делам.
– В яркой и доступной форме, говоришь, – сказал Аслан, тщательно выговаривая каждое слово. – Храм науки, говоришь.
– Пусти, – сказал ему Жак. Аслан отпустил.
Питер стоял и разглядывал пол, затем поднял голову.
– Нони. Жак. Аслан. Простите меня, кретина. Я не знал.
Его друзья молчали. Нони не совсем понимала, что происходит, но тоже ничего не говорила, уловив общую атмосферу.
– Езжайте домой, я прочту доклад один. Ещё раз извините.
Жак молча кивнул: извинения приняты. Питер кратко объяснил ситуацию Нони, снова извинился как мог, уже на английском. После этого все трое ушли в служебную дверь; провожать он их не пошёл, сел и раскрыл папку с текстом, сделав вид, что читает.
Кто-то тронул его за плечо.
– Доктор Кэтфорд, ваш эффектус через доклад. Сразу после детского хора физиков-теоретиков.
4
– …И в заключение, – сказал Питер слегка севшим голосом, – я хотел бы ещё раз подчеркнуть. Мой доклад вовсе не ставит под сомнение гениальность наших предков, уровня цивилизации которых нам достичь вряд ли суждено, а напротив – углубляет и расширяет наше понимание их подлинного величия. Истина – вот к чему должен стремиться любой учёный, независимо от его возраста, положения и даже корпорационной принадлежности.
Питер замолчал, закрыл папку, испытывая малодушное облегчение: отмучился. Всё время, пока он читал доклад, в зале торжеств Академии царила недоумённая тишина. Он писал мелом формулы, чертил графики, вешал иллюстрации и диаграммы, но никто, кажется, даже не вздохнул. Все смотрели то на сцену, где Питер предательски запинающимся голосом рассказывал об энергетике древних и рисовал на доске схемы четырёхтактного двигателя внутреннего сгорания, то в центр зала, где в красных почётных креслах в два ряда сидели чиновники из министерства финансов.
– Это всё? – спросил какой-то чиновник наконец. Питер оглянулся зачем-то на доску, затем пожал плечами, вымучил сдавленную гримасу и сказал:
– Да, пожалуй, всё.
Всё это сильно напоминало школьный экзамен, – точнее, полный провал на школьном экзамене. Зал зашумел, заговорил, Питер старался глядеть на всех в целом и не встречаться взглядом ни с кем конкретно; в секторе, сразу перед министерскими рядами, где сидели главные авторитеты, члены Совета Академии, несколько человек громко рассмеялись и сразу замолкли. Тишина установилась и во всем зале. Один из академиков, широко улыбаясь, встал. Это был господин Бризено собственной персоной, и улыбка его была такой дружеской, что Питер понял твёрдо и бесповоротно: всё кончено.
– Правильно ли я вас понял, доктор Кэтфорд, – начал он, – что суть вашего доклада сводится к тому, что наши великие предки… – он сделал паузу.
– …что наши великие предки, точнее их цивилизация, великая цивилизация, своей энергетической основой имела, – Бризено картинно заглянул в бумажку, – нефть? – тоном профессионального актера закончил заместитель директора и сделал такое вопросительно-юмористическое выражение лица, что всем тоже стало всё понятно: зал торжеств дружно грохнул.
Питер уставился в текст доклада; буквы плясали перед глазами. Чиновники и академики тянулись через спинки кресел и хлопали по плечам и спине господина Бризено, отмочившего такую великолепную шутку. Питер стоял за кафедрой, опустив голову. Я должен это выдержать. Я должен это выдержать. Они не понимают. Никто не понимает.
– Какого чёрта вы ржёте? – знакомый яростный голос врезался в общее весёлое бурление. Питер поднял голову.
– Жак?!
Все замолчали, с недоумением разглядывая невесть откуда появившегося куратора королевских поставок и снабжения.
– Что смешного в его докладе? – продолжил Жак. – Вы хоть поняли, о чём он говорит?
– Мы-то поняли, – неподражаемым тоном прирождённого комика ответил Бризено, и зал снова грохнул. Жак опасно прищурился, дождался, пока смех утихнет, и произнёс:
– Специально для вас, тупицы. У нас есть свидетель. Свидетель той эпохи, эпохи древних, эпохи…
Это было уже слишком. Ему не дали договорить – зал буквально заревел. С багровыми лицами, с мокрыми от слез глазами чиновники и академики сгибались пополам в своих креслах. Нефть – повторяли в одном секторе. Свидетель, отзывались в другом. Мамочки мои, стонали в третьем. Бру-га-га! Бру-га-га! Чёрт побери, а ведь отличный эффектус! Без трюков, без реприз, зато в конце! Оригинально! Бру-га-га! Смело! Тупицы! Бру-га-га! Свидетель!
– I guess they won’t ask you any questions.
Питер обернулся. Нони стояла рядом с ним, зал слегка утих, но она не обращала на них никакого внимания. Питер хмуро кивнул и сказал, подбирая слова языка, считавшегося мёртвым.
– Спасибо, что вернулись. Хоть это и не поможет, всё равно спасибо.
– Не за что, – ответила Нони.
– Это, что ли, ваш свидетель? – крикнул кто-то из зала. – Красотка!
Зал зашумел с удвоенной силой.
– Она актриса! Я в театре её видел.
– А я в ресторане! Сегодня утром!
– Это не свидетель! Это подставная!
– Нет, ну господа, вы же не ждали в самом деле древнюю женщину? Пусть хоть так.
– Кхм! – господин Бризено снова встал, поднял руки, требуя тишины. Зал угомонился.
– Мне тут в приватной беседе сообщили, – сказал Бризено загадочно.
– Ну, ну, – заторопили его вокруг.
– Сообщили, что прекрасная мадемуазель будет участвовать в некоей весьма пикантной игре!
– О-о-о! – Зал зашумел. – Раздевайся! – крикнул кто-то. – Чего тянуть!
– Ах ты гнида! – раздался голос Аслана. Питер завертел головой, ища эвакуатора глазами. Аслан оказался совсем рядом, он спрыгнул со сцены, и зашагал по головам и спинкам кресел вверх, в академический сектор. Его попытались остановить, но Аслан разбросал нападающих пинками, короткими и точными. Нони всплеснула руками и прижала ладони к щекам, а Жак, не раздумывал ни секунды, в два прыжка догнал лейтенанта и пошёл за ним в кильватере; он взял на себя лексическую часть манёвра, в ясных и недвусмысленных выражениях сообщая своё мнение об учёных, чиновниках, их родственниках, о науке вообще и об Академии в частности. О конечной цели их движения догадаться было нетрудно – господин Бризено со слегка посеревшим лицом, встав на кресле, возмущенно кричал что-то, протянув руку в сторону входной двери. Аслан на секунду поднял голову, поймал взгляд Питера, подмигнул, балансируя на спинке кресла, и показал прямой удар в лоб.
Было немного шумно.
– Всё нормально?
Питер повернулся и увидел коменданта Академии господина Галинура, с двумя охранниками.
– Да, всё в порядке, – сказал он. – Это по сценарию. Игра со зрителями.
Комендант кивнул равнодушно и отошёл вглубь кулис.
По центральному проходу, очень резво перебирая ножками по ступенькам, бежал господин Бризено. Его ворот был разорван, отсутствовал левый рукав парадного костюма, галстук сбился набок. Прямо за ним хищными волчьими прыжками нёсся Аслан, а вдоль стены, отрезая господину заместителю директора путь к главному выходу, мчался Жак, в его руке был чей-то полусапог; лица у обоих друзей были ужасны и вдохновенны. Зал
