впитал, часами смотрел порнографию, — бормочет моя пара. — Я удивлён, что человеческие женщины могут кончать от партнёра, у которого всего две руки, язык и член.
— Они наверняка притворяются перед камерой.
Он смеётся.
— Это меня нисколько не удивит.
Моя пара несёт меня по квартире, словно я его добыча. Когда мы проходим мимо кухни с белыми шкафами и чёрными мраморными столешницами, моя обида испаряется под теплом его тела. Мои дни одиночества и нищеты закончились. Теперь это место, как и всё здание, принадлежит моей второй половинке.
Он продолжает подниматься по винтовой лестнице на верхний уровень квартиры и заходит в роскошную спальню, похожую на номер в отеле. У меня перехватывает дыхание, но моя пара, похоже, заинтересована лишь в том, чтобы запустить щупальце между моих бёдер.
— У тебя есть имя? — спрашиваю я, совершенно не зная, что нужно выть, пока мы трахаемся.
— За пределами дома я буду называться Гордон Робертс, но, когда мы остаёмся наедине, я хочу, чтобы ты называла меня Мате.
— Почему?
— Потому что у меня может быть человеческое тело, но моя душа принадлежит тебе.
Моё сердце тает, когда его щупальца расстёгивают мой передник баристы. Ткань падает на пол с лёгким шорохом.
Когда он не просовывает свои щупальца под остальную одежду, я спрашиваю:
— Ты не сорвёшь её?
— И испортить отличную форму? — отвечает он. — Кроме того, я хочу посмотреть, как ты раздеваешься.
— Правда?
Отпустив меня, он отходит к стене и складывает руки. Старые привычки умирают с трудом, я, полагаю.
— Снимай всё, — говорит он таким низким и хриплым голосом, что я чувствую его в своей киске.
На этот раз, когда я расстёгиваю рубашку, мои пальцы дрожат, но это скорее от возбуждения, чем от ужаса. Взгляд моей второй половинки горит, как расплавленный огонь, когда я обнажаю лифчик, а затем и живот. Когда я расстёгиваю брюки и сбрасываю их на пол, он уже тянется вниз, чтобы поправить их на себе.
— Человеческую одежду переоценивают, — ворчит он. — Я и не знал, что эрекция может быть такой неудобной.
Я опускаю взгляд на огромную палатку в его штанах и облизываю губы.
— Но у тебя же была такая раньше.
— Это была просто моя замаскированная половая рука.
И тут я вспоминаю, что у осьминогов технически нет пенисов, только специализированные щупальца. К счастью, моя половинка теперь тоже полностью сформировавшийся человек.
— Иди сюда, — рычит он.
— Но я ещё не закончила раздеваться, — я выхожу из спущенных штанов и снимаю мокасины.
Одно из невидимых щупалец обвивает мою спину и с ловкостью пальцев расстёгивает лифчик, а другое проникает под трусики и спускает их по бёдрам.
Мое сердце трепещет. Он впервые раздевает меня с таким мастерством, и я не ожидала, что он окажется таким гладким. Прежде чем я успеваю спросить, использует ли он знания мистера Робертса, его щупальца поднимают меня с пола.
— Что ты делаешь? — спрашиваю я с воплем.
— Раз уж я тебя поймал, то мне и решать, — говорит он, в его голосе звучит низкое рычание. — И я хочу попробовать твою киску на вкус своим ртом.
В животе появляется чувство как от прыжка с трамплина, и я вспоминаю, что это то же существо, которое затащило мистера Робертса в пасть, расположенную посередине его тела.
— Каким ртом?
— Этим, — он щёлкает зубами.
Мышцы моего живота разжимаются, и я расслабляюсь в хватке его щупалец.
— Ох.
Он прижимает меня к стене, так что моя промежность оказывается почти в шести футах от земли. Сильные щупальца обхватывают мои плечи, бёдра, колени, два держат мои ноги открытыми и одновременно удерживают моё тело на месте.
Он стоит между моих раздвинутых бёдер, устремив взгляд на мою киску. Холодный сквозняк проносится по моей разгорячённой коже и останавливается на моём клиторе, который всё ещё немного чувствителен после вчерашней порки.
— Ты такая мокрая для меня, — говорит он глубоким голосом, от которого воздух наполняется электрическим напряжением.
Его дыхание, которое раньше было почти таким же прохладным, как ветерок, теперь стало тёплым и порывистым, касаясь моей обнажённой киски. Каждый сантиметр моей плоти дрожит от его прикосновений.
— Пожалуйста, — говорю я между стиснутых зубов.
— Попроси вежливо и назови моё имя.
Моё горло сжимается, и мне приходится выталкивать воздух из лёгких.
— Пожалуйста, Мате. Я хочу, чтобы ты вылизал мою киску.
Он издаёт довольное урчание, которое проникает прямо в моё пустующее ядро. Мышцы там сжимаются, и сейчас я не знаю, чего хочу больше — его языка или его члена.
— Раз уж ты так мило просишь, — говорит он с широкой ухмылкой и подносит свой рот к моей киске.
Впервые он лижет её человеческим языком. Я настолько чувствительна, что чувствую каждую шероховатость, поглаживающую мои складочки. Мои бёдра дрожат, когда он продолжает лизать, наслаждаясь моим вкусом с благодарными стонами.
— Ну как? — спрашиваю я, задыхаясь.
— По-прежнему восхитительно, — бормочет он в мою киску, посылая вибрацию от звука по всему тазу.
Мои глаза закатываются к затылку. Я хочу сомкнуть бёдра вокруг его ушей, но щупальца, удерживающие их открытыми, слишком сильны.
Я теряюсь в движениях его идеального человеческого языка. Его движения взад-вперёд по моему клитору восхитительны, а от чмокающих и глотающих звуков у меня мурашки по коже. Наслаждение, которое он дарит мне — нежное, медленное, и не идёт ни в какое сравнение с тем, что было прошлой или позапрошлой ночью.
Сжимая толстое щупальце, обёрнутое вокруг моей груди, я впиваюсь пальцами в невидимую плоть, моя киска сжимается от потребности.
— Пожалуйста, — кричу я. — Мне нужны твои пальцы внутри мен я или твои щупальца.
Что-то тёплое и скользкое обхватывает мою попку, посылая дрожь удовольствия вниз по позвоночнику.
— Моя киска, — говорю я с хныканьем. — Я умоляю тебя, пожалуйста.
— Будь хорошей девочкой и жди моего члена, — бормочет он вокруг моего клитора. — Я буду трахать тебя так сильно, что
