— А паранджу надевать обязательно?
Со всей внимательностью интересуюсь и вызываю на лице Надменного улыбку.
— Нет, просто собери волосы.
Айсберг подтаивает. Беру сразу две резинки, собираю тугой хвост. Фархад просит не делать экстравагантный макияж по моему вкусу. Ограничиваюсь тушью. По пути в автомобиль Фархад читает мне мораль. Фразочки нужные, правила поведения элементарные. Не выдерживаю только когда он начинает расхваливать ислам. Ничего против не имею, но все-таки.
— Завербовать меня вздумал? Да?
— Просвещайся, разве тебе неинтересно?
Ох. Искоса наблюдаю за сыном в руках Фархада. А водитель уже миновал трассу и тащит нас по пробкам. С каждой улочкой тревога нарастает. Не, ладно к Алиеву я уже начала привыкать. Но общение с родственниками заставляет потеть ладони.
Мы въезжаем в коттеджный поселок и через пару домов возвышается фамильная резиденция семьи Алиевых. Дом роскошный, даже на мой утонченный взгляд. Круглая крыша, вокруг территории светло-бежевый забор из камня и витые ворота. Дорого-богато. Напрягает количество припаркованных машин рядом.
Выхожу из авто, забираю сына. Дышу почти как на родах и Фархад говорит успокоиться. Шагаю будто на плаху, а не на знакомство. Даже со двора пахнет едой и мясом на костре. Ухоженный зеленый газон и по обе стороны дорожки розы. Все чересчур правильно. Чистенько. Щепетильно. Задерживаю дыхание словно в прорубь нырнуть собралась. Довольненький Фархад распахивает передо мной дверь.
Всё. Я прокручивала всё в своей голове только не наличие родственников. С полсотни, наверное. Все на одно лицо. Женщины в платках разноцветных. Шумно общаются, смеются, но замечая нас резко затихают. Замирают и пялятся прямо на меня.
Кто здесь мать? Отец?
Теряюсь от надменных, оценивающих взглядов. Руки предательски трясутся, боюсь выронить сына. Вмиг забываю все, что говорил Фархад. Вообще, лишаюсь дара речи. В середине огромной гостиной встречаюсь с черными глазами. Злющими донельзя. В них я узнаю Фархада. Алиев старший высокомерно кривится, задирая нос еще выше. Прячет руки за спину. Я не трусиха, но от вот этого гнета в десятки глаз хочется послать всех нахер и сбежать подальше.
— Салам… — слабо пищу, а что дальше говорить не знаю, — пополам…
А в ответ тишина. Ничего не вижу кроме глаз отца. Пожирающих. Они угнетают. Будто я гниль, а не человек. Ничтожная шлюшка с нагулянным приплодом. Нельзя так. Слезы размывают взор, в коленях слабость. Вот-вот разревусь и точно сбегу. Невыносимо, до судорог в левом бедре.
— Добрейшего денёчка, господа!
Бойкий. Громкий голос за моими плечами будто расправил крылья. Теперь мне не страшно. За моей спиной стоит брат.
Глава 27
Женька по привычке становится так, чтобы скрыть меня своим телом. Он всегда так делает с самого детства. И пусть мне скоро тридцатник, а брату чуть за. И пусть мы даже сейчас можем легко подраться, обматерить друг друга. В крайнем случае напинать жопы, но у Росса в генетическом коде заложено стоять за меня горой.
Это одно, удивительно другое. Женька действительно погладил фрак, мать вашу. И бабочку нацепил. На нем лакированные туфли и идеальная укладка. Росс знает толк в выпендрежничестве.
Я оборачиваю голову влево и вижу Саманту. В строгом закрытом пиджаке и юбке-карандаш бежевой. На ее шее висит тонкая нить жемчуга. Волосы собраны в гладкий низкий пучок. На каменно-холодном лице и бровь не дернется. И смотрит она на всех как на говно. Саманта знает толк высокомерие. Не зря семь лет прожила с Филатовым. Самым кальным человеком нашего города.
Душонку отпускает вмиг. Мои родные близко и теперь не так волнительно оказаться в “черном” царстве Алиева. Я не знаю каким образом, но Женька сразу вычисляет хозяина дома, с прямой спиной идет к Алиеву-старшему, первым тянет руку для приветствия. Прижимаю к себе Кармия чувствую на плече руку Фархада.
— Удивил Росс, я думал опять в драных джинсах явится.
Шепчет мне на ухо.
— Еще чего.
Фархад приветствует Саманту.
По сиреневому платку запоминаю низенькую пухлую женщину. Она мама Надменного. С фирменной свекровкиной улыбочкой подбегает ко мне. Точнее, к сыну. Тоненько причитает, все норовит разглядеть получше.
Смотри-смотри, он вылитый твой Фархадик.
Я слышу строгий бас и сначала думаю, что говорит Фархад. Поднимаю глаза и снова встречаюсь с едким взглядом отца. К столу приглашает.
Фархад и Женька отбиваются от расспросов многочисленных родственников. Гул стоит как в улье. Саманта безмолвно пресекает попытки женщин шептаться в нашу сторону с недоверием. Зухра, мама Фархада, на кураже пархает вокруг меня и сына.
И только мы с отцом будто находимся в отдельной реальности. Кидаем друг в друга взгляды-снаряды. Сглатываю, как и Карим Рашидович вздергиваю подбородок чуть поджимаю губы. Ничего личного. Я просто повторяю все его финты.
Кармий словно почувствовал мой напряг и разорался. А вообще, он редко промышляет капризами. Я снова волнуюсь, пытаюсь укачать.
— Вас же Вика, Вика зовут? — щебечет мама Фархада. — Идемте сначала наверх, уложим дитятку в тихое место.
Сквозь гул и десятки голосов Фархад тут же активизируется. С бешеными глазами подлетает к нам. Часто дышит, проверяет ребенка. Кармий как по волшебству успокаивается рядом с Фархадом.
— Виктория, все хорошо?
Да, еп твою мать, если бы не твой папаша и родственнички. Улыбаюсь, киваю.
И Зухра тут же заливает в уши Фархаду дифирамбы. Вот как вам объяснить? Есть такие люди — “ти-ти-ти” все. Добренькие, аж во рту приторно. Услужливые и приветливые. Напоказ. Попробуй-ка догадайся, о чем на самом деле они думают. Здесь примерно то же самое.
Фархад с успокоением выдыхает, только успевает отстраниться, как его тут же окружают какие-то мужчины с бородами. Кто-то одет в костюмы, кто — то во льняные светлые одеяния. Вторые более набожные.
А так, будто в сериал попала наяву. Даже обстановка в доме Алиевых подобающая. Современный город, но у них фрески по стенам и росписи. Песчаные колонны. Бархатные красные диваны с золотистыми подушками. Ковры, лампады. Зухра цепляет меня за рукав платья и по темной глянцевой лестнице уводит наверх. На первом этаже едой пахнет, а здесь аромамаслами и травами жжеными.
— Вот сюда, сюда…
Толкает такую же темную дверцу. Комната непохожа на детскую. Бабка с дедом нас не очень ждали, просто поставили люльку. Она деревянная и больше походит на лодку с одной ручкой. Вся в каких-то письменах. Старомодная. Но именно такая люлька часть традиции Фархадовского менталитета. Зухра, на радость моим ушам, на секунду замолкает. Однако, за сердце хваетается. Синхронно оборачиваемся на стену справа, а за ней два почти одинаковых голоса.
