красиво накрытым столом, Элис спит наверху… Новогодние вечеринки в окружении восторженных поддавших медиков… Она знает, что у Нава есть целая коробка игрушек, которые Элис просто-таки обожает и которые он потихоньку тырит специально для нее у себя на отделении, когда присматривает за детьми. Джесс не раз задремывала на этом самом диване после бурно проведенного вечера.
Но сегодня разговор с Навом не так прост, как раньше. Он смотрит на нее, и она сознает, что не осмеливается посмотреть ему в глаза. Представляет себе озабоченность у него на лице. Ей это нестерпимо: жалость, явное сочувствие.
— Хватит пялиться на меня, — бормочет Джесс.
Нав хмурится и откидывается на спинку дивана.
— Я просто хочу помочь, Джесс.
Ей стыдно. Когда она здесь, он очень многим рискует. И все, на что она способна, — это доставать его.
— Знаю, прости, — говорит Джесс.
В ответ он кивает.
— И что собираешься делать?
Джесс мотает головой:
— Не знаю — правда не знаю. — Замечает, что он собирается что-то сказать, но перебивает его: — Мне нельзя обратно в больницу, Нав! Меня сразу арестуют, и тогда где я окажусь?
— Но, по крайней мере, они разрешат тебе повидаться с Элис, — тихо произносит он.
При упоминании имени дочери Джесс готова расплакаться. С того момента, как она сбежала из больницы, Элис занимала почти все ее мысли — постоянное беспокойство, разлука с дочерью вызывали почти физическую боль. Но нельзя допустить, чтобы ее арестовали, оказаться в руках у полиции.
— Я не хочу встречи с дочерью под надзором, — отзывается она. — Чтобы при этом присутствовал какой-нибудь долбаный социальный работник! Ты не думаешь, что в моей жизни их и без того было предостаточно?
— Это лучше, чем совсем ничего. И я помогу тебе найти адвоката. Он со всем разберется, не успеешь и опомниться. — Нав ненадолго примолкает. — Это не будет как в тот раз, обещаю, — негромко добавляет он.
Джесс мотает головой, опустив глаза в пол. На него начинают падать большие круглые слезы.
— Я не могу рисковать, — бубнит она.
Нав обнимает ее за плечи — теплый, знакомый. Все, что она может сделать, чтобы не начать всхлипывать в его руках, — это закрыть глаза. Джесс чувствует запах Нава — уникальную смесь разнообразных ароматов, в том числе медицинских, — и это дарит покой. Далеко не впервые она гадает, как могла бы сложиться ее жизнь, если б они с Навом были вместе.
Они с ним даже ни разу не целовались, даже по пьяни. Одно время в университете Джесс гадала, уж не гей ли он, пока его двухлетние отношения с какой-то красоткой не положили конец подобным измышлениям. Правда, та давно уже в прошлом. Джесс никогда не помнила, по какой причине, — вроде как что-то связанное с требованиями медицинской подготовки.
У Нава было все, чего не было у Джесс. Образование, полученное в спецшколе для особо одаренных учеников, острый ум, отличное воспитание, природное обаяние… Плюс Нав всегда был в отличной физической форме — бегал марафоны в поддержку детей с лейкемией. Он ведь специалист по раковым заболеваниям, господи спаси! Отличный мужик по всем статьям. Джесс всегда думала, что как раз по этой причине они так и не сблизились окончательно. Слишком уж разные.
Она высвобождается из его объятий и вытирает глаза. Смотрит на него. За окном темнеет, и Джесс видно, насколько он измотан.
— Нам все-таки нужно об этом поговорить, Джесс, — пробует Нав еще раз. — Ты же слышала, что сказала эта дама из полиции. Тебя ищут.
Джесс смотрит на свои руки. Ногти потрескались, некоторые обломаны — судя по всему, в момент бегства от огня, — а по запястью тянется длинная царапина, которую она до сих пор не видела.
— И я не хочу, чтобы ты возвращалась в ту квартиру, — с серьезным видом продолжает Нав. — Кстати, кто там живет?
— Гриффин. Он… — Джесс даже не знает, как ответить на этот вопрос. — Он помогает мне, — заканчивает она.
— Помогает в чем?
Джесс засекает отзвуки чего-то непонятного в его голосе. Ревность? Наверняка нет.
— Выяснить, что произошло. Кто-то намеренно устроил этот пожар. Гриффин знает кое-что… — Она умолкает. Едва верит самой себе. Повторять это кажется дикостью. — Ты же слышал эту тетку из полиции, — продолжает Джесс. — Они уже настроились, что это была я. Больше никого не ищут.
— Вряд ли ты можешь их в этом винить! — вдруг взрывается Нав.
Эти его слова тяжело повисают в воздухе.
— Если ты мне не веришь, тогда почему не сказал полиции, что я здесь? — бурчит Джесс.
— Да верю я тебе! Я знаю, что ты на что-то подобное не способна…
— Так и веди себя соответственно!
— Но, Джесс, взгляни на ситуацию с их точки зрения, — умоляюще произносит Нав. — Ни в чем не повинные люди не ударяются в бега!
— Я не доверяю полиции. Они просто посадят меня в тюрьму, вот и все.
— Но мне-то ты доверяешь, так ведь?
Джесс хранит молчание. Да, доверяет. Но Нав никогда не преступал закон. Он просто не понимает.
— Так вот как получается? — произносит наконец Нав с горечью в голосе — ее молчание он воспринял как отрицательный ответ. — Ты доверяешь какому-то типу, которого едва знаешь…
— С чего ты взял, что я едва его знаю? — кричит Джесс, переходя к обороне — пусть даже и думает, что он совершенно прав.
— Ты никогда его при мне не упоминала!
— А я далеко не все тебе рассказываю, Нав!
— Ясно, что не все…
Она видит, как сужаются его глаза, он явно накаляется и вдруг раздраженно кричит на нее — так громко, что она даже вздрагивает:
— Господи, Джесс! Ну почему ты такая слепая? Почему настолько… настолько…
— Настолько?.. Настолько какая? — выкрикивает Джесс.
— Настолько, блин, тупая!
Она видит, как Нав напрягается всем телом, а потом встает и начинает расхаживать по комнате.
— Ты влезаешь во все эти ситуации, а потом ждешь, что кто-то… нет, не кто-то! Я, — орет Нав, — вытащит тебя из них!
Джесс ощущает всю горечь, которую несут эти его слова. Тяжесть его предательства. А она-то считала его другом…
— Это не я устроила этот пожар! — пытается возражать она, чувствуя, как сжимается горло.
— Нет, но ты ушла из больницы, хотя была не в том состоянии, чтобы шляться по улицам! Ты скрываешься от полиции. И теперь я вынужден врать… Вынужден прятать тебя…
— Прости. Я сейчас уйду.
Джесс встает. Она просто не может здесь оставаться — зная теперь его истинные чувства и прекрасно представляя, во что его втягивает. Уже направляется к выходу из комнаты, как вдруг чувствует его
