцем тюремного заключения.
Комиссия при управлении полиции по надзору за проституцией выявляло факты перепродажи сотрудниц из одного дома терпимости в другой, иногородний. Скажем, летом 1876-го две молодые девушки из одесского заведения были переданы содержательницей коллеге из Симферополя, Пункиной, уличённой и приговоренной к аресту на месяц.
Тогда же содержательница дома терпимости из Харькова, некая Янкелевич «перевелась» в Одессу на улицу Нежинскую с нанятыми ею проститутками.
Подробности контроля полицией эротического промысла отчасти изложен в очерке о катакомбах и полицмейстере Антонове. Тогда, в частности, численность официально зарегистрированных домов терпимости сократилось с 61-го до 52-х. В 1886-м в Одессе функционировало как бы 30, но
