когда семья должна была уехать, но Лоуренс Веллингтон вернулся, и он был не один.
— Черт.
Выдохнутое проклятие было пронизано поражением.
— Он и человек, известный как Дамион, видели ее в доме. Она выбралась, но они смогут сказать, что она была с девушкой. Они будут знать, что она знает. А этот человек, Дамион? Он совершенно безжалостен.
Тело Александера сотрясалось от судорожных вдохов. Проходили минуты, пока он наконец не заговорил.
— Я знал, что он не совсем честен, но я никогда не думал… Это все моя вина. Я не должен был забывать об этом.
Он поднял голову, чтобы встретиться с моими глазами, в которых сверкал страх.
— Я спрячу ее подальше.
Я склонила голову набок.
— Ты публичная фигура. Все о тебе можно найти — они найдут ее.
Он оттолкнулся от стойки и встал во весь рост, решимость смешалась с отчаянием.
— У меня есть охрана.
— Ты думаешь, это что-нибудь для них значит? — Подтолкнул я.
— Тогда мы возьмем ее в службу защиты свидетелей! — Отмахнулся он.
Я угрожающе шагнул вперед, чувствуя, что мой момент настал.
— Ты готов потерять свою дочь навсегда? — Прорычал я. — Потому что именно это произойдет, если она попадет в систему, и ты это знаешь. Ты больше никогда ее не увидишь.
— И что тогда? — Шипел он, в отчаянии выпучив глаза. — Что, черт возьми, я должен делать?
Я позволил вопросу затянуться и сделал медленный ровный вдох, прежде чем бросить утопающему спасательный плот.
— У меня есть решение, но оно тебе не понравится.
17
Я уединилась, чтобы наконец-то смыть макияж и нанести свежий крем на лицо. Я отчаянно нуждалась в очищении, и это позволило мне отвлечься от размышлений о том, о чем говорили внизу. Независимо от причин Кейра, я все равно считала, что имею право присутствовать при разговоре. Ведь на волоске была моя жизнь.
Как только раздался стук в дверь моей спальни, я была уже на ногах.
— Войдите!
Папа выглядел так, будто постарел на десять лет с тех пор, как я видела его часом ранее. Я бросилась к нему и обхватила его за плечи.
— Мне так жаль, папочка. Мне так жаль.
— Ш-ш-ш, не нужно извиняться. Если кто и должен извиняться, так это я. Я и представить себе не мог…
Боль убрала обычную уверенность из его голоса.
— Никто из нас этого не предполагал.
Я отстранилась и посмотрела на него.
— Никто не хочет думать, что кто-то из близких может быть способен на что-то настолько… ужасное.
— Я просто рад, что ты здесь.
Его взгляд пробежался по моему лицу, словно убеждая себя, что я цела и невредима.
— Я всегда хотел для тебя только лучшего. Иногда так трудно понять, что это такое.
Его брови нахмурились, а губы разошлись, как будто он хотел сказать что-то еще, но потом его рот закрылся.
— Я знаю, папочка, — прошептала я.
Я могла только представить, какое чувство вины он испытывал. Он познакомил меня с семьей Веллингтонов и поощрял мои свидания со Стетсоном. Папа не боялся брать на себя ответственность за свои поступки — именно это сделало его таким популярным среди людей, но я надеялась, что он не пытается взвалить на себя слишком много вины.
Он заставил себя криво улыбнуться.
— Похоже, у Кейра есть план, хотя он и не поделился со мной всеми деталями.
— И что же он тебе сказал?
Он нахмурил брови, опустив взгляд.
— Он сказал, что хочет рассказать тебе сам. Что от него будет лучше.
— Мне стоит беспокоиться?
Моя попытка отшутиться провалилась.
Папа заправил мои волосы за ухо.
— Ты скажи мне, малыш. Как ты относишься к Кейру Байрну?
Вопрос показался странным.
Что ты имеешь в виду?
Почему он спрашивает о Кейре?
— Как ты думаешь, он достаточно порядочный человек? Я предполагаю, что ты обратилась к нему за помощью, потому что доверяла ему на каком-то уровне.
— Ну, да. Это трудно объяснить, но у нас была какая-то странная связь с момента нашей встречи. Я не сказала тебе тогда, но Кейр уже был в доме в тот день, когда ты вернулась домой. Он проник в дом.
Папа уставился на меня.
— И ты ничего не сказала?
— Я знаю, и это как раз моя точка зрения. Я не могу это объяснить, но я не хотела, чтобы у него были неприятности, и я знаю, что он сделает все возможное, чтобы защитить меня.
Я умоляюще посмотрела на него.
— Но это же не навсегда. Через несколько месяцев все это станет далеким воспоминанием.
Я не была уверена, что верю себе, но я надеялась, что мои заверения облегчат папину совесть.
— Ты права.
Он кивнул, затем замолчал.
— Ты говорила со Стетсоном о чем-нибудь из этого?
— Нет. Я не могу представить, что он имеет представление о том, что делает его отец, и я не уверена, что это мое дело — говорить ему об этом.
— Значит, вы не расстались?
Была ли это надежда в его голосе? Волна усталости заставила все мое тело почувствовать себя так, словно оно было отлито из свинца.
— Нет, не расстались.
Брови отца сошлись на лбу в надежде.
— Ну, тогда. Он обязательно поймет, когда правда выйдет наружу. Тебе и так пришлось многое пережить, милая; я бы не хотел, чтобы ты потеряла и его.
Моя ответная улыбка была в лучшем случае тошнотворной.
— Я уверена, что все сложится к лучшему.
Мой голос предал меня, став слабым и шатким.
Он снова обнял меня, затем отстранился.
— Я бы сказал, что нам обоим не помешало бы отвлечься. Как насчет кино?
— А как насчет работы?
Папа был практически трудоголиком и был им почти столько, сколько я себя помню.
— Работа будет завтра, поверь мне.
Он подмигнул, как обычно делал, когда я была маленькой. Я ухватилась за крошечное напоминание о более счастливых временах.
— Звучит как план.
Я не была уверена, как мы будем объяснять все это маме, но я предоставила ему позаботиться об этом. Я могла взять на себя так много, и я молниеносно приближалась к этому пределу.
Я знала, что папа рассказал маме на следующий день, когда она с трудом могла смотреть мне в глаза. Она не умела справляться с трудностями. Мама была щедрой, любящей и замечательной во многих отношениях, но когда ситуация становилась тяжелой, она не справлялась.
В течение следующих двух дней я изо всех сил старалась улыбаться и успокаивать ее. Она очень старалась держаться в стороне. В каком-то смысле ее побег был благословением. У меня
